За век до Пушкина, литератор-реформатор Аввакум... / Внеклассное школьное чтение
Ещё староверы и культура здесь, здесь и здесь
Протопоп Аввакум - первый новатор русской литературы
Современные русские писатели рассказывают о классиках, не включенных в школьную программу по литературе / В декабре [2014 года] в свет выходит книга Внеклассное чтение о писателях, не включенных в школьную программу / Книги / Статья 2014 года
Пять лет назад питерское издательство «Лимбус пресс» начало реализовывать большой проект «Литературная матрица» - учебник русской литературы, написанный писателями. Перед ними стояла задача рассказать детям о писателях, включенных в школьную программу. За первыми двумя томами «Матрицы» последовал третий - «Советская Атлантида», посвященный прочно забытым советским писателям. В начале декабря [2014 года] в издательстве выходит четвертый, последний, том серии - «Внеклассное чтение». ©Ещё школа и литература здесь, здесь и здесь
«Житие протопопа Аввакума»
В него попали писатели, не включенные в основной школьный курс литературы. При этом сама подборка писателей носит явно вызывающий характер: Михаил Ломоносов, Петр Чаадаев, Владимир Розанов, Сергей Довлатов, Саша Соколов и другие - таких авторов хватило бы еще на один школьный стандарт. Как и предыдущие тома «Матрицы», «Внеклассное чтение» - это еще и путеводитель по современной русской литературе.«Русская планета» с разрешения издательства «Лимбус пресс» публикует фрагмент статьи Андрея Рубанова «Гений из ямы», посвященный протопопу Аввакуму.
Со страниц «Жития» к нам выходит не фанатик, не упрямец и не бессердечный клерикал наподобие иезуита. Фанатики, как мы знаем, главным образом убивают беззащитных женщин и детей, ну а потом и себя, чтоб не сдохнуть от стыда. А «Житие» написал смелый, терпеливый и бесконечно добрый человек, умно и спокойно взирающий вокруг и умеющий рассказать о чудовищных зверствах таким образом, чтобы мы - потомки, читатели - укрепили свою веру в лучшее.
«Егда ж россветало в день недельный, посадили меня на телегу, и ростянули руки, и везли от патриархова двора до Андроньева монастыря и тут на чепи кинули в темную полатку, ушла в землю, и сидел три дни, ни ел, ни пил; во тьме сидя, кланялся на чепи, не знаю - на восток, не знаю - на запад. Никто ко мне не приходил, токмо мыши, и тараканы, и сверчки кричат, и блох довольно. Бысть же я в третий день приалчен - сиречь есть захотел - и после вечерни ста предо мною, не вем-ангел, не вем-человек, и по се время не знаю, токмо в потемках молитву сотворил и, взяв меня за плечо, с чепью к лавке привел и посадил и ложку в руки дал и хлеба немножко и штец похлебать, - зело прикусны, хороши! - и рекл мне: "Полно, довлеет ти ко укреплению!" Да и не стало ево. Двери не отворялись, а ево не стало! Дивно только - человек; а что ж ангел? Ино нечему дивитца - везде ему не загорожено».
Следующий великий новатор русской литературы родится только спустя столетие после смерти Аввакума. Новатора будут звать Александром Сергеевичем.
Между ними - куртуазный ХVIII век. Классицизм, высокий штиль, пышность словес.
Румяный, трожды рыгнув, Лука подпевает:
«Наука содружество людей разрушает;
Люди мы к сообществу Божия тварь стали,
Не в нашу пользу одну смысла дар прияли...»
Так и примерно так писали после Аввакума еще много десятилетий. Ломоносов, Тредиаковский, Кантемир, Сумароков, Державин - все они постепенно очищали и гармонизировали художественную речь, подготавливая приход нового гения, который, однажды появившись, взорвал языковое пространство простотой и музыкальностью. «Мой дядя самых честных правил, когда не в шутку занемог...» - для тех времен это было неслыханно. Вирши, попса, непристойность! «И быстрой ножкой ножку бьет» - слишком легко, слишком просто. Но уже плотина была прорвана, и еще спустя столетие тридцативосьмилетний Набоков устами своего героя Годунова-Чердынцева признается в «Даре», что не садится писать, не прочитав предварительно несколько страниц прозы Пушкина.
Картина Петра Мясоедова «Сожжение протопопа Аввакума», 1897
Так мы проложим мост из XVII столетия в наши дни, от узника земляной тюрьмы, страстотерпца Аввакума Петрова к Пушкину, от него к Набокову - и к нам.
Так мы увидим, что русский язык - самозатачивающийся клинок, а рукоять его можно и каменьями украсить или оставить в виде скромной деревяшки.
«...не латинским языком, не греческим, не еврейским, не иным каким ищет от нас разговоров Господь, но любви с прочими добродетелями хочет; того ради я и не брегу о красноречии и не уничижаю своего языка русского».
Последнее, самое главное и невероятное: ни до, ни после Аввакума, с древних лет и до наших дней ни один писатель, включая титанов и гениальных мастеров, не смог написать столь совершенной и пронзительной трагикомедии, каким представляется «Житие протопопа Аввакума». Читая повесть об унижениях, пытках и смертях, в иных местах невозможно удержаться от хохота, и этот феномен следует отнести опять же к особенностям личности автора. Муки и пытки не только не согнули протопопа, они вообще не повредили его души. Какой там фанатик - перед нами жадный до жизни мужчина, любопытный и великодушный; буддисты сказали бы - просветленный.
Аввакуму все нипочем, его силы питает Бог, его пером водит сам русский народ.
«Посем Лазаря священника взяли и язык весь вырезали из горла; мало попошло крови, да и перестала, Он же и паки говорит без языка. Таже, положа правую руку на плаху, по запястье отсекли, и рука отсеченная, на земле лежа, сложила сама персты по преданию и долго лежала так пред народы; исповедала, бедная, и по смерти знамение Спасителево неизменно. Мнесу и самому сие чюдно: бездушная одушевленных обличает! Я на третей день у нево во рте рукою моею щупал и гладил: гладко все, - без языка, а не болит».
Церковная реформа вполне удалась. Узник ямы с горечью пишет: «Как говорил Никон, адов пес, так и сделал: "Печатай, Арсен (Арсений Грек. - А. Р.) книги как-нибудь, лишь бы не по старому!" - так су и сделал...»
В восьмидесятые годы XVII века старообрядцы, во множестве ушедшие в леса, основавшие сотни больших и малых колоний от Поволжья до дальних пределов Восточной Сибири, все еще представляли для официальной православной церкви серьезную проблему. Произошло несколько случаев массового самосожжения - до двух тысяч человек одновременно. Шестидесятилетний Аввакум, которому положено было давно помереть от голода и холода, продолжал писать одно сочинение за другим. Некоторые современные исследователи утверждают, что протопоп поощрял самосожжения или даже призывал единоверцев к суициду; однако в тексте «Жития» об этом нет ни слова. Зато есть обратные высказывания: «...волею зовет Христос и не приказывает апостолам непокоряющихся огнем жечь и на виселицах вешать». Логично предположить, что, если бы Аввакум имел твердую позицию по поводу самосожжений, он бы обязательно написал об этом в своем главном тексте.
По смерти государя Алексея Михайловича Тишайшего на трон вступил его сын Федор. Протопоп не замедлил написать ему письмо: обвинил отца в отступлении от истинной веры и проклял.
В 1682 году 19-летний Федор Алексеевич повелел казнить Аввакума Петрова.
14 апреля при большом стечении народа старика и его единомышленников - Федора, Лазаря, Епифания - вывели из ям. По скупым свидетельствам очевидцев, кожа Аввакума от макушки до пят, включая лицо, представляла собой одну сплошную гнойную язву.
Их привязали по четырем углам специально построенного деревянного сруба, обложили хворостом и сожгли заживо.
Так православные люди замучили за веру своего же православного брата и его товарищей.
Старообрядческий крест на предполагаемом месте сожжения протопопа Аввакума в Пустозерске
Еще двести с лишним лет староверы хранили свой особенный уклад. Экономика их основывалась на ремеслах, упорном сбережении имущества и различных бытовых строгостях. Алкоголь не употребляли; да и где вы возьмете водку и вино, проживая в уединенной лесной колонии? Курение табака считалось страшным грехом. В конце концов староверы - аккуратные, твердые и упорные люди - встали в первых рядах грянувшей в России промышленной революции.
Проиграл ли Аввакум - аятолла староверов - в историческом смысле? Следует ли нам объявить его ретроградом, «тормозом на пути прогресса», противником реформы, которая, как сейчас видно, действительно послужила объединению православной веры вокруг единого центра в масштабах всего мира? Может быть, он - человек фантастической силы духа - принял, по недальновидности, не ту сторону? Или же мы должны считать протопопа не только великим русским писателем, но и национальным героем, стержнем идеи «особого русского пути»?
В предвоенном 1913-м, в год трехсотлетия дома Романовых, в период наивысшего экономического расцвета Российской империи, до 90 процентов промышленных предприятий страны находилось в собственности выходцев из старообрядческих семей.
Город Пустозерск исчез с лица земли сам собой. В новые времена полностью утратил свое значение, перестал быть городом, а потом и деревней тоже. В 1950-е годы прошлого века отсюда уехала последняя местная жительница, некая Аграфена Сидорова.
Сейчас на предполагаемом месте сожжения Аввакума стоит огромный, сделанный из лиственницы восьмиконечный старообрядческий крест.
Староверы почитают Аввакума как святого, но для нынешней - официальной - церкви это не имеет никакого значения.
Существуют старообрядческие иконы с ликом Аввакума. Наверное, можно было бы воссоздать облик этого гениального человека. Напечатать плакаты, снять документальные и художественные фильмы. Написать книги. Переложить «Житие» на современный язык и читать если не детям, то подросткам. Всемерно популяризировать фигуру одного из создателей русской культурной матрицы. Однако в современной России этим заняться некому. Видимо, у нынешних идеологов есть дела поважнее.
Верующие мы или атеисты, или, как сейчас модно, агностики; староверы мы или традиционные православные христиане - мы славимся умением губить своих.
До сих пор Россия остается мировым лидером по числу насильственных смертей.
Ино еще побредем.
_______
Литературная матрица: Внеклассное чтение - СПб.: Лимбус пресс, 2014.
Сергей Простаков
«Русская планета», 8 ноября 2014Из комментариев...
SKIF пишет: - Отличная статья. Заметно, что автор только что открыл для себя «Житие» и даже несколько удивлён содержанием. Возможно, приходит время вспомнить и понять старообрядцев.
Не удержусь от пары мелких замечаний.
Автор пишет: «Верующие мы или атеисты, или, как сейчас модно, агностики; староверы мы или традиционные православные христиане - мы славимся умением губить своих.»
Мы славимся не умением губить своих, а умением громко и долго кричать об этом. Другие губили своих поболее нашего, но помалкивают.
По стилю: «Тогда как главное правило давно установлено: пиши, как говоришь.»
Это более чем спорная рекомендация. У разговорной речи свои законы, а у литературной - свои. Простота стиля Аввакума - кажущаяся. Это есть и у Чехова в маленьких рассказах: трагикомедия жизни.
Протопоп Аввакум - первый новатор русской литературы
Современные русские писатели рассказывают о классиках, не включенных в школьную программу по литературе / В декабре [2014 года] в свет выходит книга Внеклассное чтение о писателях, не включенных в школьную программу / Книги / Статья 2014 года
Пять лет назад питерское издательство «Лимбус пресс» начало реализовывать большой проект «Литературная матрица» - учебник русской литературы, написанный писателями. Перед ними стояла задача рассказать детям о писателях, включенных в школьную программу. За первыми двумя томами «Матрицы» последовал третий - «Советская Атлантида», посвященный прочно забытым советским писателям. В начале декабря [2014 года] в издательстве выходит четвертый, последний, том серии - «Внеклассное чтение». ©Ещё школа и литература здесь, здесь и здесь
«Житие протопопа Аввакума»
В него попали писатели, не включенные в основной школьный курс литературы. При этом сама подборка писателей носит явно вызывающий характер: Михаил Ломоносов, Петр Чаадаев, Владимир Розанов, Сергей Довлатов, Саша Соколов и другие - таких авторов хватило бы еще на один школьный стандарт. Как и предыдущие тома «Матрицы», «Внеклассное чтение» - это еще и путеводитель по современной русской литературе.«Русская планета» с разрешения издательства «Лимбус пресс» публикует фрагмент статьи Андрея Рубанова «Гений из ямы», посвященный протопопу Аввакуму.
Со страниц «Жития» к нам выходит не фанатик, не упрямец и не бессердечный клерикал наподобие иезуита. Фанатики, как мы знаем, главным образом убивают беззащитных женщин и детей, ну а потом и себя, чтоб не сдохнуть от стыда. А «Житие» написал смелый, терпеливый и бесконечно добрый человек, умно и спокойно взирающий вокруг и умеющий рассказать о чудовищных зверствах таким образом, чтобы мы - потомки, читатели - укрепили свою веру в лучшее.
«Егда ж россветало в день недельный, посадили меня на телегу, и ростянули руки, и везли от патриархова двора до Андроньева монастыря и тут на чепи кинули в темную полатку, ушла в землю, и сидел три дни, ни ел, ни пил; во тьме сидя, кланялся на чепи, не знаю - на восток, не знаю - на запад. Никто ко мне не приходил, токмо мыши, и тараканы, и сверчки кричат, и блох довольно. Бысть же я в третий день приалчен - сиречь есть захотел - и после вечерни ста предо мною, не вем-ангел, не вем-человек, и по се время не знаю, токмо в потемках молитву сотворил и, взяв меня за плечо, с чепью к лавке привел и посадил и ложку в руки дал и хлеба немножко и штец похлебать, - зело прикусны, хороши! - и рекл мне: "Полно, довлеет ти ко укреплению!" Да и не стало ево. Двери не отворялись, а ево не стало! Дивно только - человек; а что ж ангел? Ино нечему дивитца - везде ему не загорожено».
Следующий великий новатор русской литературы родится только спустя столетие после смерти Аввакума. Новатора будут звать Александром Сергеевичем.
Между ними - куртуазный ХVIII век. Классицизм, высокий штиль, пышность словес.
Румяный, трожды рыгнув, Лука подпевает:
«Наука содружество людей разрушает;
Люди мы к сообществу Божия тварь стали,
Не в нашу пользу одну смысла дар прияли...»
Так и примерно так писали после Аввакума еще много десятилетий. Ломоносов, Тредиаковский, Кантемир, Сумароков, Державин - все они постепенно очищали и гармонизировали художественную речь, подготавливая приход нового гения, который, однажды появившись, взорвал языковое пространство простотой и музыкальностью. «Мой дядя самых честных правил, когда не в шутку занемог...» - для тех времен это было неслыханно. Вирши, попса, непристойность! «И быстрой ножкой ножку бьет» - слишком легко, слишком просто. Но уже плотина была прорвана, и еще спустя столетие тридцативосьмилетний Набоков устами своего героя Годунова-Чердынцева признается в «Даре», что не садится писать, не прочитав предварительно несколько страниц прозы Пушкина.
Картина Петра Мясоедова «Сожжение протопопа Аввакума», 1897
Так мы проложим мост из XVII столетия в наши дни, от узника земляной тюрьмы, страстотерпца Аввакума Петрова к Пушкину, от него к Набокову - и к нам.
Так мы увидим, что русский язык - самозатачивающийся клинок, а рукоять его можно и каменьями украсить или оставить в виде скромной деревяшки.
«...не латинским языком, не греческим, не еврейским, не иным каким ищет от нас разговоров Господь, но любви с прочими добродетелями хочет; того ради я и не брегу о красноречии и не уничижаю своего языка русского».
Последнее, самое главное и невероятное: ни до, ни после Аввакума, с древних лет и до наших дней ни один писатель, включая титанов и гениальных мастеров, не смог написать столь совершенной и пронзительной трагикомедии, каким представляется «Житие протопопа Аввакума». Читая повесть об унижениях, пытках и смертях, в иных местах невозможно удержаться от хохота, и этот феномен следует отнести опять же к особенностям личности автора. Муки и пытки не только не согнули протопопа, они вообще не повредили его души. Какой там фанатик - перед нами жадный до жизни мужчина, любопытный и великодушный; буддисты сказали бы - просветленный.
Аввакуму все нипочем, его силы питает Бог, его пером водит сам русский народ.
«Посем Лазаря священника взяли и язык весь вырезали из горла; мало попошло крови, да и перестала, Он же и паки говорит без языка. Таже, положа правую руку на плаху, по запястье отсекли, и рука отсеченная, на земле лежа, сложила сама персты по преданию и долго лежала так пред народы; исповедала, бедная, и по смерти знамение Спасителево неизменно. Мнесу и самому сие чюдно: бездушная одушевленных обличает! Я на третей день у нево во рте рукою моею щупал и гладил: гладко все, - без языка, а не болит».
Церковная реформа вполне удалась. Узник ямы с горечью пишет: «Как говорил Никон, адов пес, так и сделал: "Печатай, Арсен (Арсений Грек. - А. Р.) книги как-нибудь, лишь бы не по старому!" - так су и сделал...»
В восьмидесятые годы XVII века старообрядцы, во множестве ушедшие в леса, основавшие сотни больших и малых колоний от Поволжья до дальних пределов Восточной Сибири, все еще представляли для официальной православной церкви серьезную проблему. Произошло несколько случаев массового самосожжения - до двух тысяч человек одновременно. Шестидесятилетний Аввакум, которому положено было давно помереть от голода и холода, продолжал писать одно сочинение за другим. Некоторые современные исследователи утверждают, что протопоп поощрял самосожжения или даже призывал единоверцев к суициду; однако в тексте «Жития» об этом нет ни слова. Зато есть обратные высказывания: «...волею зовет Христос и не приказывает апостолам непокоряющихся огнем жечь и на виселицах вешать». Логично предположить, что, если бы Аввакум имел твердую позицию по поводу самосожжений, он бы обязательно написал об этом в своем главном тексте.
По смерти государя Алексея Михайловича Тишайшего на трон вступил его сын Федор. Протопоп не замедлил написать ему письмо: обвинил отца в отступлении от истинной веры и проклял.
В 1682 году 19-летний Федор Алексеевич повелел казнить Аввакума Петрова.
14 апреля при большом стечении народа старика и его единомышленников - Федора, Лазаря, Епифания - вывели из ям. По скупым свидетельствам очевидцев, кожа Аввакума от макушки до пят, включая лицо, представляла собой одну сплошную гнойную язву.
Их привязали по четырем углам специально построенного деревянного сруба, обложили хворостом и сожгли заживо.
Так православные люди замучили за веру своего же православного брата и его товарищей.
Старообрядческий крест на предполагаемом месте сожжения протопопа Аввакума в Пустозерске
Еще двести с лишним лет староверы хранили свой особенный уклад. Экономика их основывалась на ремеслах, упорном сбережении имущества и различных бытовых строгостях. Алкоголь не употребляли; да и где вы возьмете водку и вино, проживая в уединенной лесной колонии? Курение табака считалось страшным грехом. В конце концов староверы - аккуратные, твердые и упорные люди - встали в первых рядах грянувшей в России промышленной революции.
Проиграл ли Аввакум - аятолла староверов - в историческом смысле? Следует ли нам объявить его ретроградом, «тормозом на пути прогресса», противником реформы, которая, как сейчас видно, действительно послужила объединению православной веры вокруг единого центра в масштабах всего мира? Может быть, он - человек фантастической силы духа - принял, по недальновидности, не ту сторону? Или же мы должны считать протопопа не только великим русским писателем, но и национальным героем, стержнем идеи «особого русского пути»?
В предвоенном 1913-м, в год трехсотлетия дома Романовых, в период наивысшего экономического расцвета Российской империи, до 90 процентов промышленных предприятий страны находилось в собственности выходцев из старообрядческих семей.
Город Пустозерск исчез с лица земли сам собой. В новые времена полностью утратил свое значение, перестал быть городом, а потом и деревней тоже. В 1950-е годы прошлого века отсюда уехала последняя местная жительница, некая Аграфена Сидорова.
Сейчас на предполагаемом месте сожжения Аввакума стоит огромный, сделанный из лиственницы восьмиконечный старообрядческий крест.
Староверы почитают Аввакума как святого, но для нынешней - официальной - церкви это не имеет никакого значения.
Существуют старообрядческие иконы с ликом Аввакума. Наверное, можно было бы воссоздать облик этого гениального человека. Напечатать плакаты, снять документальные и художественные фильмы. Написать книги. Переложить «Житие» на современный язык и читать если не детям, то подросткам. Всемерно популяризировать фигуру одного из создателей русской культурной матрицы. Однако в современной России этим заняться некому. Видимо, у нынешних идеологов есть дела поважнее.
Верующие мы или атеисты, или, как сейчас модно, агностики; староверы мы или традиционные православные христиане - мы славимся умением губить своих.
До сих пор Россия остается мировым лидером по числу насильственных смертей.
Ино еще побредем.
_______
Литературная матрица: Внеклассное чтение - СПб.: Лимбус пресс, 2014.
Сергей Простаков
«Русская планета», 8 ноября 2014Из комментариев...
SKIF пишет: - Отличная статья. Заметно, что автор только что открыл для себя «Житие» и даже несколько удивлён содержанием. Возможно, приходит время вспомнить и понять старообрядцев.
Не удержусь от пары мелких замечаний.
Автор пишет: «Верующие мы или атеисты, или, как сейчас модно, агностики; староверы мы или традиционные православные христиане - мы славимся умением губить своих.»
Мы славимся не умением губить своих, а умением громко и долго кричать об этом. Другие губили своих поболее нашего, но помалкивают.
По стилю: «Тогда как главное правило давно установлено: пиши, как говоришь.»
Это более чем спорная рекомендация. У разговорной речи свои законы, а у литературной - свои. Простота стиля Аввакума - кажущаяся. Это есть и у Чехова в маленьких рассказах: трагикомедия жизни.