(no subject)
Весной особо воспринимаешь природные явления.
Мало того, что все проснулось и задвигалось, понимаешь, что и сам ты сидел в улиточьем домике, свернувшись и пережидая. Вроде и шевелился, но ходил как в полусне. Ну, так кажется сейчас. Зимой-то ты был ого-го! крепость построил с детьми. Разок. И морозец пощипал, все успел получить от сезона. Но сейчас ощущение снятого оцепенения есть.
Почему-то, слыша уже вторую(!) грозу, радость такая наваливается. Это как услышать гусей весной... чувствуешь что-то родное и важное, которое всегда с тобой. Кажется, что природа по-прежнему сильная и молодая, что живое и чудное не уплывет за Западное море) Хочется забыть, что на самом деле: ".. В этой серьезной комедии, экологическом сафари, ружья превратились в фотоаппараты потому, что природа перестала быть тем, чем была, - тем, от чего людям приходилось защищаться. Теперь природу, укрощенную, хиреющую, смертную, приходится защищать от людей."(Сьюзен Сонтаг "О фотографии" 60-е годы)
Мало того, что все проснулось и задвигалось, понимаешь, что и сам ты сидел в улиточьем домике, свернувшись и пережидая. Вроде и шевелился, но ходил как в полусне. Ну, так кажется сейчас. Зимой-то ты был ого-го! крепость построил с детьми. Разок. И морозец пощипал, все успел получить от сезона. Но сейчас ощущение снятого оцепенения есть.
Почему-то, слыша уже вторую(!) грозу, радость такая наваливается. Это как услышать гусей весной... чувствуешь что-то родное и важное, которое всегда с тобой. Кажется, что природа по-прежнему сильная и молодая, что живое и чудное не уплывет за Западное море) Хочется забыть, что на самом деле: ".. В этой серьезной комедии, экологическом сафари, ружья превратились в фотоаппараты потому, что природа перестала быть тем, чем была, - тем, от чего людям приходилось защищаться. Теперь природу, укрощенную, хиреющую, смертную, приходится защищать от людей."(Сьюзен Сонтаг "О фотографии" 60-е годы)