Портреты России: Григорий Якерсон, кантор синагоги

[mamlas]

Портреты России: Катя, разнорабочая и другие
«Портреты России» - проект PublicPost public_post - это взгляд на страну глазами ее жителей.

Сегодня мы живем в аквариуме - видим мир через кривую оптику, как рыба из своего круглого стеклянного дома. Москвичи в своем аквариуме, деревня - в своем, офисные работники, государственные служащие, военные, мигранты и так далее - у всех есть своя ниша, своя оптика и своя Россия. Страна, в которой мы живем, состоит из множества разных, бесконечно непохожих друг на друга стран - и все-таки это именно одна страна и одно общество.

Чтобы увидеть эту страну, мы записываем рассказы самых разных людей. Они происходят из разных мест и социальных слоев, у них разный достаток и разный уровень образования. У этой истории нет конца: сколько людей - столько и Россий. Житель горного села в Осетии рассказывает, как он построил маленькую электростанцию и бесплатно делится с соседями собственным электричеством. Похоронный агент ненавидит людей за то, что те не оплакивают своих покойников, а впопыхах ищут тайники. Старик, который поет у метро советские песни, рассказывает, как он приехал в Москву из Тамбова с баяном, чтобы собрать деньги на лечение больной жены, и завоевал сердца москвичей.

Каждый рассказчик рисует свой портрет. Портреты России - это не портреты россиян в исполнении журналистов PublicPost. Это галерея портретов страны, созданных нашими собеседниками. Они рассказывают про себя и про то, в каком мире они живут. Множество этих жизней - это и есть та самая Россия.
Григорий Якерсон, кантор синагоги, Санкт-Петербург
Религии не место в школах, петь в синагоге сложнее, чем на эстраде, а жить в России - интереснее, чем в Майами, считает кантор Санкт-Петербургской Хоральной синагоги Григорий Якерсон.

А также про то, что значит быть русским евреем, про антисемитизм и "духовные скрепы", про "Хор Турецкого" и про то, чем Россия лучше Израиля.



Про Санкт-Петербург, детство и музыку

Это мой родной город, я тут родился, ходил в школу и в Доме пионеров учился музыке. В музыкальную школу меня не приняли, потому что тогда я картавил. Мне сказали, что я испорчу детский хор. Родители узнали, что недалеко есть какой-то Дом пионеров и отвели меня туда. Брали в этот Дом пионеров практически всех, но преподаватели там оказались потрясающие. У меня открылись способности: слух, голос. Все говорили, что я должен играть на скрипке, и, хотя я был очень послушным мальчиком, скрипку воспринял в штыки. Сейчас даже жалею - думаю, тоже бы неплохо получилось. После школы поступил в музыкальное училище при консерватории, а после училища - без проблем в консерваторию. Закончил два факультета - оркестровый и вокальный. Сейчас даже заведую оперной труппой в консерватории. Там есть театр - в свое время на его сцене я спел много оперных партий.

Про антисемитизм

Что такое антисемитизм, я знаю с детства, лет с пяти. Я не люблю это вспоминать и спекулировать этим не люблю. Я хорошо запомнил, как воспитательница в детском саду запрещала играть со мной. Но дома я об этом не рассказывал. Думал, что со мной что-то не так, поэтому другие дети со мной не играют, думал, что я какой-то урод. В школе у нас было много ребят из еврейских семей, многие поменяли фамилии. Сейчас мне приходят письма от бывших одноклассников из Израиля, а тогда я даже не знал, что они евреи. В музыкальном училище я первый получил ленинскую стипендию. Очень обрадовался, и деньги были приличные - 40 рублей. Их у меня украли и подложили бумажку в кошелек: "Жидам не полагается". Конечно, это мелочи. Но они запоминаются.

Сейчас, мне кажется, стало меньше бытового антисемитизма, но больше мракобесия. Именно религиозного характера. Промывка мозгов осуществляется, много наветов. Некоторые с таким темным ужасом входят в нашу синагогу!

Про синагогу

Моя семья всегда была религиозной. Дедушки погибли на войне, я их не помню. Бабушка, мамина мама, соблюдала кашрут, еврейские законы и праздники. И вся ее родня тоже соблюдала - насколько это было возможно в СССР. Но в синагогу меня никто специально не водил. В 86-м году, когда мне было 14 лет, ко мне на улице подошел бородатый человек и спросил, еврей ли я. Я сказал, что еврей, но не понял, что ему от меня нужно. А нужно было мое присутствие на молитве. Им не хватало десятого человека для кворума из молящихся. Что тогда происходило в синагоге, я не понимал - какое-то бормотание.

Когда я рассказал дома об этом случае, у родных, которые родились при Сталине, была смесь восторга, ностальгического благоговения и ужаса. Хотя тогда страна начала поворот, и отношения с Израилем восстанавливались.

Я стал захаживать в синагогу, параллельно учился музыке, пению, дирижированию. Со временем сам стал петь в хоре. Там были в основном пожилые люди, и меня поражало их отношение: как искренне они молятся, как с интригами, как в оперном театре, выбивают себе соло, чтобы спеть в синагоге в субботу, как надевают бабочки. Я стал проникаться еврейской музыкой и текстами. Начал читать их на русском языке - в доме всегда были еврейские книги на русском и на иврите. Меня поразила красота, стройность, эмоциональность и философия еврейских текстов. Иврит я выучил сам, буква за буквой, по молитвеннику. Как хорошая обезьяна. Благодаря слуху я так же просто выучил и английский.

Про коммунизм

Моя бабушка по отцу в 1934 году приехала с сестрой в СССР из Англии. Они идейные коммунистки были, но не знали, что здесь происходит. Мою бабушку арестовали прямо в порту, за клевету: на пароходе у нее пропало драгоценное кольцо, она обвинила кого-то из команды. Жизни в СССР бабушка не выдержала и добровольно ушла из жизни, оставила двоих детей - они потом попали в детдом. Бабушкина сестра всю жизнь мечтала вернуться в Англию. В 1980 году ее мечта сбылась. Она дожила в Англии до 96 лет и недавно умерла. Среди моих преподавателей было много коммунистов, честнейших, порядочных, но это были рядовые люди.

Про "Хор Турецкого"

Однажды мне позвонили из Москвы: "Хору Турецкого" нужен человек в одну из крупных синагог Майами-Бич. Мне стало интересно, я познакомился с Мишей (Михаил Турецкий - PublicPost). Потом договорился с учебной частью в консерватории и поехал в Майами. Там со мной случился культурный шок.

Американское еврейство тогда резко отличалось от российского. В Майами была знаменитая община консервативного иудаизма. Я узнал многое из еврейских законов, чего не знал здесь. Миша часто уезжал в Москву. В тот год шел прощальный тур Кобзона, они много ездили по стране, а я заменял Мишу в Майами: дирижировал, пел. Нахватался английского языка и в чем-то даже ассимилировался. Начал на волонтерских началах преподавать музыку в еврейской школе при синагоге. Все думали, что я останусь, но я не хотел жить в Америке.

Про эмиграцию

За многое Россию можно ругать, но жить я предпочитаю здесь. Здесь я выучился, здесь были мои родители, друзья. Еще в Майами мне не хватало смены сезонов. Идеей отъезда в Израиль я вообще никогда не болел. Да, все евреи переживают за Израиль, среди еврейской молодежи теперь модно уехать в Израиль послужить в армии - я это только приветствую. Но жить в Израиле не хочу. Относиться к израильскому обществу можно по-разному, но, как говорит наш ребе: "Израиль - это самая лучшая страна. В духовном смысле".

Чем синагога отличается от эстрады

На сцене ты не видишь зал. Светят софиты, и ты видишь только партнера, поэтому не так страшно. Чтобы вести богослужение в синагоге, нужно иметь определенную духовную силу, настроиться на медитативное состояние. Если у тебя этого состояния нет - все точно это услышат. Сфальшивить в духовном смысле в синагоге нельзя. И хотя текст все время одинаковый, каждый раз все по-разному.

Про светское общество

Все ортодоксальные религии, конечно, строги, но иудаизм учит, что до конца божественный замысел никому не известен. И мне очень жалко тех, кто знает, как надо. Я против клерикализации общества, я за разделение. Иудаизм в этом смысле выглядит достойно, потому что запрещает миссионерство и саморекламу.

Вот говорят: должны быть "духовные скрепы", то есть духовные ценности, общие для всех в стране. А мне кажется, что духовное не может быть общим. Как сказано в Торе: "Каждый человек - это целый мир". Кому-то хорошо дома с книгами, а кому-то нужно объединиться.

Я против изучения религии в школах. Религию нужно воспитывать в семье. Или в общине религиозной. Но не в школе, не в госучреждении. Мы не знаем, насколько толерантен батюшка, который придет. Насколько он грамотен и тактичен. И когда говорят "пусть ваш ребенок не ходит на этот предмет", мы снова возвращаемся в те времена, когда воспитательницы запрещают играть с кем-то из детей.

Конечно, я бы хотел, чтоб мои дети оставались в традиции, потому что в нас это сидит на генетическом уровне. Но, например, дочери известного раввина Телушкина совсем не религиозные девушки, и он их очень любит.

Про кошерные продукты в обычных магазинах

На многих кошерных продуктах нет экшера (знак, который подтверждает соответствие кашруту - прим. ред.). Может, если бы он был, многие эти продукты не стали бы покупать. Это Valio, Вимм-Билль-Данн, кроме йогуртов с добавками. Консервы "Верес", некоторые вина из Молдавии.

Про политику

Когда пришел Ельцин, в стране был пик свободы. Его многие критикуют за Чечню, за образ жизни. Но духа свободы, который сюда прорвался с ним, больше нет. В новое время мы всегда голосовали за "СПС" или "Яблоко", слушали "Эхо Москвы". Про Путина я уверен, что он не антисемит. Но теперешнее преклонение и раболепие перед властью, перед ним меня раздражает.

На прошлогодние протестные акции я хотел выйти, но не вышел. Может быть, малодушие. Но я подписывался за Явлинского в думскую кампанию, предоставлял паспортные данные, хотя в этот момент что-то ёкало. Стоять в стороне - это путь в могилу.

Click to view

Текст: Мила Дубровина
Фото: Ацамаз Дзиваев/PublicPost