Теперь молочник - профессия вымирающая
«Коровы спасают меня и от голода, и от одиночества»
Один день таганрогского молочника
Утром в таганрогском дворе раздаются автомобильные гудки и крики: «Молоко-молоко!». Из подъездов появляются женщины. Одна в косынке, простом платье и тапочках бежит к машине с красным в белый горошек бидончиком, за ней степенно идет седая старушка с сумкой и белым бидоном. Затем появляются еще две. ©
~~~~~~~~~~~
Молочник открывает капот. Внутри стоят пятилитровые канистры с молоком.
- Доброе утро, а что есть сегодня?
- Творог, сметана, молоко, - отвечает молочник.
- Мне молока, пожалуйста, - машет она руками и начинает искать деньги в кармане. Пока женщина копается, во дворе появляются еще две пожилые дамы. Начинают новости обсуждать.
- Сегодня ночью уснуть не могла, - говорит одна из них, вставая в очередь. - У меня окно во двор выходит, оно было не закрыто. Часов в пять утра видела, как раздетую женщину мужчина шлепал прямо во дворе. Постыдники, совсем совесть потеряли!
- Да, - поддакивает ей другая женщина. - Я тоже слышала звуки. У нее еще волосы такие длинные были. Я присматривалась, она знакомой мне показалась. Минут сорок все продолжалось, потом они оделись и ушли. Наглые такие.
- Мне творога, - говорит главная рассказчица. - И молока.
Быстро все берет и уходит.
- А давно вы работаете? - интересуюсь я, тоже занимая место в очереди.
- Давно, девушка, давно, - говорит молочник. - Вы что хотите купить? А то мне еще пять-семь дворов нужно объехать.
- Сметаны и творога.
- Творог сегодня свежий, хорошо в этот раз получился.
Очередь заканчивается. Молочник заводит машину и едет в другой двор.
«Теперь я сам по себе»
Соловьев, пожилой невысокий седой мужчина, живет в доме в Неклиновском районе Таганрога.
Пенсия, старая машина и три коровы - все, чем он живет. Родился Соловьев в Ростовской области, жил и работал в Якутске, Германии и на Дальнем Востоке. Много чем в жизни занимался. Был и плотником, и строителем, и инженером. Десять лет назад вернулся в Таганрог, завел огород и хозяйство.
- Да, - кивает головой мужчина. - На старости лет захотелось в родные места. Здесь и тепло и спокойно. Жена у меня умерла, дети разъехались, теперь я сам по себе. Я согласился рассказать вам о себе, только вы, пожалуйста, ничего не фотографируйте, так как у меня и так очень большие проблемы. Я продаю молоко с рук, это запрещено.
Утро Соловьева начинается в шесть-семь утра. В это время нужно подоить коров, навести порядок, расфасовать готовый творог по пакетам, а готовую сметану разложить по банкам для продажи. К девяти часам все это нужно развести.
- У меня есть любимая корова Зорька. Она старше всех, но и молока дает больше всех. Я ее люблю за спокойный характер. Другие нервные, и непонятно, чего от них ждать. Одна из них, Искра, вон та, что с белым пятном на лбу, боднула меня как-то раз сильно. Пришлось даже в больницу ехать, оказалось потом, что загуляла. А Зорька совсем по-другому себя ведет, с ней поговорить даже можно.
- Вы говорите с ней?
- Ой, да я со всеми коровами говорю, вы что, они же живые, все понимают. Но только с Зорькой можно о жизни поговорить. Они вместо друзей мне. Знаю же я здесь мало кого. Ну, вернулся, старый дом отремонтировал. Соседи - дачники, приезжают по выходным, не поговоришь. Да и кому я нужен в свои 76?
Соловьев зовет меня пить чай с медом, которым его угостила одна из покупательниц. Дом у него небольшой, с деревянными ставнями, из красного кирпича.
- Я когда приехал сюда, отремонтировал дом и участок, - уже за столом, разливая чай по красивым фарфоровым чашкам, доставшимся еще от матери, продолжает рассказывать Соловьев. - Решил, что нужно корову завести, хоть на старости лет молочка не из магазина попью. Съездил к одному знакомому, купил у него теленка, как раз у него тогда корова отелилась, выкормил его. Так выросла Зорька. Я с детства с коровами общался, знаю, как кормить, как ухаживать. А после этого, когда уже решил молоко продавать, еще двух телок купил. Сначала даже не думал об этом. Я же корову для себя заводил. А потом стали приходить соседи с просьбами - ну не откажешь же в молоке для ребятишек. Так давал, а потом они предложили покупать его у меня, я и стал продавать.
- А почему не остановились на одной корове?
- Молока перестало хватать. Стало много желающих на зорькино молочко, и я решил купить телушку. Хотя на самом деле все совпало, я подружился с соседями-дачниками, которые покупали молоко. Они посоветовали мне начать продавать молоко, так как лучше молока в округе они не пили. Я тогда искал как раз работу, но оказался никому не нужен, вот и подумал, почему нет. Купил двух телок. Вспомнил, как мать раньше делала творог и сметану, освоил технологию и стал понемногу продавать. Сейчас я даже масло могу сделать, у меня маслобойка есть.
Соловьев ведет меня в одну из комнат, где стоит небольшая маслобойная машина с ручкой. Я кручу ее и понимаю: для того чтобы взбить масло, нужно больше силы и терпения, чем у меня. В этой же комнате в углу на столе стоят полуторалитровые и пятилитровые пластиковые бутыли из-под воды, на них наклеены этикетки «Серебряная роса» и «Святой источник».
- Это посуда для молока, - объясняет Соловьев. - Я все тщательно мою и дезинфицирую перед разливом и использую тару только из-под воды. Другую просто не промыть. Но часто покупатели приходят со своей посудой.
- А сметану и творог вы тоже делаете здесь?
- Нет, что вы. Я соорудил специально для этого пристройку. Там всегда прохладно и света немного. Туда же и холодильник специально поставил, чтобы хранить было в чем. У меня все там хорошо, пойдемте, покажу.
Мы выходим из двора и заходим в пристройку - небольшое кирпичное помещение, выкрашенное в белый цвет, с парой столов и холодильником.
- Сегодня уже все в холодильнике, уже все подошло, завтра свежее буду продавать. Не успели вы немного, я бы вам показал, как это все готовится. Молоко прокисает обычно дня три, но летом за один день, затем с него снимают сметану. Сметана - это верхний слой прокисшего молока. Затем оставшуюся сыворотку нужно нагреть на водяной бане или просто в кастрюле. Это сложная конструкция, - смеется. - Трехлитровая банка ставится в кастрюлю, на дно которой кладется ткань. Кастрюля подогревается на медленном огне, банка подогревается также или на водяной бане. Творог в процессе начнет отделяться от сыворотки. После нужно дать всему немного постоять и можно откидывать на марлю. Так он просыхает, а после его нужно убрать в холодильник.
«Молоко же живое»
Летом коровы у Соловьева пасутся на лугу весь день. Загоняет их Соловьев домой с наступлением сумерек.
- Как-то раз какие-то дураки чуть не утащили мою Зорьку, перерезали веревку, на которой она обычно паслась, и потащили. Хорошо, она начала громко мычать. Они испугались и бросили - эту корову просто так не увезти. Так что все закончилось хорошо.
Наступает время обеда, и мы идем коров доить. За день Соловьеву приходится лелать это три раза. Днем - на лугу.
Мужчина тщательно моет ведра. В одно из них наливает воду - перед тем, как доить, обязательно нужно помыть вымя. Затем он забирает с кухни небольшой табурет, и мы отправляемся на дневную дойку.
- Коровы не любят чужих, могут повести себя неправильно, - Соловьев не разрешает мне ему помочь.
Он присаживается к каждой из своих подопечных, разговаривает минут по пять, гладит и только потом приступает к делу. Я стою в стороне, чтобы не мешать: только увидев меня, коровы начинают мычать.
Подоив, мы с Андреем относим в его пристройку три небольших ведра. Молоко нужно процедить.
- А сколько обычно у вас выходит в день литров молока? - интересуюсь я, поставив ведро с молоком на пол.
- В день одна корова дает от 10 до 13 литров молока, за один удой где-то три-четыре литра. Вот, считайте, выходит за сутки литров 30 набирается. Главное - правильно ухаживать и кормить. Я их кормлю хорошими кормами, даю отруби и сено заготовляю сам. Пока силы вроде позволяют. Потихоньку кошу каждый день и сушу, вот и на зиму еда. А с кормами иногда бывает плохо, они дорожают, так что приходится иногда и свои пояса потуже затягивать, а коровок кормить, - закрывает ведро крышкой.
- А что дальше будет с молоком?
- Мы оставим его на час-полтора, а потом решим, что и как из него приготовим. Обычно дневное молоко идет у меня на творог и сметану. Сейчас нужно накосить немного травы, чтобы завтра не косить двойную норму, а то будет тяжело.
- Может быть ее тогда проще купить?
- Нет, - машет головой. - Свое есть вкуснее, да и денег у меня лишних на сено нет. Продажа молока же не приносит много денег. Это так, даже больше для души. Уходит много средств на бензин, корм, да и много чего еще. С каждым годом молоко все хуже берут. Людям подавай магазинное, им лень его кипятить или просто наблюдать за тем, что с ним стало. Прокисло - значит, выбросим. А с продуктом так нельзя, молоко же живое. И с творогом также обращаются и со сметаной. Не жалеют люди человеческих трудов, тут вон сколько нужно сил, чтобы молоко получить.
«Нас душат штрафами»
Вечер, за забором мычат коровы. Соловьев отдыхает на крыльце. Закуривает старую трубку, подаренную друзьями еще в Якутске.
- Да, - вздыхает. - Никогда я не думал, что буду молочником, что буду доить коров, потом их вымя смазывать вазелином, чтобы не трескалась кожа. Да и этому скоро придет конец. Раньше можно было свободно ездить по дворам и продавать молоко, но теперь все изменилось. Нужны разрешения, куча документов. Всех отправляют торговать на рынок. А я не умею продавать свой товар. Постоял там пару раз, все потом пришлось выкидывать. Я люблю просто приезжать во дворы, общаться с людьми, узнавать, как у них дела. . Еще лет пять назад людей, которые продавали «свое», было раза в два больше. Теперь молочник - профессия вымирающая. Скоро никого не останется. Мы всем мешаем, нас все хотят убрать, нас душат штрафами. Да мы и сами знаем, что нельзя так возить молоко, это же несанкционированная торговля. Жалко, что все так происходит. Что не дают работать и общаться. Что превратили меня из человека, который честно пытается заработать, в преступникам. Обидно. Ну, если больше не смогу ездить, то буду по-прежнему соседям продавать, оставлю себе лишь Зорьку. Ладно, пора идти доить коровок, уже темно, завтра снова вставать рано.
Юлия Корчагина
«Русская планета», Таганрог, 21 июля 2014
Один день таганрогского молочника
Утром в таганрогском дворе раздаются автомобильные гудки и крики: «Молоко-молоко!». Из подъездов появляются женщины. Одна в косынке, простом платье и тапочках бежит к машине с красным в белый горошек бидончиком, за ней степенно идет седая старушка с сумкой и белым бидоном. Затем появляются еще две. ©
~~~~~~~~~~~
Молочник открывает капот. Внутри стоят пятилитровые канистры с молоком.
- Доброе утро, а что есть сегодня?
- Творог, сметана, молоко, - отвечает молочник.
- Мне молока, пожалуйста, - машет она руками и начинает искать деньги в кармане. Пока женщина копается, во дворе появляются еще две пожилые дамы. Начинают новости обсуждать.
- Сегодня ночью уснуть не могла, - говорит одна из них, вставая в очередь. - У меня окно во двор выходит, оно было не закрыто. Часов в пять утра видела, как раздетую женщину мужчина шлепал прямо во дворе. Постыдники, совсем совесть потеряли!
- Да, - поддакивает ей другая женщина. - Я тоже слышала звуки. У нее еще волосы такие длинные были. Я присматривалась, она знакомой мне показалась. Минут сорок все продолжалось, потом они оделись и ушли. Наглые такие.
- Мне творога, - говорит главная рассказчица. - И молока.
Быстро все берет и уходит.
- А давно вы работаете? - интересуюсь я, тоже занимая место в очереди.
- Давно, девушка, давно, - говорит молочник. - Вы что хотите купить? А то мне еще пять-семь дворов нужно объехать.
- Сметаны и творога.
- Творог сегодня свежий, хорошо в этот раз получился.
Очередь заканчивается. Молочник заводит машину и едет в другой двор.
«Теперь я сам по себе»
Соловьев, пожилой невысокий седой мужчина, живет в доме в Неклиновском районе Таганрога.
Пенсия, старая машина и три коровы - все, чем он живет. Родился Соловьев в Ростовской области, жил и работал в Якутске, Германии и на Дальнем Востоке. Много чем в жизни занимался. Был и плотником, и строителем, и инженером. Десять лет назад вернулся в Таганрог, завел огород и хозяйство.
- Да, - кивает головой мужчина. - На старости лет захотелось в родные места. Здесь и тепло и спокойно. Жена у меня умерла, дети разъехались, теперь я сам по себе. Я согласился рассказать вам о себе, только вы, пожалуйста, ничего не фотографируйте, так как у меня и так очень большие проблемы. Я продаю молоко с рук, это запрещено.
Утро Соловьева начинается в шесть-семь утра. В это время нужно подоить коров, навести порядок, расфасовать готовый творог по пакетам, а готовую сметану разложить по банкам для продажи. К девяти часам все это нужно развести.
- У меня есть любимая корова Зорька. Она старше всех, но и молока дает больше всех. Я ее люблю за спокойный характер. Другие нервные, и непонятно, чего от них ждать. Одна из них, Искра, вон та, что с белым пятном на лбу, боднула меня как-то раз сильно. Пришлось даже в больницу ехать, оказалось потом, что загуляла. А Зорька совсем по-другому себя ведет, с ней поговорить даже можно.
- Вы говорите с ней?
- Ой, да я со всеми коровами говорю, вы что, они же живые, все понимают. Но только с Зорькой можно о жизни поговорить. Они вместо друзей мне. Знаю же я здесь мало кого. Ну, вернулся, старый дом отремонтировал. Соседи - дачники, приезжают по выходным, не поговоришь. Да и кому я нужен в свои 76?
Соловьев зовет меня пить чай с медом, которым его угостила одна из покупательниц. Дом у него небольшой, с деревянными ставнями, из красного кирпича.
- Я когда приехал сюда, отремонтировал дом и участок, - уже за столом, разливая чай по красивым фарфоровым чашкам, доставшимся еще от матери, продолжает рассказывать Соловьев. - Решил, что нужно корову завести, хоть на старости лет молочка не из магазина попью. Съездил к одному знакомому, купил у него теленка, как раз у него тогда корова отелилась, выкормил его. Так выросла Зорька. Я с детства с коровами общался, знаю, как кормить, как ухаживать. А после этого, когда уже решил молоко продавать, еще двух телок купил. Сначала даже не думал об этом. Я же корову для себя заводил. А потом стали приходить соседи с просьбами - ну не откажешь же в молоке для ребятишек. Так давал, а потом они предложили покупать его у меня, я и стал продавать.
- А почему не остановились на одной корове?
- Молока перестало хватать. Стало много желающих на зорькино молочко, и я решил купить телушку. Хотя на самом деле все совпало, я подружился с соседями-дачниками, которые покупали молоко. Они посоветовали мне начать продавать молоко, так как лучше молока в округе они не пили. Я тогда искал как раз работу, но оказался никому не нужен, вот и подумал, почему нет. Купил двух телок. Вспомнил, как мать раньше делала творог и сметану, освоил технологию и стал понемногу продавать. Сейчас я даже масло могу сделать, у меня маслобойка есть.
Соловьев ведет меня в одну из комнат, где стоит небольшая маслобойная машина с ручкой. Я кручу ее и понимаю: для того чтобы взбить масло, нужно больше силы и терпения, чем у меня. В этой же комнате в углу на столе стоят полуторалитровые и пятилитровые пластиковые бутыли из-под воды, на них наклеены этикетки «Серебряная роса» и «Святой источник».
- Это посуда для молока, - объясняет Соловьев. - Я все тщательно мою и дезинфицирую перед разливом и использую тару только из-под воды. Другую просто не промыть. Но часто покупатели приходят со своей посудой.
- А сметану и творог вы тоже делаете здесь?
- Нет, что вы. Я соорудил специально для этого пристройку. Там всегда прохладно и света немного. Туда же и холодильник специально поставил, чтобы хранить было в чем. У меня все там хорошо, пойдемте, покажу.
Мы выходим из двора и заходим в пристройку - небольшое кирпичное помещение, выкрашенное в белый цвет, с парой столов и холодильником.
- Сегодня уже все в холодильнике, уже все подошло, завтра свежее буду продавать. Не успели вы немного, я бы вам показал, как это все готовится. Молоко прокисает обычно дня три, но летом за один день, затем с него снимают сметану. Сметана - это верхний слой прокисшего молока. Затем оставшуюся сыворотку нужно нагреть на водяной бане или просто в кастрюле. Это сложная конструкция, - смеется. - Трехлитровая банка ставится в кастрюлю, на дно которой кладется ткань. Кастрюля подогревается на медленном огне, банка подогревается также или на водяной бане. Творог в процессе начнет отделяться от сыворотки. После нужно дать всему немного постоять и можно откидывать на марлю. Так он просыхает, а после его нужно убрать в холодильник.
«Молоко же живое»
Летом коровы у Соловьева пасутся на лугу весь день. Загоняет их Соловьев домой с наступлением сумерек.
- Как-то раз какие-то дураки чуть не утащили мою Зорьку, перерезали веревку, на которой она обычно паслась, и потащили. Хорошо, она начала громко мычать. Они испугались и бросили - эту корову просто так не увезти. Так что все закончилось хорошо.
Наступает время обеда, и мы идем коров доить. За день Соловьеву приходится лелать это три раза. Днем - на лугу.
Мужчина тщательно моет ведра. В одно из них наливает воду - перед тем, как доить, обязательно нужно помыть вымя. Затем он забирает с кухни небольшой табурет, и мы отправляемся на дневную дойку.
- Коровы не любят чужих, могут повести себя неправильно, - Соловьев не разрешает мне ему помочь.
Он присаживается к каждой из своих подопечных, разговаривает минут по пять, гладит и только потом приступает к делу. Я стою в стороне, чтобы не мешать: только увидев меня, коровы начинают мычать.
Подоив, мы с Андреем относим в его пристройку три небольших ведра. Молоко нужно процедить.
- А сколько обычно у вас выходит в день литров молока? - интересуюсь я, поставив ведро с молоком на пол.
- В день одна корова дает от 10 до 13 литров молока, за один удой где-то три-четыре литра. Вот, считайте, выходит за сутки литров 30 набирается. Главное - правильно ухаживать и кормить. Я их кормлю хорошими кормами, даю отруби и сено заготовляю сам. Пока силы вроде позволяют. Потихоньку кошу каждый день и сушу, вот и на зиму еда. А с кормами иногда бывает плохо, они дорожают, так что приходится иногда и свои пояса потуже затягивать, а коровок кормить, - закрывает ведро крышкой.
- А что дальше будет с молоком?
- Мы оставим его на час-полтора, а потом решим, что и как из него приготовим. Обычно дневное молоко идет у меня на творог и сметану. Сейчас нужно накосить немного травы, чтобы завтра не косить двойную норму, а то будет тяжело.
- Может быть ее тогда проще купить?
- Нет, - машет головой. - Свое есть вкуснее, да и денег у меня лишних на сено нет. Продажа молока же не приносит много денег. Это так, даже больше для души. Уходит много средств на бензин, корм, да и много чего еще. С каждым годом молоко все хуже берут. Людям подавай магазинное, им лень его кипятить или просто наблюдать за тем, что с ним стало. Прокисло - значит, выбросим. А с продуктом так нельзя, молоко же живое. И с творогом также обращаются и со сметаной. Не жалеют люди человеческих трудов, тут вон сколько нужно сил, чтобы молоко получить.
«Нас душат штрафами»
Вечер, за забором мычат коровы. Соловьев отдыхает на крыльце. Закуривает старую трубку, подаренную друзьями еще в Якутске.
- Да, - вздыхает. - Никогда я не думал, что буду молочником, что буду доить коров, потом их вымя смазывать вазелином, чтобы не трескалась кожа. Да и этому скоро придет конец. Раньше можно было свободно ездить по дворам и продавать молоко, но теперь все изменилось. Нужны разрешения, куча документов. Всех отправляют торговать на рынок. А я не умею продавать свой товар. Постоял там пару раз, все потом пришлось выкидывать. Я люблю просто приезжать во дворы, общаться с людьми, узнавать, как у них дела. . Еще лет пять назад людей, которые продавали «свое», было раза в два больше. Теперь молочник - профессия вымирающая. Скоро никого не останется. Мы всем мешаем, нас все хотят убрать, нас душат штрафами. Да мы и сами знаем, что нельзя так возить молоко, это же несанкционированная торговля. Жалко, что все так происходит. Что не дают работать и общаться. Что превратили меня из человека, который честно пытается заработать, в преступникам. Обидно. Ну, если больше не смогу ездить, то буду по-прежнему соседям продавать, оставлю себе лишь Зорьку. Ладно, пора идти доить коровок, уже темно, завтра снова вставать рано.
Юлия Корчагина
«Русская планета», Таганрог, 21 июля 2014