Сура
Часть 1.
Весной 2011 года я скучал дома, - ждал у моря погоды. Трудился, конечно, строил жилой квартал в своём городе. Имел свободу в планировании рабочего времени, неплохую зарплату, ежедневный домашний обед. Что ещё надо, чтобы спокойно встретить пенсию? Так нет, дождался перемен. Знакомый архитектор предложил в Архангельской области восстановить часовенку. Взял я отпуск за свой счёт, благо, начальник пошёл навстречу, полетел.В Архангельске встретился с другом детства. Не виделись больше двадцати лет.
На сутки задержался у него в гостях. Наперебой рассказывали его жене о наших детских временах. Посмотрели около сотни чёрно-белых фотографий той поры.
Неожиданная командировка доставила нам массу приятных воспоминаний. Засиделись допоздна.
Дневным поездом я доехал до Карпогор, где пассажиров встречал Шумахер, так все звали водителя такси. Он оправдывал прозвище, довёз быстро, за полтора часа. Ночевал я уже в сурской гостинице.
Село Сура - родина святого праведного Иоанна Кронштадского, он часто приплывал сюда на пароходе из Санкт-Петербурга.
Основал женский монастырь, построил Никольский собор и школу. Отец и сестра батюшки Иоанна были похоронены в часовне Илии пророка. Её уничтожили во время гражданской войны. Один из ярых разрушителей оказался родственником Иоанна Кронштадского. Семнадцатилетний безбожник сбросил с крыши крест, главку и сорвался. Умер тут же, на каменном полу. В перестройку на этом месте поставили водоразборную колонку, а в 1992 году патриарх Алексий-2 отслужил панихиду. Вскоре колонку разобрали, место упокоения родных отца Иоанна огородили, установили на холмике крест. Здесь и предстояло возвести часовню в историческом виде.
Пока двое помощников готовились к началу работ, я знакомился с селом. Оно расположилось меж двух рек, Пинегой и Сурой. Летом они мелкие, можно вброд перейти на другой берег. Сходил в соседнее Засурье. Там, на горе стоит скамеечка, на которой отец Иоанн любил сидеть и смотреть на Никольский собор. Скамейка, разумеется, уже другая, но на том самом месте. Посидел и я на ней, предаваясь размышлениям. Тишина и спокойствие.
В последующие воскресения игуменья Митрофания организовывала поездки на Никола-ручей. Там устроена купальня в виде креста, на горе построена Никольская часовня.
Съездили в Свято-Троицкий скит, до него 23 километра по русским дорогам. Последние три километра только пешком, в гору.
С матушкой Митрофанией установились тёплые отношения. А когда выяснилось, что мы земляки, стали почти друзьями. Насколько допустимо так называть строителя и монахиню. Сура напомнила детство.
Двери здесь не закрываются, когда хозяева уходят, то подпирают дверь палкой. В моём родном поселке накидывали петлю без замка, предупреждая, что никого нет дома. Суряне при разговоре сильно тянут последний слог. Похоже на вологодский говор. Вскоре у меня случился разговор с продавцом:
- Горький шоколад у вас есть?
- Кончился, уже разобралиии.
- Так закажите, я брать будууу.
В селе действовала одна церковь, в честь святого Иоанна Кронштадского.
На аналое лежала икона Иисуса Христа с отверстиями от пуль. Расстреляна богоборцами после революции.
Кругом кипела стройка, восстанавливали Никольский храм, из полуразрушенного Успенского собора потихоньку вывозили мусор. Сегодня службы проходят во всех трёх церквях. Хорошо сохранился дом сестры батюшки Иоанна, Дарьи Ильиничны. Он построен за год до отмены крепостного права. Сейчас в нём музей.
На многих домах прикреплены красные звёздочки, две, три, даже четыре. Они напоминают, что здесь жили ветераны Великой Отечественной войны.
Здешних жителей не нужно призывать к патриотизму. Летом 2016 года поисковый отряд "Ориентир" привёз в родные места останки солдата, погибшего под Харьковом. Хоронили красноармейца Коровина всем селом. С его племянником я познакомился, когда строил часовню. Заходил к нему в гости, чаёвничали, разговаривали. Люблю общаться с людьми старше себя.
Стройка затягивалась, пошла пятая неделя командировки. Позвонил своему директору, отпросился ещё на месяц. Столь длительная поездка случилась впервые. В сурский Дом Культуры приехали музыканты из Норвегии, поселили их в гостинице. С одним из них, Арманом, я познакомился и даже разговорился. Общались жестами и улыбались. Вечером у крылечка норвежцы играли и пели нам песни. По завершении концерта спели "Подмосковные вечера", сначала на норвежском, потом на русском языке. Арман зажигал на контрабасе, играли с удовольствием.
На следующий день привезли несколько групп паломников. Естественно, они захотели поучаствовать в строительстве. Я помогал им подняться по лесам, показывал где и как уложить кирпич. Поначалу испытывал удовлетворение. Когда число помощников перевалило за сорок, я почувствовал раздражение. Работа остановилась, я устал, домой хочу. Очередной паломник подходил, несколько секунд молился, не спеша укладывал на стену раствор, кирпич. Я поправлял, чтобы ровно было. Уже нервничал. Четвёртая группа состояла из детей детдомовцев. Некоторые три кирпичика положили, хотели и больше, да воспитательница сдерживала.
Тут я задумался. Чего стоят 45 кубов моей кладки по сравнению с кирпичиком, положенным с любовью и молитвой? Стало стыдно, что допустил до себя недовольство и нетерпение. Слава Богу, что хватило сил внешне не показать свою слабость. Я успокоился. Чем-то светлым, благодатным накрыло меня. Почувствовал единение не только с окружающими людьми, но и со всем миром. Возможно, сильно звучит, но такие краткие минуты помнятся долго.
Сверху увидел Армана, идущего по улице, помахал рукой. Тот отреагировал эмоционально, вскинул вверх руки и заорал во всю ивановскую: "Сергееей!" Хороший день выдался.
Наконец-то кладка закончена, пришло время возвращаться домой. На стенах стоят 16 кокошников, подготовлена площадка для шатровой крыши. Её через год установили питерские специалисты, с ними и я приехал.
Пока они собирали шатёр, я уложил пол в часовне из старых плит разрушенного Никольского храма. Время их не пощадило, с трудом отобрал нужные 49 штук. Занимался установкой цоколя, отмосткой, планировкой. Появилось много знакомых, купался ежедневно в речке, ходил по вечерам в гости. Курорт, да и только.
Правда, на фотографии не я.
Приезжал я в Суру шесть раз, но об этом уже в следующем рассказе.
Весной 2011 года я скучал дома, - ждал у моря погоды. Трудился, конечно, строил жилой квартал в своём городе. Имел свободу в планировании рабочего времени, неплохую зарплату, ежедневный домашний обед. Что ещё надо, чтобы спокойно встретить пенсию? Так нет, дождался перемен. Знакомый архитектор предложил в Архангельской области восстановить часовенку. Взял я отпуск за свой счёт, благо, начальник пошёл навстречу, полетел.В Архангельске встретился с другом детства. Не виделись больше двадцати лет.
На сутки задержался у него в гостях. Наперебой рассказывали его жене о наших детских временах. Посмотрели около сотни чёрно-белых фотографий той поры.
Неожиданная командировка доставила нам массу приятных воспоминаний. Засиделись допоздна.
Дневным поездом я доехал до Карпогор, где пассажиров встречал Шумахер, так все звали водителя такси. Он оправдывал прозвище, довёз быстро, за полтора часа. Ночевал я уже в сурской гостинице.
Село Сура - родина святого праведного Иоанна Кронштадского, он часто приплывал сюда на пароходе из Санкт-Петербурга.
Основал женский монастырь, построил Никольский собор и школу. Отец и сестра батюшки Иоанна были похоронены в часовне Илии пророка. Её уничтожили во время гражданской войны. Один из ярых разрушителей оказался родственником Иоанна Кронштадского. Семнадцатилетний безбожник сбросил с крыши крест, главку и сорвался. Умер тут же, на каменном полу. В перестройку на этом месте поставили водоразборную колонку, а в 1992 году патриарх Алексий-2 отслужил панихиду. Вскоре колонку разобрали, место упокоения родных отца Иоанна огородили, установили на холмике крест. Здесь и предстояло возвести часовню в историческом виде.
Пока двое помощников готовились к началу работ, я знакомился с селом. Оно расположилось меж двух рек, Пинегой и Сурой. Летом они мелкие, можно вброд перейти на другой берег. Сходил в соседнее Засурье. Там, на горе стоит скамеечка, на которой отец Иоанн любил сидеть и смотреть на Никольский собор. Скамейка, разумеется, уже другая, но на том самом месте. Посидел и я на ней, предаваясь размышлениям. Тишина и спокойствие.
В последующие воскресения игуменья Митрофания организовывала поездки на Никола-ручей. Там устроена купальня в виде креста, на горе построена Никольская часовня.
Съездили в Свято-Троицкий скит, до него 23 километра по русским дорогам. Последние три километра только пешком, в гору.
С матушкой Митрофанией установились тёплые отношения. А когда выяснилось, что мы земляки, стали почти друзьями. Насколько допустимо так называть строителя и монахиню. Сура напомнила детство.
Двери здесь не закрываются, когда хозяева уходят, то подпирают дверь палкой. В моём родном поселке накидывали петлю без замка, предупреждая, что никого нет дома. Суряне при разговоре сильно тянут последний слог. Похоже на вологодский говор. Вскоре у меня случился разговор с продавцом:
- Горький шоколад у вас есть?
- Кончился, уже разобралиии.
- Так закажите, я брать будууу.
В селе действовала одна церковь, в честь святого Иоанна Кронштадского.
На аналое лежала икона Иисуса Христа с отверстиями от пуль. Расстреляна богоборцами после революции.
Кругом кипела стройка, восстанавливали Никольский храм, из полуразрушенного Успенского собора потихоньку вывозили мусор. Сегодня службы проходят во всех трёх церквях. Хорошо сохранился дом сестры батюшки Иоанна, Дарьи Ильиничны. Он построен за год до отмены крепостного права. Сейчас в нём музей.
На многих домах прикреплены красные звёздочки, две, три, даже четыре. Они напоминают, что здесь жили ветераны Великой Отечественной войны.
Здешних жителей не нужно призывать к патриотизму. Летом 2016 года поисковый отряд "Ориентир" привёз в родные места останки солдата, погибшего под Харьковом. Хоронили красноармейца Коровина всем селом. С его племянником я познакомился, когда строил часовню. Заходил к нему в гости, чаёвничали, разговаривали. Люблю общаться с людьми старше себя.
Стройка затягивалась, пошла пятая неделя командировки. Позвонил своему директору, отпросился ещё на месяц. Столь длительная поездка случилась впервые. В сурский Дом Культуры приехали музыканты из Норвегии, поселили их в гостинице. С одним из них, Арманом, я познакомился и даже разговорился. Общались жестами и улыбались. Вечером у крылечка норвежцы играли и пели нам песни. По завершении концерта спели "Подмосковные вечера", сначала на норвежском, потом на русском языке. Арман зажигал на контрабасе, играли с удовольствием.
На следующий день привезли несколько групп паломников. Естественно, они захотели поучаствовать в строительстве. Я помогал им подняться по лесам, показывал где и как уложить кирпич. Поначалу испытывал удовлетворение. Когда число помощников перевалило за сорок, я почувствовал раздражение. Работа остановилась, я устал, домой хочу. Очередной паломник подходил, несколько секунд молился, не спеша укладывал на стену раствор, кирпич. Я поправлял, чтобы ровно было. Уже нервничал. Четвёртая группа состояла из детей детдомовцев. Некоторые три кирпичика положили, хотели и больше, да воспитательница сдерживала.
Тут я задумался. Чего стоят 45 кубов моей кладки по сравнению с кирпичиком, положенным с любовью и молитвой? Стало стыдно, что допустил до себя недовольство и нетерпение. Слава Богу, что хватило сил внешне не показать свою слабость. Я успокоился. Чем-то светлым, благодатным накрыло меня. Почувствовал единение не только с окружающими людьми, но и со всем миром. Возможно, сильно звучит, но такие краткие минуты помнятся долго.
Сверху увидел Армана, идущего по улице, помахал рукой. Тот отреагировал эмоционально, вскинул вверх руки и заорал во всю ивановскую: "Сергееей!" Хороший день выдался.
Наконец-то кладка закончена, пришло время возвращаться домой. На стенах стоят 16 кокошников, подготовлена площадка для шатровой крыши. Её через год установили питерские специалисты, с ними и я приехал.
Пока они собирали шатёр, я уложил пол в часовне из старых плит разрушенного Никольского храма. Время их не пощадило, с трудом отобрал нужные 49 штук. Занимался установкой цоколя, отмосткой, планировкой. Появилось много знакомых, купался ежедневно в речке, ходил по вечерам в гости. Курорт, да и только.
Правда, на фотографии не я.
Приезжал я в Суру шесть раз, но об этом уже в следующем рассказе.