Разговоры с ветром.
Разговоры с ветром.
Тишина звенела. Как тонкая натянутая струна, тишина звенела в ушах. Это завораживало и пугало одновременно. Ничего в этом мире не происходило просто так, в угоду кому-либо. Окружающий мир был жесток и циничен. Но, при всё при этом, он был дьявольски красив. Ни один из великих живописцев не смог бы повторить хотя бы малую толику того, что сейчас видели его глаза. У всех изображений есть одна общая проблема - они плоские. А тут, здесь и сейчас, была объёмная, насыщенная красками картина. Голубой купол неба, местами подёрнутый белёсой дымкой облаков, летящих в стратосфере, как крышкой закрывал этот мир. Облака, характерной формы, похожие на рваные полосы лёгкой кисеи, вытягивались от края до края небесного купола. А под ним лежала горная страна сумасшедшей расцветки. Плато, покрытые ягелем цвета лайма с терракотовыми вкраплениями полярной берёзки и рыжими пятнами тундровых болот, переходили в серо-коричневые осыпи склонов хребтов. Тёмно-зелёные языки кедрового стланика, причудливо извиваясь, тянулись по склонам.
«Цирусы» - подумал он. «Это плохо. Это циклон». Оказаться на высокогорном плато в циклоне - перспектива та ещё. А если учесть, что сейчас была практически граница осени и зимы, и никто не мог предположить, что будет завтра, то ситуация становилась совсем не весёлой. Но, тем не менее, надо было двигаться дальше. Прошло всего два дня и самое интересное только начиналось.
Позавчера, рано утром, плотно позавтракав на веранде базы, он закинул рюкзак на плечо и, отмахиваясь от мошки, пошёл по трассе к месту выхода старой лесной дороги. Эта дорога, в прошлом году, и привела к домику на хребте, где он вынужден был два дня пережидать пургу. Сейчас было тепло, даже жарко, но наслаждаться теплом не получалось никак. Озверевшая мошка лезла в глаза, в рот, во всё места, в которые она могла пролезть. Нужен был ветер. Только он мог избавить идущего от мошки. «Ветер, ветер, где же ты? Ты там, на верху, выше стлаников. А туда ещё надо дойти!» К тому же, сильно нервировали кусты, густо растущие на заброшенной дороге. Они резко уменьшали видимость и так же резко повышали вероятность столкнуться нос к носу с медведем. А медведи тут были. Правда пока свежих следов и помёта не попадалось, но это ещё ничего не значило. Поэтому он становился, перевёл дух, потом дослал патрон в патронник и поставил карабин на предохранитель. Так будет лучше, подумал он и пошёл дальше вверх по старой дороге. На отвалах обочин кровавыми брызгами краснела брусника. Уже сильно потемневшая сверху, внизу она была ещё розоватая. Он нагнулся и открытой ладонью, как комбайном, черпанул сразу горсть.
Макушки лиственниц остались внизу и долгожданный ветер отогнал надоедливую мошку. Он сбросил рюкзак, сел на него и с наслаждением закурил. Оставалось совсем немного и план на сегодняшний день можно было бы считать выполненным. Сегодня надо было дойти до домика и осмотреться.
Он посмотрел по сторонам и не громко выругался. Место, где он устроил себе привал было не правильным. Дорога делала поворот на 180 градусов и уходила дальше наверх. Вот этого верхнего участка он и не видел. И если бы вдруг из-за поворота показалась бы мохнатая голова, то времени на реакцию практически бы не оставалось. От поворота до него, сидящего на рюкзаке, было всего около 5 метров. «Зарубка на будущее. Нельзя так делать, Миша» - сказал он вслух, затушил окурок и взялся за рюкзак.
Домик стоял на месте, но последнее целое окно было выбито. Внутри тоже ничего не изменилось, только кто-то или что-то содрало все обои со стены. Он решил ночевать внутри, где, не смотря на отсутствие стёкол было довольно-таки комфортно. На столе лежал белый газовый баллон, оставшийся от последнего посещения год назад. Он взял его в руки, потряс. В баллоне булькало. Пригодится.
Распаковал рюкзак, вскипятил воды, набранной внизу на тундровом болоте. Ветер шумел в выбитых окнах, но внутри было более-менее тихо. Он допил чай и, взяв винтовку и бинокль, вышел на улицу. Время до вечера было много и терять его на сидение в помещении не хотелось. Надо было просмотреть плато и близлежащие хребты.
Восход следующего дня был по колымски феерическим. Тонкая полоска ярко красного цвета между свинцовыми прослойками облаков. Ветер чуть приутих, дождь, вроде, не планировался. Завтрак, быстрые сборы и снова захрустела осыпь под подошвами ботинок. Он прошёл перемычку и пошёл по боковому хребтику. На нём надо было повернуть на право, на другой, небольшой отрог и по нему выходить на следующее плато. Казалось, всё рядом, но между этими двумя плато был глубокий каньон ручья с крутыми осыпными стенками.
На точке поворота он сбросил рюкзак, решив совместить приятное с полезным. Отдохнуть, перекурить и, за одно, просмотреть левые, боковые хребты. Прозрачные как горная вода линзы Цейса приблизили действительность. Хребты, осыпи, стланик, всё было видно чётко и ясно. Медленно перемещая взгляд, как бы облизывая хребет, он просмотрел почти всё, когда тренированный взгляд выхватил аномалию. Это были бараны.
В разговорах там, на материке, он всегда с уверенностью говорил: «Если это есть, я это увижу». На удалении около полутора километров, между стланиками, на склоне бокового хребтика, паслось небольшое стадо. Планы меняются. Надо было ставить лагерь и идти в поиск.
Козы. Это были одни самки с ягнятами. Подойдя ближе он уже отчётливо видел в бинокль всех, все тринадцать голов. Рогачей не было. Обычно, в прошлые разы, он стрелял на третий день. Так было три раза. Сейчас был второй день и это немного портило статистику. Хотя какая может быть сейчас статистика. Стрелять было нельзя. «Я же охотник, а не душегуб» - сказал он в пространство. Уже собравшись уходить, он вдруг подумал о том, что раз уж так получилось и нельзя стрелять, то просто проверим квалификацию. И пошёл по хребту в направлении стада. Всех своих баранов он стрелял с дистанции до 300 метров, фактически подойдя к ним вплотную.
В этот раз дальномер показал 225 метров. Козы заметно нервничали, но оставались на месте.
Он полежал на гребне, покурил и пошёл обратно. Нужно было ещё решить проблему с водой. С вершинки на хребте он давно заметил рыжее пятно внизу, на другой перемычке. Так, обычно выглядят тундровые болота. Там точно должна быть вода.
Продолжение следует...
Тишина звенела. Как тонкая натянутая струна, тишина звенела в ушах. Это завораживало и пугало одновременно. Ничего в этом мире не происходило просто так, в угоду кому-либо. Окружающий мир был жесток и циничен. Но, при всё при этом, он был дьявольски красив. Ни один из великих живописцев не смог бы повторить хотя бы малую толику того, что сейчас видели его глаза. У всех изображений есть одна общая проблема - они плоские. А тут, здесь и сейчас, была объёмная, насыщенная красками картина. Голубой купол неба, местами подёрнутый белёсой дымкой облаков, летящих в стратосфере, как крышкой закрывал этот мир. Облака, характерной формы, похожие на рваные полосы лёгкой кисеи, вытягивались от края до края небесного купола. А под ним лежала горная страна сумасшедшей расцветки. Плато, покрытые ягелем цвета лайма с терракотовыми вкраплениями полярной берёзки и рыжими пятнами тундровых болот, переходили в серо-коричневые осыпи склонов хребтов. Тёмно-зелёные языки кедрового стланика, причудливо извиваясь, тянулись по склонам.
«Цирусы» - подумал он. «Это плохо. Это циклон». Оказаться на высокогорном плато в циклоне - перспектива та ещё. А если учесть, что сейчас была практически граница осени и зимы, и никто не мог предположить, что будет завтра, то ситуация становилась совсем не весёлой. Но, тем не менее, надо было двигаться дальше. Прошло всего два дня и самое интересное только начиналось.
Позавчера, рано утром, плотно позавтракав на веранде базы, он закинул рюкзак на плечо и, отмахиваясь от мошки, пошёл по трассе к месту выхода старой лесной дороги. Эта дорога, в прошлом году, и привела к домику на хребте, где он вынужден был два дня пережидать пургу. Сейчас было тепло, даже жарко, но наслаждаться теплом не получалось никак. Озверевшая мошка лезла в глаза, в рот, во всё места, в которые она могла пролезть. Нужен был ветер. Только он мог избавить идущего от мошки. «Ветер, ветер, где же ты? Ты там, на верху, выше стлаников. А туда ещё надо дойти!» К тому же, сильно нервировали кусты, густо растущие на заброшенной дороге. Они резко уменьшали видимость и так же резко повышали вероятность столкнуться нос к носу с медведем. А медведи тут были. Правда пока свежих следов и помёта не попадалось, но это ещё ничего не значило. Поэтому он становился, перевёл дух, потом дослал патрон в патронник и поставил карабин на предохранитель. Так будет лучше, подумал он и пошёл дальше вверх по старой дороге. На отвалах обочин кровавыми брызгами краснела брусника. Уже сильно потемневшая сверху, внизу она была ещё розоватая. Он нагнулся и открытой ладонью, как комбайном, черпанул сразу горсть.
Макушки лиственниц остались внизу и долгожданный ветер отогнал надоедливую мошку. Он сбросил рюкзак, сел на него и с наслаждением закурил. Оставалось совсем немного и план на сегодняшний день можно было бы считать выполненным. Сегодня надо было дойти до домика и осмотреться.
Он посмотрел по сторонам и не громко выругался. Место, где он устроил себе привал было не правильным. Дорога делала поворот на 180 градусов и уходила дальше наверх. Вот этого верхнего участка он и не видел. И если бы вдруг из-за поворота показалась бы мохнатая голова, то времени на реакцию практически бы не оставалось. От поворота до него, сидящего на рюкзаке, было всего около 5 метров. «Зарубка на будущее. Нельзя так делать, Миша» - сказал он вслух, затушил окурок и взялся за рюкзак.
Домик стоял на месте, но последнее целое окно было выбито. Внутри тоже ничего не изменилось, только кто-то или что-то содрало все обои со стены. Он решил ночевать внутри, где, не смотря на отсутствие стёкол было довольно-таки комфортно. На столе лежал белый газовый баллон, оставшийся от последнего посещения год назад. Он взял его в руки, потряс. В баллоне булькало. Пригодится.
Распаковал рюкзак, вскипятил воды, набранной внизу на тундровом болоте. Ветер шумел в выбитых окнах, но внутри было более-менее тихо. Он допил чай и, взяв винтовку и бинокль, вышел на улицу. Время до вечера было много и терять его на сидение в помещении не хотелось. Надо было просмотреть плато и близлежащие хребты.
Восход следующего дня был по колымски феерическим. Тонкая полоска ярко красного цвета между свинцовыми прослойками облаков. Ветер чуть приутих, дождь, вроде, не планировался. Завтрак, быстрые сборы и снова захрустела осыпь под подошвами ботинок. Он прошёл перемычку и пошёл по боковому хребтику. На нём надо было повернуть на право, на другой, небольшой отрог и по нему выходить на следующее плато. Казалось, всё рядом, но между этими двумя плато был глубокий каньон ручья с крутыми осыпными стенками.
На точке поворота он сбросил рюкзак, решив совместить приятное с полезным. Отдохнуть, перекурить и, за одно, просмотреть левые, боковые хребты. Прозрачные как горная вода линзы Цейса приблизили действительность. Хребты, осыпи, стланик, всё было видно чётко и ясно. Медленно перемещая взгляд, как бы облизывая хребет, он просмотрел почти всё, когда тренированный взгляд выхватил аномалию. Это были бараны.
В разговорах там, на материке, он всегда с уверенностью говорил: «Если это есть, я это увижу». На удалении около полутора километров, между стланиками, на склоне бокового хребтика, паслось небольшое стадо. Планы меняются. Надо было ставить лагерь и идти в поиск.
Козы. Это были одни самки с ягнятами. Подойдя ближе он уже отчётливо видел в бинокль всех, все тринадцать голов. Рогачей не было. Обычно, в прошлые разы, он стрелял на третий день. Так было три раза. Сейчас был второй день и это немного портило статистику. Хотя какая может быть сейчас статистика. Стрелять было нельзя. «Я же охотник, а не душегуб» - сказал он в пространство. Уже собравшись уходить, он вдруг подумал о том, что раз уж так получилось и нельзя стрелять, то просто проверим квалификацию. И пошёл по хребту в направлении стада. Всех своих баранов он стрелял с дистанции до 300 метров, фактически подойдя к ним вплотную.
В этот раз дальномер показал 225 метров. Козы заметно нервничали, но оставались на месте.
Он полежал на гребне, покурил и пошёл обратно. Нужно было ещё решить проблему с водой. С вершинки на хребте он давно заметил рыжее пятно внизу, на другой перемычке. Так, обычно выглядят тундровые болота. Там точно должна быть вода.
Продолжение следует...