КАК ЮРИЙ ЛУЖКОВ ХРАМ ХРИСТА СПАСИТЕЛЯ ВОССОЗДАВАЛ…. МИСТИКА (СЧ.1)
http://www.luzhkov.ru/mist/
Надо признаться в России сейчас любят всякую мистику. Впрочем, оно и понятно: глядя на все происходящее, как не впасть в мистицизм? Можно ли, например, в материалистических терминах объяснить внезапное появление миллиардных состояний буквально из ничего? Или без помощи дьявольских сил осуществить дематериализацию гигантского имущества одной из богатейших стран мира? Нет, господа, глядя на подобные метаморфозы, если и можно усомниться в бытии Бога, то в Дьяволе никак нельзя. И все же, по-моему, все это хотя и ловкий, но обман, то есть дело не запредельных сил, а фокусников и аферистов. Не мистика, а техника. Между тем бывают вещи действительно загадочные. Причем там, где быть им вроде бы совершенно не место, где решаются задачи сугубо земные и прагматичные. Да и начинается все, как правило, незаметно, буднично: однажды на пятый этаж здания московской мэрии на Тверской, 13...
1.
Итак, однажды в конце девяносто второго года в мой кабинет вошла старушка с авоськой в руке. Вернее, то была не авоська, а полиэтиленовая сумка с рекламой какого-то курорта и надписью "Пусть всегда будет солнце", под которой загорала коричневая девица на морском берегу.
В другое время и в другом месте никто не обратил бы на эту старушку внимания. Мало ли их блуждает с такими вот сумками по городским конторам, удивляя прочее население способностью к выживанию в экстремальных условиях. Но здесь, в приемной, она вызвала легкое замешательство. Во всяком случае, по озадаченной физиономии докладывавшего о ней секретаря я понял, что никто не знает, кто она такая и зачем пришла.
Полагаю, мы с нею действительно никогда бы не встретились, если бы не удивительная настойчивость, какую она проявила, отвергая все предложения побеседовать с другими работниками мэрии и требуя только меня. Каким-то образом вышла на одного из моих помощников, который, кстати сказать, нередко приводит в обход секретариата таких вот нестандартных посетителей. Однако и он в данном случае не мог сказать ничего внятного: "Какая-то мистика, но очень интересно" - вот и все, что удалось нацедить.
Итак, вошла сухонькая, небольшого роста, с приятным лицом. Такую, словом "старая" даже не назовешь. По осанке, движениям, интонации чувствовалось, что она была в свое время очень красивой. А должен заметить, раз уж о том зашла речь, что вовсе не всем красавицам полезно посвящать вторую половину жизни борьбе с признаками увядания. Многим идет стареть естественно, сохраняя обаяние, женственность, грацию. Они знают, что настоящий мужчина ценит женщину в любом возрасте, потому что любит само это чудо под названием "слабый пол"... Но тут прерываюсь, поскольку эта тема нас далеко уведет.
Весь облик старушки свидетельствовал, что она из небогатой, но интеллигентной семьи. Короткий опрос сразу прояснил ситуацию: вдова профессора, живет одна. Он был известным ученым. Жили душа в душу. Она посвящала ему всю себя и теперь оказалась в обычном для таких преданных жен положении: детей нет, смысла жизни тоже.
Она поставила полиэтиленовый пакет и стала вытаскивать из него увесистый газетный сверток. Ни этот пакет, ни мятые газеты не предвещали того, что увидел.
На стол легла книга. Старая, в кожаном переплете, с желтыми неровными страницами. Кожа местами потрескалась. Тяжелые листы при переворачивании громко дышали, словно страдая одышкой. Не только рукописные строчки, но и слова, даже буквы на этих страницах жили свободно, собственной жизнью, сохраняя в то же время удивительную гармонию и лад.
Несмотря на церковнославянский, я смог, к своему удивлению, без труда разбирать старинный текст.
Старушка пояснила, что это один из первых экземпляров Библии на Руси.
Другой такой хранится в Румянцевской библиотеке. Книга принадлежала покойному мужу. Он был историком и берег эту Библию всю жизнь, пряча от пристального внимания партийцев. И так ею дорожил, что не продал бы никому ни за какие деньги.
Не помню, как долго я просидел, листая Библию. Хотя не знаток этого дела, но, должен признаться, почувствовал некую ауру. В общем понял, что моя гостья принесла что-то действительно редкостное.
А она сидела и смотрела. Ее неторопливость, спокойная отрешенность задавали темп и тон разговора. Стараясь не разрушать этой атмосферы, мягко спросил:
- А чего бы вы хотели?
- Ничего, - отвечает. - Хочу подарить эту книгу вам. Меньше всего был готов к такому ответу.
К нам, в мэрию, конечно, стекаются разные подарки, для них даже создан специальный музей на третьем этаже. Но в данном случае речь шла о большой культурной ценности, которую надо хранить, экспонировать, кому-то показывать. Городской офис, согласитесь, не лучшее место для этого.
- Извините, - говорю, - не могу принять такого подарка. Это ведь, если не ошибаюсь, национальное достояние. Существуют специальные места: музеи, библиотеки... Если хотите, поможем на ваших условиях передать книгу туда.
- Вы не поняли, - возразила она. - Я ничего от вас не хочу. Просто сейчас передаю книгу. А потом, когда построите храм, отдадите ее Патриарху. Так сказал покойный муж.
- Не понимаю, почему бы вам самой не отдать книгу Патриарху, - говорю, не ухватив всей цепочки ее рассуждении.
- Потому что связана обещанием. Мой муж перед кончиной велел сделать именно так. Передать книгу тому, кто будет восстанавливать храм Христа Спасителя, чтобы тот - то есть вы - передал ее настоятелю.
А настоятелем храма Христа Спасителя по положению всегда был Патриарх.
- Храм? Какой храм? Мы вовсе не собираемся восстанавливать храм Христа Спасителя!
- Мой муж сказал, что будете. А он в таких вещах никогда не ошибался.
Тут читателю придется напрячь воображение, чтобы представить себе мое удивление. Начался какой-то странный разговор. Она говорила с большой убежденностью, но что-то совершенно невнятное. Можно было понять только, что покойный был непростым человеком. Он обладал - не знаю, как это точнее сказать, - даром ясновидца. В общем, он что-то предсказывал несколько раз в жизни, и затем это сбывалось.
Так вот, перед смертью ему было не то видение, не то голос свыше. Подробностей она не знала. Знала одно: что это откровение относилось к храму Христа Спасителя, В том смысле, что он будет восстановлен. Причем в этом деле каким-то образом буду задействован я.
Так что, как ни отпирался, сколько ни уверял собеседницу, что у правительства Москвы на этот счет нет никаких планов, все было напрасно. Она так верила в провидческие способности мужа, что считала его предсмертное прозрение чем-то более достоверным, чем все, на чем мы строим свои планы и городские проекты.
Я стал осторожно заворачивать книгу и запихивать обратно в пакет.
- Не могу принять ваш подарок. Мы не собираемся восстанавливать храм Христа Спасителя. Вы ставите невыполнимое условие. Так что простите, у меня дела.
Старушка сидит спокойно, словно ее и не попросили только что из кабинета.
- Во-первых, я знаю, что будете. А во-вторых, обязана выполнить последнюю волю мужа. Только тогда смогу считать, что сделала все, что должны была сделать на этой земле.
Начинается какая-то ненормальность, причем по второму кругу.
Я:
- Не хочу вас обманывать. Книга очень ценная, но вы пришли не по адресу. Не могу принять на свою совесть такое условие. Пожалуйста, заберите книгу - и закончим этот разговор.
Она:
- Хорошо, давайте так; я оставлю эту Библию, и вы ее обязательно передадите Патриарху, когда...
И так далее. Тот же самый разговор.
Я уже начинаю смотреть на нее другими глазами. Но, вглядываясь в умное лицо, слыша спокойную интонацию, убеждаюсь, что передо мной вполне разумный человек. А значит, эта настойчивость, эта твердость имеет какое-то иное основание, пусть непонятное, но требующее как минимум уважения.
Надо было искать другой выход из ситуации. В конце концов куда она денется теперь с этой Библией?
- Единственное, что могу обещать, - говорю наконец, - что, когда закончу свое пребывание на посту мэра, передам книгу преемнику. А тот своему. И так далее по цепочке. Может быть, когда-нибудь кто-то действительно восстановит храм. Тогда и передаст книгу настоятелю. И можно будет считать, что воля покойного выполнена. А пока не вижу другого выхода. Только так.
Наверное, ее не очень удовлетворил такой вариант. Но делать нечего. Она должна была выполнить поручение, и она это сделала.
- Могу пообещать, - говорю на прощание, - что книга в конце концов будет передана в храм и послужит людям. Но что это будет связано с храмом Христа Спасителя, обещать не могу.
- Меня устраивает, - спокойно сказала она.
- Но вы не будете потом себя укорять, что не исполнили завещание мужа?
- Меня это устраивает, потому что уверена, что поступаю правильно.
- Хорошо, - говорю, - оставьте свои координаты.
И она ушла. Долгое время о ней ничего не было слышно.
Лишь однажды увидел на каком-то юбилейном собрании и даже расстроился. Похоже, все развивалось именно так, как я себе представлял. Жила одна, постепенно теряя интерес к жизни. Здоровье стало ухудшаться. Она меньше следила за собой. В полном безразличии и бесцельно проводила свои дни. И возможно, даже тяготилась, что Господь ее, как говорится, позабыл и до сих пор к себе не призывает.
А Библия хранилась в сейфе. Каждый раз, когда на прием приходили специалисты - ученые или музейные работники, - доставал и показывал. Все подтверждали, что держат в руках действительно бесценную вещь. Интересовались, правильно ли мы храним. Советовали подреставрировать книгу. Все это было аккуратно исполнено.
Но что касается героини рассказа, то сюжет, как говорится, завис.
Полный текст по ссылке http://www.luzhkov.ru/mist/
Надо признаться в России сейчас любят всякую мистику. Впрочем, оно и понятно: глядя на все происходящее, как не впасть в мистицизм? Можно ли, например, в материалистических терминах объяснить внезапное появление миллиардных состояний буквально из ничего? Или без помощи дьявольских сил осуществить дематериализацию гигантского имущества одной из богатейших стран мира? Нет, господа, глядя на подобные метаморфозы, если и можно усомниться в бытии Бога, то в Дьяволе никак нельзя. И все же, по-моему, все это хотя и ловкий, но обман, то есть дело не запредельных сил, а фокусников и аферистов. Не мистика, а техника. Между тем бывают вещи действительно загадочные. Причем там, где быть им вроде бы совершенно не место, где решаются задачи сугубо земные и прагматичные. Да и начинается все, как правило, незаметно, буднично: однажды на пятый этаж здания московской мэрии на Тверской, 13...
1.
Итак, однажды в конце девяносто второго года в мой кабинет вошла старушка с авоськой в руке. Вернее, то была не авоська, а полиэтиленовая сумка с рекламой какого-то курорта и надписью "Пусть всегда будет солнце", под которой загорала коричневая девица на морском берегу.
В другое время и в другом месте никто не обратил бы на эту старушку внимания. Мало ли их блуждает с такими вот сумками по городским конторам, удивляя прочее население способностью к выживанию в экстремальных условиях. Но здесь, в приемной, она вызвала легкое замешательство. Во всяком случае, по озадаченной физиономии докладывавшего о ней секретаря я понял, что никто не знает, кто она такая и зачем пришла.
Полагаю, мы с нею действительно никогда бы не встретились, если бы не удивительная настойчивость, какую она проявила, отвергая все предложения побеседовать с другими работниками мэрии и требуя только меня. Каким-то образом вышла на одного из моих помощников, который, кстати сказать, нередко приводит в обход секретариата таких вот нестандартных посетителей. Однако и он в данном случае не мог сказать ничего внятного: "Какая-то мистика, но очень интересно" - вот и все, что удалось нацедить.
Итак, вошла сухонькая, небольшого роста, с приятным лицом. Такую, словом "старая" даже не назовешь. По осанке, движениям, интонации чувствовалось, что она была в свое время очень красивой. А должен заметить, раз уж о том зашла речь, что вовсе не всем красавицам полезно посвящать вторую половину жизни борьбе с признаками увядания. Многим идет стареть естественно, сохраняя обаяние, женственность, грацию. Они знают, что настоящий мужчина ценит женщину в любом возрасте, потому что любит само это чудо под названием "слабый пол"... Но тут прерываюсь, поскольку эта тема нас далеко уведет.
Весь облик старушки свидетельствовал, что она из небогатой, но интеллигентной семьи. Короткий опрос сразу прояснил ситуацию: вдова профессора, живет одна. Он был известным ученым. Жили душа в душу. Она посвящала ему всю себя и теперь оказалась в обычном для таких преданных жен положении: детей нет, смысла жизни тоже.
Она поставила полиэтиленовый пакет и стала вытаскивать из него увесистый газетный сверток. Ни этот пакет, ни мятые газеты не предвещали того, что увидел.
На стол легла книга. Старая, в кожаном переплете, с желтыми неровными страницами. Кожа местами потрескалась. Тяжелые листы при переворачивании громко дышали, словно страдая одышкой. Не только рукописные строчки, но и слова, даже буквы на этих страницах жили свободно, собственной жизнью, сохраняя в то же время удивительную гармонию и лад.
Несмотря на церковнославянский, я смог, к своему удивлению, без труда разбирать старинный текст.
Старушка пояснила, что это один из первых экземпляров Библии на Руси.
Другой такой хранится в Румянцевской библиотеке. Книга принадлежала покойному мужу. Он был историком и берег эту Библию всю жизнь, пряча от пристального внимания партийцев. И так ею дорожил, что не продал бы никому ни за какие деньги.
Не помню, как долго я просидел, листая Библию. Хотя не знаток этого дела, но, должен признаться, почувствовал некую ауру. В общем понял, что моя гостья принесла что-то действительно редкостное.
А она сидела и смотрела. Ее неторопливость, спокойная отрешенность задавали темп и тон разговора. Стараясь не разрушать этой атмосферы, мягко спросил:
- А чего бы вы хотели?
- Ничего, - отвечает. - Хочу подарить эту книгу вам. Меньше всего был готов к такому ответу.
К нам, в мэрию, конечно, стекаются разные подарки, для них даже создан специальный музей на третьем этаже. Но в данном случае речь шла о большой культурной ценности, которую надо хранить, экспонировать, кому-то показывать. Городской офис, согласитесь, не лучшее место для этого.
- Извините, - говорю, - не могу принять такого подарка. Это ведь, если не ошибаюсь, национальное достояние. Существуют специальные места: музеи, библиотеки... Если хотите, поможем на ваших условиях передать книгу туда.
- Вы не поняли, - возразила она. - Я ничего от вас не хочу. Просто сейчас передаю книгу. А потом, когда построите храм, отдадите ее Патриарху. Так сказал покойный муж.
- Не понимаю, почему бы вам самой не отдать книгу Патриарху, - говорю, не ухватив всей цепочки ее рассуждении.
- Потому что связана обещанием. Мой муж перед кончиной велел сделать именно так. Передать книгу тому, кто будет восстанавливать храм Христа Спасителя, чтобы тот - то есть вы - передал ее настоятелю.
А настоятелем храма Христа Спасителя по положению всегда был Патриарх.
- Храм? Какой храм? Мы вовсе не собираемся восстанавливать храм Христа Спасителя!
- Мой муж сказал, что будете. А он в таких вещах никогда не ошибался.
Тут читателю придется напрячь воображение, чтобы представить себе мое удивление. Начался какой-то странный разговор. Она говорила с большой убежденностью, но что-то совершенно невнятное. Можно было понять только, что покойный был непростым человеком. Он обладал - не знаю, как это точнее сказать, - даром ясновидца. В общем, он что-то предсказывал несколько раз в жизни, и затем это сбывалось.
Так вот, перед смертью ему было не то видение, не то голос свыше. Подробностей она не знала. Знала одно: что это откровение относилось к храму Христа Спасителя, В том смысле, что он будет восстановлен. Причем в этом деле каким-то образом буду задействован я.
Так что, как ни отпирался, сколько ни уверял собеседницу, что у правительства Москвы на этот счет нет никаких планов, все было напрасно. Она так верила в провидческие способности мужа, что считала его предсмертное прозрение чем-то более достоверным, чем все, на чем мы строим свои планы и городские проекты.
Я стал осторожно заворачивать книгу и запихивать обратно в пакет.
- Не могу принять ваш подарок. Мы не собираемся восстанавливать храм Христа Спасителя. Вы ставите невыполнимое условие. Так что простите, у меня дела.
Старушка сидит спокойно, словно ее и не попросили только что из кабинета.
- Во-первых, я знаю, что будете. А во-вторых, обязана выполнить последнюю волю мужа. Только тогда смогу считать, что сделала все, что должны была сделать на этой земле.
Начинается какая-то ненормальность, причем по второму кругу.
Я:
- Не хочу вас обманывать. Книга очень ценная, но вы пришли не по адресу. Не могу принять на свою совесть такое условие. Пожалуйста, заберите книгу - и закончим этот разговор.
Она:
- Хорошо, давайте так; я оставлю эту Библию, и вы ее обязательно передадите Патриарху, когда...
И так далее. Тот же самый разговор.
Я уже начинаю смотреть на нее другими глазами. Но, вглядываясь в умное лицо, слыша спокойную интонацию, убеждаюсь, что передо мной вполне разумный человек. А значит, эта настойчивость, эта твердость имеет какое-то иное основание, пусть непонятное, но требующее как минимум уважения.
Надо было искать другой выход из ситуации. В конце концов куда она денется теперь с этой Библией?
- Единственное, что могу обещать, - говорю наконец, - что, когда закончу свое пребывание на посту мэра, передам книгу преемнику. А тот своему. И так далее по цепочке. Может быть, когда-нибудь кто-то действительно восстановит храм. Тогда и передаст книгу настоятелю. И можно будет считать, что воля покойного выполнена. А пока не вижу другого выхода. Только так.
Наверное, ее не очень удовлетворил такой вариант. Но делать нечего. Она должна была выполнить поручение, и она это сделала.
- Могу пообещать, - говорю на прощание, - что книга в конце концов будет передана в храм и послужит людям. Но что это будет связано с храмом Христа Спасителя, обещать не могу.
- Меня устраивает, - спокойно сказала она.
- Но вы не будете потом себя укорять, что не исполнили завещание мужа?
- Меня это устраивает, потому что уверена, что поступаю правильно.
- Хорошо, - говорю, - оставьте свои координаты.
И она ушла. Долгое время о ней ничего не было слышно.
Лишь однажды увидел на каком-то юбилейном собрании и даже расстроился. Похоже, все развивалось именно так, как я себе представлял. Жила одна, постепенно теряя интерес к жизни. Здоровье стало ухудшаться. Она меньше следила за собой. В полном безразличии и бесцельно проводила свои дни. И возможно, даже тяготилась, что Господь ее, как говорится, позабыл и до сих пор к себе не призывает.
А Библия хранилась в сейфе. Каждый раз, когда на прием приходили специалисты - ученые или музейные работники, - доставал и показывал. Все подтверждали, что держат в руках действительно бесценную вещь. Интересовались, правильно ли мы храним. Советовали подреставрировать книгу. Все это было аккуратно исполнено.
Но что касается героини рассказа, то сюжет, как говорится, завис.
Полный текст по ссылке http://www.luzhkov.ru/mist/