Водяной - свидетель жизни, Ч.1/2

[mamlas]

Увидено у smitrichПо прозвищу Водяной
Маленький человек большой страны

─ Я сам знаю, что во мне много странного. Но я не для того странный, чтобы выделиться, - говорит Мейрам Молдакимов из казахского аула Нижнебаяновский, это бог знает где, километрах в четырехстах от Новосибирска, в Карасукском районе, недалеко от границы с Казахстаном. В общем, не просто российская глубинка - глубже и не придумать. - Просто я стараюсь сохранять себя в нравственной чистоте. И главное, от моих странностей люди ведь не страдают. - Его допотопная механическая бритва в который раз делает круг по идеально выбритой щеке. ©
~~~~~~~~~~~



На работу Мейрам ходит и рано утром, и поздно вечером, и ночью - когда для дела нужно
Мейрама Молдакимова в деревне зовут - Водяной. Он двадцать шесть лет работает слесарем по водоснабжению, от него зависит очень важное: есть ли у людей и животных вода.

Мейрам сейчас в отпуске, но ходит на работу: так надежнее, вдруг что-то сменщики не доглядят, перемерзнет система, трубы порвет… Вернее - он не ходит, а ездит на велосипеде, зимой и летом. Вода - это его работа за деньги (3200 рублей в месяц). А еще вода - его друг и лекарь…

Странности

В ауле Мейрам слывет не то чтобы странным человеком, скорее чело веком со странностями. В Нижнебаяновке, где все друг друга знают как облупленных и даже подробнее, хорошо помнят, как он чудил по молодости. Был он физически крепким, к тому же дерзким. Бывало, разозлится на кого-нибудь из соседнего села - отправляется к ним драться на дискотеку. Но дерется не с кем попало. Просто помахаться с обид чиком ему неинтересно, ему подавай самого сильного. Или чтобы сразу человек пять-шесть.

- Это ты зачем так делал?

- Проверял себя - на что способен. Понял? - Он сразу предлагает перестать друг другу «выкать». На «ты», на «вы» - неважно, условно сти. Главное - взаимное уважение.

Он тогда, вспоминают его земляки, по-русски плохо говорил, в казахской школе учился; войдет в клуб и кричит: «Кто у вас тут с самой большой шишкой?» В смысле, крутой; кто шишка, то есть. Народ ржет над ним. Он не понимает почему и еще больше злится.

Однако за ним числятся не только мускульные, но и романтические странности. Вся молодежь, скажем, соберется в клубе на предновогод нее торжество. И он тоже. Но минут за пятнадцать до праздничного боя курантов выйдет вон - в лес. И там, в лесу, под звуки трескаю щихся на морозе веток деревьев, задрав голову к звездному небу, встретит Новый год в компании зайцев и косуль. А затем вернется в клуб как ни в чем не бывало. Или вообще домой отправится.

- А это ты зачем делал?

- Я всегда не был согласен с большинством - натура такая. Да и весе лей мне с природой, чем с людьми, любопытней. В лесу, в тишине, подумать можно: вот, год прошел, что я сделал хорошего, что плохого, как жить дальше. А среди людского шума разве сосредоточишься на таких вещах? Понял?

Этот его вопрос «понял?» - как точка в конце фразы, как не допускаю щий возражений знак и в то же время сомнение - верно ли на том конце разговора услышали его русскую речь с казахским акцентом.



2.Работа Мейрама - недалеко от его дома, в конце улицы Джамбула

Работа такая

Мейрам - слесарь по водоснабжению. Не космонавт и даже не настрой щик спутниковых тарелок. А ему нравится. Дело всей жизни, можно сказать. Вот уже почти тридцать лет Мейрам следит за тем, чтобы в его родном ауле не было перебоев с водой. Простое, кажется, занятие. Проверить электрику насосов, датчики на водокачке почистить, если надо, контакты, чтобы двигатель помпы не сгорел. А в холодное время вдобавок к этому - обойти колонки и приспустить из каждой немно го воды, чтобы ледяная пробка не образовывалась, иначе потом пол дня их кипятком надо будет отогревать. Ну и аварии, конечно, хоть и редко, а случаются, порывы труб, как правило, зимой, - тогда прыгай в ледяную жижу из воды и снега и прикручивай на ощупь муфту.

Вот, собственно, и вся работа. Но ты попробуй выполнять ее исправно, не отлынивая, годами, изо дня в день; вставать ночами по два раза, чтобы сделать очередной обход водопроводных сетей; постоянно следить за прогнозом погоды, потому что в здешних местах суточный перепад температур градусов в двадцать совсем не редкость.

Ведь стоит Мейраму остановиться, прекратить это свое со стороны кажущееся малотрудным движение, как обязательно что-то пойдет наперекосяк.

- Мой труд незаметен, когда все в порядке. А как только что случилось: вода перестала течь в кранах, труба лопнула - тогда все кричат: «Водяной, где Водяной?»



3.Рядом со старым родительским домом - поновее и побольше. В нем живет Водяной, один, так сложилось. У Мейрама три брата и три сестры в Казахстане, уехали туда. А он уезжать никуда не собирается. «Им же нужно место, куда приехать - тут семейный очаг, старый дом, я его храню»….У Мейрама - больше всех в ауле спутниковых тарелок - потому что интересов у хозяина много

На*уй, Киллер и Фотокорреспондент

Что ни говори, а подходит ему это прозвище. Мифиче ский персонаж и парень с соседнего двора одновременно. Вон он - едет традиционным маршрутом на своем видавшем виды белорусском велосипеде: по распутице, по пыли, по снегу, снова по распутице - по временам года, словно по грунтовке. Как некая перемещающаяся в пространстве константа ландшафта или как небесное тело, движущееся по кругу.

- Мейрам, тебя не обижает такое прозвище?

- Людям видней.

Снова эта бесконечная гоголевская история: каким именем наградит молва, с таким и будешь ходить до кон ца дней. И ведь с умом наградит - лишнего не пришьет, чужого не отберет. Русского ветеринара все величают ува жительно: Киллер. Видимо, потому что у него постоянно руки в коровьей крови. А один тут, в Нижнебаяновке, матерится через слово. Так его прозвище - На*уй.

А раньше, кстати, Мейрама иначе именовали - Фото корреспондент. Дело в том, что он первым в ауле, в 1980-х, начал снимать фотоаппаратом. Сам проявлял, печатал. Купил подержанный ФЭД, и вперед: свадьба, похороны, праздники - везде Мейрам со своей машин кой, взвел - нажал. Тогда земляки над ним подшучивали, мол, хватит ерундой страдать. Особенно когда заметили за ним веселую хитрость: в первый день свадьбы он нарочно забывал свой фотоаппарат в доме, где ее отмечали, чтобы был повод прийти на второй - выпить закусить еще разок.

А сейчас все ходят к нему, попрошайничают: не зава лялась ли пленка, где изображена умершая уже бабушка или сын, уехавший в город на учебу.

- Люди так устроены: хоть и знают, что смертны, а все равно надеются, что будут жить вечно. Все думают, что и это успеют, и то запомнят. А я уже тогда почему-то знал: надо фиксировать жизнь такой, как она есть, в каж дый ее момент. Потому что все забудется, и точно такого же кадра уже не сделаешь никогда. Взять ветеранов, фронтовиков наших. У меня есть снимок, где их человек сорок. А сейчас в живых нет ни одного.

В те же годы он начал снимать пейзажи. Причем одно и то же место с фиксированной точки в разное время суток и года. Недавно он где-то вычитал, что такая съемка - модное нынче занятие. Странно, удивляется Мейрам, а я это делал четверть века назад и модным не считал.



4.Я не только из-за денег работаю, я эту работу для села делаю. Тракторист плохо сработает - ну деньгами накажут, заменят. А я плохо работу сделаю - беда будет, весь аул без воды. И меня заменить некем

Свидетель жизни

Теперь же у Мейрама новые проекты. Один долгосрочный и многодельный: организовать в Нижнебаяновке казах ский культурный центр - здесь ему понадобится помощь земляков. Другой попроще: сделать фотовыставку под рабо чим названием «Время и люди». Для этого нужно разобрать свои фотоархивы, проявить самое важное, подснять, что называется, новые лица - недавно родившихся нижнебаяновцев, тех, кого еще нет на его пленке.

И хотя многие в ауле обзавелись уже цифровыми камерами, а Мейрам по-прежнему возится с пленочной, но, честно говоря, кроме него этих дел никто не осилит. Потому что есть у него дефицитный талант - окружающих людей замечать. Представляете, говорят нижнебаяновцы с оттенком суеверного страха, наш Водяной-то, все дни рождения помнит, когда у кого, даже у тех, кто из аула уехал. Скажем, он может запросто такое бросить: «Одиннадцатого сентября самому молодому нашему трактористу будет тридцать семь лет».

- А ты уверен, Мейрам, что твои проекты людям нужны?

- Нужны - не нужны, делать надо. Хорошее дело никогда не пропадет. Кажется, он совершенно осознанно выбрал себе эту миссию - летописца аула, свидетеля жизни.

Одиночество

Мейрам - человек коренной, местный до потрохов, родился и вырос в этих окрестностях, как и восемь его братьев и сестер. Живет бобылем, один в большом доме на улице Джамбула. Рядом на участке - старый родительский, там сейчас что-то вроде склада. А вся родня перебралась в Казахстан. Время от времени родственники приезжают на малую родину, останавливаются, разумеется, у Мейрама. Это еще одна из его повседневных миссий - хранитель родового гнезда.

- Ты считаешь себя счастливым человеком?

- Не во всем. У меня семьи нет. Пока. Хотя должна быть. Я вижу: тебе трудно спросить почему. Я отвечу. Я мог жениться на девушке. Но не же нился. Не только у себя отнял, но, может, и у нее. Если так, то я вино ват. Не отдал ей то, что мог. Сильно не переживаю. Но все-таки. Нет, переживаю все-таки. Дети - ведь это то, что тебя продолжает.

В местном продуктовом магазине покупаем гостинцы для ребятни из многодетной семьи Нуралиновых - Мейрам над ними держит шеф ство. Он дотошно, даже с некоторым занудством ощупывает яблоки.

Продавщица беспощадно замечает, что своих детей не нажил, вот, мол, и приходится возиться с чужими:

- Я его помню молодым. Все уже переженились, а он все ищет себе невесту подходящую, выбирает. Как вот эти яблоки. Вот и довыбирался.

Мейраму слышать это неприятно. Он бросает покупки в пакет и быстро выходит на улицу. все-таки есть и в больших городах свои преимущества. Звезд на небе не видно из-за многоэта жек, зато эти же многоэтажки гарантируют тебе какую никакую, а приватность.



5.Отец воевал на Курской дуге, потом его снайпер подстрелил - пришел с войны в 1944-м

Огонь внутри

Мы едем в поля. Там сегодня Мейрам задумал провести фотосессию - поснимать аульскую семью для своего проекта. Семья позирует безропотно: надо - так надо, Водяному не откажешь.

На обратном пути в какой-то малоприметной низине Мейрам вдруг оживляется:

- Вот здесь это случилось. Страшное. Когда я на велоси педе ехал.

- ДТП?

- Хуже… Я с детства природу люблю. Все в округе на вело сипеде объездил, километров за сорок могу любой буго рок отыскать, дерево. Зима не зима, лето не лето - ката юсь, любуюсь. Но в тот раз - мне уже за пятьдесят было - еду из Морозовки, нашей центральной усадьбы, и заме чаю, что любоваться-то любуюсь, но не так сильно, как всегда, как в детстве. Вот же они - и поля с озимыми; и озеро, а там гуси; и луна растет. А в душе что-то не то. Нет того восторга. Как же я тогда перепугался! Неужели, думаю, я другим становлюсь, черствым, мертвым, неу жели остываю? Но на следующий день, слава богу, все у меня восстановилось. Сбой, наверное, был какой-толюбоваться-то внутренний.

- Само восстановилось?

- Нет, конечно. Надо в себе этот огонь поддерживать.

- Как?

- Добрые дела делать. Доброе дело сделал - счастье почувствовал. Смеешься как ребенок. Не может быть несчастливым тот, кто добрые дела делает. Или так: зла не делаешь - тоже счастье. Понял?

- И как ты вернул прежний восторг?

- Соседям фотографии бесплатно отдал, которые на их дне рождения сделал.



6.Мейрам: «Я никогда никому не завидовал. Зависть для меня - это как унижение. Старайся всё сделать хорошо, а чужое не считай. Всё хорошее моё, и плохое моё»

Дирижер в плавках

А еще было дело: после школы Мейрам решил стать философом. Ездил в Алма-Ату, подавал документы в уни верситет. Но с бумагами вышла какая-то неувязка, их не приняли, и повторять попытку Мейрам не стал.

- Почему философский факультет?

- Книжки философские нравились.

- Хайдеггер, Ясперс?

- Боже упаси, - машет руками Мейрам. - Это фамилии или термины? Я такого и не слышал никогда. Наверное, мне само слово приглянулось: философия.

- А что такое, по-твоему, философия? Для чего она?

- Наверное, это размышления о мире людей и природы.

- Так тебя послушать - ты и есть философ, именно об этом все время и рассуждаешь. Тебя в ауле часом философом не называют?

- Философом вряд ли. Дурачком, возможно. Я же для здоровья купаюсь на улице и зимой, и летом - никто этого больше не делает. Я же ремонтирую бесплатно элек трику, водопроводы всем хорошим людям, кто попросит, и называю это теорией добрых дел. Чужую корову к вете ринару отвести - пожалуйста, за детьми присмотреть - да за ради бога. Ну, и не дурачок ли я после этого?

Мейрам подумывает вот над чем: а не отключать ли воду тем, кто, по его разумению, не по совести живет. Но пока не рискнул еще ни разу. Размышляет, не слишком ли авто ритарно выйдет. С другой стороны, как иначе бороться с негодяями, теми, кто считает, что день прожит зря, если не удалось никого оскорбить или унизить. Одному такому, начальствующему, люди даже трехлитровую банку с бензином ставили у его дома и сверху спички клали, дескать, предупреждаем: запалим. А ему все нипочем. Так что, наверное, все-таки придется отключать.



7.Мейрам в окрестностях аула. 1970-е

Сольфеджио против водокачки

А вот еще было дело: поступил Мейрам в Новосибирское культпросветучилище. На отделение хорового дирижиро вания. На инструментах он не играл, зато за плечами была художественная самодеятельность, да и на свадьбах охотно пел. В училище его запомнили главным образом по двум вещам. Как он на спор переплывал Обь в плав ках, полных булавок, - на случай, если ногу сведет. Только вообразите себе эту картину: будущий дирижер мчится кролем по великой сибирской реке, опровергая стереотипы о нацменахдохляках со скрипочкой в футляре. И как он бодался с преподавательницей сольфед жио: мол, в городе, в отличие от деревни, не жизнь, а помойка, потому что растущей луны не видно. Городская дама в те моменты не на шутку злилась, отвечала: «А я вот не понимаю, как люди в деревне обходятся без театров и картинных галерей». В таких случаях Мейрам всегда парировал заранее заготовленным: «Ваше искусство - это только копия природы, фальшивка. А у меня в Нижнебаяновке все настоящее и подлинник». В общем, полгода не прошло, как бросил он эту возню с музыкой и вернулся в аул.

- А я и не жалел никогда, - говорит Мейрам. - Да, куда то хотелось идти образовываться, но куда - непонятно. Так я попал на водокачку. И с тех пор сам себе хозяин. Понял?

Мейрам-Водяной любит забраться на свою тридцатимет ровую водокачку и посидеть там в одиночестве, посозер цать, как он говорит, подставляя лицо свежему ветру. Сверху он наблюдает за табунами, пасущимися у гори зонта, за облаками в вышине, за односельчанами, спешащими по своим делам, - аул ведь как на ладони. Каждого земляка он узнает по движениям, походке, словно опытный спортивный комментатор футболистов, если номера на футболке издали не видно. Чистая «Сиддхартха». И ему здесь хорошо.

Свет в курице

Мейрама всю жизнь как бы тянуло к воде, будто именно эта, а не другая стихия призвана была испытывать его, наставлять и очищать. И он инстинктивно, пожалуй, ей всякий раз подчинялся. Как-то раз Мейрам снова захотел доказать себе, что он не из тех, кто прогибается под этот мир. Поехали с мужи ками за песком в деревню Стеклянное. А там - озеро, километра три шириной. Мейрам говорит мужикам: «Хочу на ту сторону. Ждите». И - в воду. Сначала показа лось ему, что плевое это дело. Но на середине стало сво дить ноги. Слегка запаниковал. Понял, что самонадеянно силы не рассчитал.

- Думаю: это же не честно, чтобы утонуть в двадцать три года. А там еще железная дорога рядом, и поезд как раз идет - видно, как пассажиры чай пьют. Представляешь, они там чаевничают, на небе солнце светит, а я тут уми раю. И было бы за что. Подвиг какой. А то ведь дурость чистой воды.



8.«Я буду здоров, если у меня мысли хорошие - пусть в холодильнике пусто и буду есть только хлеб с маслом»

В общем, с грехом пополам Мейрам взял себя в руки и до берега доплыл. А мужики решили, что он утонул и уже придумывали, как об этом сказать в ауле.

- Доплыть-то я доплыл. Но уже другим человеком, - вспоминает Водяной. - Вечерняя заря, иду по аулу - вижу кур. Думаю: как же они прекрасны - эти куры, как до миллиметра рассчитаны их движения, поворот головы. Или этот кот, которого я не замечал, а он - совершенное произведение природы. Люди навстречу прогуливаются - и все такие любимые, хорошие. Почему мы ругаемся, думаю я, глядя на них, почему не находим общего языка, ведь все мы, в общем-то, неплохие создания - надо только приглядеться? Я стал смотреть на окружающий меня мир по-другому. Нет, я не переродился, просто начал замечать свет в обыденных вещах.

Окончание