еще юбилейного № 1
Первая ливанская война, 1982-2017
Часть I. Национальный пакт
Дов Конторер
Большинство израильтян удивится, узнав, что Первая ливанская война закончилась тридцать пять лет назад, 29 сентября 1982 года. Одни окажутся уверены в том, что определения "война" заслуживает лишь самый ранний период военных действий в Ливане, продолжавшийся с 6 по 11 июня 1982 года, до вступления в силу израильско-сирийского перемирия. Другие будут настаивать на том, что война продолжалась три года, до отвода сил ЦАХАЛа в буферную зону у границы с Израилем. Третьи вспомнят, что созданию буферной зоны предшествовал отвод израильских войск к реке Авали осенью 1983 года, а четвертые будут со всей мыслимой горячностью настаивать на том, что Первая ливанская война, начавшаяся как операция "Мир Галилее", продолжалась аж восемнадцать лет, вплоть до полного вывода израильских войск из Ливана в мае 2000 года.
Тем не менее, решением израильского правительства установлено, что правом на ношение нагрудного знака участника кампании "Мир Галилее" обладают лица, состоявшие на срочной службе в ЦАХАЛе или призывавшиеся на резервистскую службу в период с 5 июня по 29 сентября 1982 года. Согласно этому решению, война в Ливане продолжалась не неделю, не три года и не восемнадцать лет, а шестнадцать с половиной недель. Моментом завершения кампании решено считать вывод израильских войск из Западного Бейрута, занятого ими двумя неделями раньше, после убийства Башира Жмайеля.
В эти недели случились события, вошедшие в историю как "резня в Сабре и Шатиле". Башир был сыном Пьера Жмайеля, основателя фалангистской партии Катаиб, и одним из самых влиятельных лидеров христианского лагеря в охваченном гражданской войной Ливане. 23 августа 1982 года он был избран президентом Ливана и 14 сентября, еще до вступления в должность, убит агентом сирийских спецслужб Хабибом Шартуни. Убийство избранного президента вызвало возмущение христиан и всплеск энтузиазма в противостоявшем им политическом лагере, частью которого была ООП. 16-18 сентября движимые чувством мести отряды фалангистов учинили жестокую расправу над жителями расположенных в Бейруте лагерей палестинских беженцев Сабра и Шатила, в ходе которой было убито, по различным оценкам, от 460 до 800 человек. Помимо убийства Башира Жмайеля, побудительным мотивом для фалангистов была память о массовой расправе над христианским населением города Дамур, совершенной при доминантном участии ООП в январе 1976 года; там было убито тогда до 600 мирных жителей. Впрочем, как еще увидит читатель, подобные акции и вообще-то были обычным делом в ходе гражданской войны в Ливане, участники которой проявляли по отношению друг к другу сопоставимую степень жестокости.
Так или иначе, международное возмущение в связи с массовым убийством в Сабре и Шатиле, резкая критика в адрес израильского военного командования, впустившего фалангистов в лагеря беженцев, и сопутствовавшие этим событиям выступления протеста в самом Израиле вынудили правительство Менахема Бегина принять решение о выводе израильских войск из Бейрута и учредить государственную комиссию по расследованию событий в Сабре и Шатиле во главе с президентом Верховного суда Ицхаком Каганом.
Продиктованный этим выбор 29 сентября как официальной даты завершения кампании "Мир Галилее" является спорным, но в июне, когда можно было отметить на страницах "Вестей" 35-летие начала Первой ливанской войны, автор этих строк продолжал работу над историческим циклом, посвященным 50-летию Шестидневной войны ( составившие его статьи печатались в "Вестях" с 6 апреля по 22 июня с.г.). Но даже и при иных обстоятельствах в июне было бы трудно ждать от читателей серьезного интереса к ливанской кампании, поскольку юбилей Шестидневной войны, отмечавшийся в нашей стране разнообразными общественными мероприятиями и многочисленными тематическими публикациями, находился в то время в центре внимания израильтян. Теперь, когда публика отдохнула от июньского юбилея, можно надеяться на то, что ее внимания хватит на еще один цикл исторических публикаций.
* * *
Первая ливанская война имеет две черты сходства с операцией "Кадеш", более известной как Синайская кампания (1956). Одна из них состоит в том, что война в Ливане велась, подобно Синайской кампании, на единственном фронте, тогда как в Войну за независимость (1947-1949), Шестидневную войну (1967) и Войну Судного дня (1973) Израилю довелось сражаться сразу на нескольких фронтах, против многих арабских армий. Другим параметром сходства является то, что операция "Мир Галилее", как и операция "Кадеш", была начата Израилем по собственной инициативе его правительства, исходившего из определенных стратегических расчетов. Но если Синайская кампания оправдала эти расчеты в очень значительной степени, то о Первой ливанской войне такого не скажешь.
Итак, обе кампании характеризовались если не полным отсутствием, то ничтожно малым значением формального повода, на который ссылалась израильская сторона, начиная военные действия. В случае с операцией "Мир Галилее" таким поводом стало покушение на жизнь израильского посла в Лондоне Шломо Аргова, совершенное за два дня до начала войны террористами из организации "ФАТХ - Революционный Совет", она же "Черный июнь" (по названию месяца, в который Израиль разгромил арабские армии в Шестидневную войну; не путать с "Черным сентябрем", о которой речь пойдет в следующей части данного очерка). ФАТХ - РС возглавлял Сабри Халиль Аль-Банна, он же Абу-Нидаль, считавшийся до Бин Ладена опаснейшим террористом в мире; в августе 2002 года он был найден застреленным в Багдаде, и точные обстоятельства его смерти остались неустановленными. Террористическая организация Абу-Нидаля находилась в сложных отношениях с собственно ФАТХом и с его лидером Арафатом. Настолько сложных, что в 1973 году Абу-Нидаль был приговорен судом ФАТХа к смертной казни и спасся от исполнения вынесенного ему приговора лишь благодаря вмешательству иракской разведки, с которой он успел установить к тому времени тесные связи.
Израильская операция в Ливане была направлена в первую очередь против ФАТХа и союзных ему марксистских "фронтов", краткая информация о которых будет предлагаться читателю в следующих частях данного очерка по мере их появления на исторической сцене. ФАТХ - РС не принадлежал к этой группе союзников Арафата, и то, что предпринятое им покушение на Аргова стало поводом для начала крупной израильской операции в Ливане, показывает, что истинные причины решения, принятого правительством Бегина, лежат в иной плоскости. Данное обстоятельство достаточно ясно осознавалось уже и в июне 1982 года, причем не только специалистами, знавшими о долгих приготовлениях израильской стороны к операции "Мир Галилее".
Слева направо: Шломо Аргов, Менахем Бегин, Башир Жмайель, Абу-Нидаль
Здесь нужно отметить несомненное отличие рассматриваемых событий от Второй ливанской войны, которая не началась бы, если бы "Хизбалла" не атаковала патрульный отряд ЦАХАЛа на израильской территории 12 июля 2006 года. Повод к началу израильской операции и реальная причина ее проведения тогда совпали: это был демонстративный отказ "Хизбаллы" уважать израильский суверенитет после полного вывода израильских войск из Ливана.
Указав черты сходства между Первой ливанской войной и Синайской кампанией, упомянем теперь о различиях между ними. На Синае единственным противником ЦАХАЛа, воевавшего в союзе с Великобританией и Францией, была египетская армия. В Ливане у Израиля не было иностранных союзников и действия ЦАХАЛа были направлены не против ливанской армии, а против базировавшихся на территории Ливана формирований ООП и, по необходимости, против находившихся там частей сирийской армии. При этом у Израиля был внутренний союзник по ту сторону ливанской границы в лице Армии Свободного Ливана, которой тогда командовал Саад Хаддад (позже его милиция стала именоваться Армией Южного Ливана), и христиан-фалангистов Башира Жмайеля. Решение осуществить военную операцию, имевшую далекоидущие политические цели, было напрямую связано с этим фактором. Но для того, чтобы хоть как-то разобраться в ливанской мозаике, многие характеристики которой остались неизменными до настоящего времени, читателю придется заглянуть в далекое прошлое.
* * *
Импульсом к появлению отдельной административной единицы, составившей позже основу ливанского государства, явились друзско-маронитский конфликт 1860 года и случившаяся тогда же резня христиан в Сирии. Отдаленными причинами этого конфликта стали несколько соглашений, т.н. "капитуляций", навязанных Османской империи европейскими державами в середине XIX века. Режим капитуляций, обеспечивший правовую защиту и повышение личного статуса христианским подданным султана, вызвал недовольство мусульманского большинства, привыкшего к униженному положению иноверцев. В Горном Ливане к этому добавились давние социальные противоречия между крестьянами-маронитами и друзскими землевладельцами, вылившиеся в форму открытого бунта. Подавив его, друзы стали вершить расправу как над маронитами (эта древняя восточнохристианская община находится с XII века в фактической унии с Римом), так и над греко-православными христианами.
Из Горного Ливана погромы перекинулись в Дамаск и другие районы Сирии, где их жертвами стали, по различным оценкам, от двух до шести тысяч христиан. В ходе этих событий было разрушено три монастыря и одиннадцать церквей, сожжено более трех тысяч домов, сотни христианских женщин и детей были проданы в рабство бедуинам. Разграбленными оказались консульства нескольких европейских государств.
Уязвимое политическое положение Османской империи во второй половине XIX века не позволяло султану равнодушно взирать на эти бесчинства и на объективно связанную с ними опасность европейской военной интервенции. В Дамаск с чрезвычайными полномочиями был отправлен министр иностранных дел Фуад-паша (позже он был назначен великим визирем). По итогам проведенного им расследования было арестовано более семисот зачинщиков и активных участников погромов, десятки из них были казнены, сотни сосланы. Дамасский губернатор Иззет-паша и ряд офицеров местного гарнизона были публично расстреляны по обвинению в преступном бездействии. Для возмещения причиненных христианам убытков мусульмане были обложены контрибуцией в 35 млн пиастров. Этих мероприятий хватило для отзыва французского экспедиционного корпуса, уже направленного в Сирию по соглашению, вынужденно заключенному Османской империей с Австрией, Великобританией, Пруссией, Россией и Францией (т.н. Règlement Organique).
Добиться отзыва экспедиционных сил оказалось сравнительно легко, поскольку англичане не были заинтересованы в том, чтобы французские войска обосновались на Ближнем Востоке, но закрыть на этом тему защиты сирийских христиан султану не удалось. Год спустя теми же сторонами было заключено еще одно соглашение, предусматривавшее создание в Горном Ливане санджака под управлением назначавшегося Портой христианского губернатора, с постоянным местом пребывания в Дейр-эль-Камаре - небольшом маронитском городе в горном массиве Шуф, лежащем к северу от реки Авали и к юго-востоку от Бейрута. Ставшее частью реформ танзимата, это решение было закреплено в 1864 году с принятием османского закона о вилайетах.
Слева направо: христианские ополченцы в Ливане, разрушенный христианский квартал в Дамаске, Фуад-паша
К моменту создания санджака Ливан, получившего значительную автономию (освобождение от воинской службы и ряда налогов), христиане составляли 78 процентов его населения, друзы - 12 процентов, мусульмане - 10 процентов. При губернаторе учреждался меджлис из двенадцати членов, в котором различные общины были представлены следующим образом: четыре маронита, три друза, два греко-православных и по одному представителю от греко-католиков, суннитов и шиитов. Но территория этой автономной единицы была значительно меньше того, что мы знаем сегодня под названием Ливан. Она, в частности, не включала приморские города Бейрут, Триполи, Тир и Сидон, равно как и долину Бекаа, лежащую между горными хребтами Ливан и Антиливан. Все эти районы, вместе с частью хребта Антиливан, южным отрогом которого является Хермон, были включены в территорию Великого Ливана уже по окончании Первой мировой войны французским мандатным правительством.
Этим решением были во многом предопределены будущие проблемы Ливана. С включением территорий, заселенных в основном мусульманами, прежний демографический баланс был нарушен. В 1932 году произведенная Францией перепись установила следующее соотношение между населяющими Ливан этнорелигиозными группами: марониты - 29 процентов, греко-православные - 10 процентов, греко-католики - 6,3 процента, армяне - 6,2 процента. Вместе с прочими малыми христианскими группами всего христиан насчитывалось 53,7 процента. Мусульман-суннитов в Ливане было в то время 20,8 процента, шиитов - 18,2 процента, друзов - 6,3 процента. При этом многие из мусульман выступали за воссоединение Ливана с Сирией или, как минимум, за возвращение Сирии обширных районов, которые были отторгнуты от нее решением французского верховного комиссара Анри Гуро. Христианам, напротив, было присуще стремление к максимальному закреплению связей Ливана с Францией и к его политическому удалению от прочих стран арабского мира.
Слева: этноконфессиональная карта современного Ливана (Великий Ливан) с отмеченной черным пунктиром границей турецкого санджака Горный Ливан;
справа: административное деление зоны французского мандата на Ближнем Востоке в 1922 г.
В 1940 году Ливан оказался под властью вишистского правительства, но летом 1941 года англичане и силы "Свободной Франции" освободили его территорию в результате десантной операции "Экспортер". Этим событиям сопутствовала трагическая гибель 23 пальмахников, направленных в ливанский порт Триполи до высадки англо-французского десанта с целью уничтожения расположенного там нефтеперегонного завода; моторная шхуна Sea Lion, на борту которой находилась эта боевая группа с сопровождавшим ее офицером британского Управления специальных операций Энтони Палмером, бесследно исчезла в Средиземном море.
Союзники стремились к превращению Ливана в независимое государство, но для этого населявшие страну этнорелигиозные группы должны были прийти к элементарному согласию между собой по ключевым вопросам будущего государственного устройства. Такое согласие было достигнуто летом 1943 года с подписанием Национального пакта, содержавшего четыре ключевых положения:
• Ливан станет суверенным государством, с созданием которого христиане откажутся от претензий на иностранное покровительство, а мусульмане - от попыток воссоединить Ливан с Сирией;
• Ливан будет арабским государством по своему языку и национальной специфике, но при этом он сохранит особые связи с западной культурой;
• сотрудничество Ливана с прочими странами арабского мира будет иметь своим условием признание этими странами его независимости, суверенитета и территориальной целостности в существующих на момент подписания Национального пакта границах;
• важнейшие государственные посты распределяются так: президентом Ливана всегда будет маронит, премьер-министром - суннит, спикером парламента - шиит, вице-спикером - греко-православный; в парламенте устанавливается постоянное соотношение между христианами и представителями прочих общин в пропорции 6:5.
Национальный пакт закреплял за христианами роль гегемона в политической системе Ливана, хотя ко времени подписания этого документа их доля в населении страны уже не превышала 50 процентов. Готовность суннистского истеблишмента смириться с таким распределением ролей объясняют тем, что сунниты не могли игнорировать требования христиан, ссылавшихся на историю образования Ливана как христианской по своему характеру административно-территориальной единицы, и позицию западных стран, поддерживавших притязания христиан на постоянную гегемонию в Ливане. Отмечается также, что от изменения предложенного статуса могли выиграть шииты, которым Национальный пакт отводил непропорционально малую роль в ливанской системе распределения власти. Наконец, затягивая решение вопроса, суннитский истеблишмент, состоявший из представителей более или менее умеренных кругов, рисковал столкнуться с усилением радикальных элементов в собственном лагере, в результате чего могла сложиться ситуация, исключающая создание независимого ливанского государства в обозримом будущем.
* * *
Достигнутая договоренность позволила провозгласить независимость Ливана в ноябре 1943 года. Ливан без промедления присоединился к созданной в марте 1945 года Лиге арабских государств и в 1948-1949 гг. вместе с другими членами ЛАГ принял участие в войне с только что провозглашенным Государством Израиль. Во время войны арабская пропаганда поощряла исход арабского населения с территории, оказавшейся под контролем Израиля, утверждая, что на этой территории будет уничтожено все живое, после чего беженцы смогут благополучно вернуться в очищенные от евреев районы. В других случаях к бегству арабского населения приводили объективные тяготы пребывания в зоне боевых действий и, иногда, сознательные меры Израиля - параллельные тем, что предпринимались арабскими армиями на захваченной ими территории, где вообще не осталось еврейского населения.
Так или иначе, одним из результатов войны явилось бегство палестинских арабов в соседние с Израилем арабские страны. В Ливане при этом оказалось до 170 тысяч беженцев, для которых было сразу же создано семь лагерей: Бурдж-эль-Бараджне и Шатила в южном Бейруте, Тель-Заатар в северном Бейруте, Эйн-Хилве южнее Сидона, Эль-Бусс севернее Тира, Нахр-эль-Барид севернее Триполи и Вавель в долине Бекаа, вблизи города Баальбек. В пятидесятые годы было построено еще пять лагерей: Мар Элиас в южном Бейруте, Мие-Мие южнее Сидона (рядом с созданным ранее Эйн-Хилве), Бурдж-эш-Шемали восточнее Тира, Беддауи возле Триполи, Дбайе между Бейрутом и Джунией. Наконец, в 1963 году к югу от Тира для палестинских беженцев был построен еще один лагерь Рашидия.
Загнав палестинцев в лагеря беженцев, лишив их права на получение ливанского гражданства, доступа к государственной системе образования и здравоохранения, свободы передвижения, возможности работать по многим престижным специальностям (всего для палестинцев в Ливане закрыто 72 профессии), права владеть землей и наследовать имущество, ливанское правительство рассчитывало сохранить хрупкий баланс интересов местных общин, однако в действительности появление в Ливане столь значительного бесправного населения, которому к тому же дали вооружиться в шестидесятые годы ради участия в борьбе "за освобождение Палестины", привело к обратному результату.
Но в ранний период независимости Ливана влияние палестинского фактора на внутреннюю ситуацию в этой стране было минимальным. Куда большее значение имело то, что изрядная часть суннитского населения Ливана отказывалась принять конституционные положения Национального пакта, под которыми поставили свои подписи его представители. Кроме того, миграция сельского шиитского населения, для которого был характерен особенно высокий уровень рождаемости, меняла облик Бейрута. В стране имело широкую базу панарабистское движение, дополнительный импульс которому был придан успехами Насера и учреждением Объединенной Арабской Республики (в рамках ОАР Египет и Сирия произвели в 1958 году частичное объединение своих государственных структур). Насеристы, баасисты, коммунисты и другие левые группы одинаково считали существовавшую в Ливане систему распределения власти препятствием к осуществлению своих идей. Запад и "реакционные" арабские режимы настойчиво соревновались за влияние в Ливане с Советским Союзом и с состоявшими под его опекой "прогрессивными" арабскими государствами.
И все же Ливан, со всеми его противоречиями, был поначалу стабильнее, чем соседняя Сирия. Попытка переворота, предпринятая в 1949 году Антуаном Саадой, создателем Сирийской социал-националистической партии, была успешно подавлена (отметим в скобках, что Хабиб Шартуни, убивший Башира Жмайеля по заданию сирийской разведки, был членом ССНП). В 1952 году отстранение обвиненного в коррупции президента Бишара Хури обошлось малой кровью. Ливан подошел к опасной черте лишь в самом конце 1956 года, когда его президент Камиль Шамун сильно разозлил Насера, отказавшись разорвать дипломатические отношения с Великобританией и Францией, принявшими участие, совместно с Израилем, в военной кампании против Египта. После этого подрывная деятельность ливанских насеристов заметно активизировалась, и в мае 1958 года, вскоре после образования ОАР, ее результатом явился мятеж, возглавленный бывшими премьер-министрами Рашидом Караме и Абдаллой Яфи и председателем парламента Сабри Хамаде.
Слева направо: Антуан Саада; карта "Великой Сирии", окрашенная в цвета партийного флага ССНП со стилизованной свастикой;
флаги ССНП на улице современного Бейрута (2008)
Мятеж перерос в гражданскую войну, и через короткое время под контролем повстанцев оказалась четверть территории Ливана. Камиль Шамун обратился в Совет Безопасности ООН, обвинив ОАР в поставке оружия мятежникам через территорию Сирии, однако произведенная инспекторами ООН проверка - сюрприз! - не нашла доказательств активного вмешательства ОАР в ливанский конфликт. После этого Шамун обратился за военной помощью к США, и таковая была ему немедленно оказана. Десантная операция "Голубая летучая мышь" (Blue Bat) стала первым случаем применения т.н. доктрины Эйзенхауэра, провозгласившей право США на вмешательство во внутренние дела государств, "столкнувшихся с коммунистической опасностью".
15 июня 1958 года американскими войсками были заняты международный аэропорт, морской порт и пригороды Бейрута, после чего четырнадцать тысяч военнослужащих США, опиравшихся на поддержку семидесяти кораблей, быстро установили контроль над ситуацией в Ливане. Эйзенхауэр направил в Бейрут своего личного представителя Роберта Мерфи, и тот убедил президента Шамуна подать в отставку, подобрав ему преемника в лице Фуада Шехаба, который, будучи начальником Генштаба, сумел сохранить нейтралитет в гражданской войне. Один из лидеров мятежников, Рашид Караме, занял пост премьер-министра Ливана. Боевые потери американцев в этой эффектной четырехмесячной операции оказались совершенно ничтожными, а общие потери ливанских противоборствующих сторон составили в 1958 году порядка шести тысяч человек.
Фуад Шехаб, снискавший себе репутацию представителя умеренного крыла в христианском лагере, старался не ссориться с Насером, и в целом период его правления, продолжавшийся до 1964 года, характеризовался стабилизацией внутриполитической ситуации в Ливане. Картина стала меняться при его преемнике Шарле Элу, но не по вине последнего, а под влиянием событий, которыми будущее Ливана определялось в существенно большей степени, чем доброй волей его президента или отсутствием таковой.
* * *
Внимательные читатели публиковавшегося в "Вестях" исторического очерка о Шестидневной войны помнят, что в январе 1964 года Насер оказался вынужден предпринять меры с целью восстановления своей репутации в глазах арабского мира, в котором стали слышны голоса, обвинявшие его в том, что он "прячется за фартуком миротворческих сил ООН" и избегает с их помощью решительной конфронтации с Израилем. Состоявшийся по инициативе Насера саммит ЛАГ принял тогда следующие решения:
• выделить Сирии и Ливану крупные денежные средства на осуществление работ по отводу истоков Иордана;
• учредить Объединенное арабское командование (ОАК) со штабом в Каире для разработки совместных планов войны с Израилем и координации будущих действий арабской коалиции;
• создать Организацию освобождения Палестины (ООП), под эгидой которой вскоре стала формироваться Армия освобождения Палестины (АОП), предназначенная для участия в войне с Израилем в составе регулярных вооруженных сил тех государств, на территории которых создавались и базировались ее части.
Уже этим Ливан ставился в ситуацию, требовавшую от него опасных шагов в контексте его взаимоотношений с Израилем. Напуганное уроком, который был преподан Израилем Сирии, ливанское правительство не стало начинать серьезных работ по отводу истоков Иордана, но оно не смогло воспрепятствовать ФАТХу в вербовке кадров в ливанских лагерях беженцев и в осуществлении антиизраильских диверсий с территории Ливана. В 1967 году президент Элу и лояльные ему христианские силы смогли удержать Ливан от участия в войне против Израиля, вопреки требованиям насеристов и многих мусульманских политиков, но состоявшиеся год спустя парламентские выборы отразили растущую поляризацию в ливанском обществе и лишили президента возможности предпринимать эффективные военные меры против ООП, оказавшейся к тому времени под контролем ФАТХа.
В октябре 1968 года боевые отряды этой организации прочно обосновались на юго-западных склонах Хермона, к востоку от горной реки Хасбани (Снир). Этот южноливанский район, получивший в Израиле название "Фатхлэнд", более не контролировался правительственной армией Ливана, и оттуда стали совершаться регулярные рейды палестинских террористов в Израиль. В 1969 году боевые отряды ООП попытались расширить зону своего контроля на юге Ливана к западу от Хасбани, и этим были вызваны вооруженные столкновения между ними и ливанскими правительственными войсками. Опасаясь перерастания этих событий в общенациональный кризис и подчиняясь давлению Насера, президент Элу заключил тайное соглашение с ООП, которым этой организации дозволялось атаковать Израиль с территории Ливана, в том числе и из зоны к западу от Хасбани - при условии, что палестинские отряды не будут базироваться вблизи населенных пунктов (на практике это ограничение постоянно нарушалось боевиками). Ливанское правительство пообещало не предпринимать шагов с целью разоружения ООП и ограничения ее военной и политической активности. Данное соглашение было заключено 3 ноября 1969 года в Каире в присутствии египетского министра обороны Мухаммеда Фаузи; от имени Ливана его подписал премьер-министр Караме, от имени ООП - Арафат.
Слева направо: морской пехотинец США в окопе под Бейрутом, 1958 г.;
Шарль Элу и Гамаль Абдель Насер во время каирского саммита ЛАГ, 1964 г.; Рашид Караме
Соглашение держалось в тайне, но 20 апреля 1970 его текст был опубликован ливанской газетой "Ан-Нахар", редакция которой, возможно, осознавала опасность договоренностей с Арафатом и желала воспрепятствовать их выполнению. Однако израильскому правительству не было нужды дожидаться этой публикации, чтобы понять, что соглашение о прекращении огня, подписанное Израилем и Ливаном в 1949 году, перестало работать: базировавшиеся в Ливане палестинские отряды все чаще обстреливали реактивными снарядами Кирьят-Шмону и другие населенные пункты на севере Израиля, проникавшие в Израиль диверсионные группы минировали дороги, нападали на армейские патрули, убивали мирных граждан.
Предпринимавшиеся Израилем ответные меры включали, наряду с фортификационными работами и установкой электромеханических датчиков на линии пограничных ограждений, воздушные и артиллерийские удары по объектам террористов в Ливане. Пехотными подразделениями ЦАХАЛа предпринимались рейды в Фатхлэнд, а с мая 1970 года, когда террористами было совершено нападение на школьный автобус возле приграничного киббуца Бар-Ам, жертвами которого стали двенадцать человек, включая девятерых детей из мошава Авивим, Израиль периодически осуществлял уже и танковые рейды на территорию северного соседа.
Таким образом, поступившись значительной частью своего суверенитета, Ливан сделался заложником противоборства внешних по отношению к нему сил, и этим противоборством подрывались основы гражданского мира в самом Ливане, где многим не нравилось и усиление ООП, и то, что палестинцы активно втягивают принявшую их страну в режим перманентной конфронтации с Израилем. Другие ливанские круги, напротив, видели в вооруженных палестинских отрядах своего потенциального союзника и, декларируя принцип арабского единства, находили естественным положение вещей, при котором территория Ливана стала плацдармом борьбы "за освобождение Палестины".
Интерес Сирии, никогда не оставлявшей своим вниманием Ливан, также состоял в том, чтобы граница последнего с Израилем была естественным продолжением окружавшей еврейское государство линии фронта. Вместе с общими предпосылками внутренней нестабильности в многоконфессиональном ливанском государстве, все эти факторы непреложно вели Ливан к гражданской войне, вспыхнувшей через пять лет после подписания Каирского соглашения Рашидом Караме и Ясером Арафатом.
Продолжение следует
"Вести", 19 сентября 2017
Часть I. Национальный пакт
Дов Конторер
Большинство израильтян удивится, узнав, что Первая ливанская война закончилась тридцать пять лет назад, 29 сентября 1982 года. Одни окажутся уверены в том, что определения "война" заслуживает лишь самый ранний период военных действий в Ливане, продолжавшийся с 6 по 11 июня 1982 года, до вступления в силу израильско-сирийского перемирия. Другие будут настаивать на том, что война продолжалась три года, до отвода сил ЦАХАЛа в буферную зону у границы с Израилем. Третьи вспомнят, что созданию буферной зоны предшествовал отвод израильских войск к реке Авали осенью 1983 года, а четвертые будут со всей мыслимой горячностью настаивать на том, что Первая ливанская война, начавшаяся как операция "Мир Галилее", продолжалась аж восемнадцать лет, вплоть до полного вывода израильских войск из Ливана в мае 2000 года.
Тем не менее, решением израильского правительства установлено, что правом на ношение нагрудного знака участника кампании "Мир Галилее" обладают лица, состоявшие на срочной службе в ЦАХАЛе или призывавшиеся на резервистскую службу в период с 5 июня по 29 сентября 1982 года. Согласно этому решению, война в Ливане продолжалась не неделю, не три года и не восемнадцать лет, а шестнадцать с половиной недель. Моментом завершения кампании решено считать вывод израильских войск из Западного Бейрута, занятого ими двумя неделями раньше, после убийства Башира Жмайеля.
В эти недели случились события, вошедшие в историю как "резня в Сабре и Шатиле". Башир был сыном Пьера Жмайеля, основателя фалангистской партии Катаиб, и одним из самых влиятельных лидеров христианского лагеря в охваченном гражданской войной Ливане. 23 августа 1982 года он был избран президентом Ливана и 14 сентября, еще до вступления в должность, убит агентом сирийских спецслужб Хабибом Шартуни. Убийство избранного президента вызвало возмущение христиан и всплеск энтузиазма в противостоявшем им политическом лагере, частью которого была ООП. 16-18 сентября движимые чувством мести отряды фалангистов учинили жестокую расправу над жителями расположенных в Бейруте лагерей палестинских беженцев Сабра и Шатила, в ходе которой было убито, по различным оценкам, от 460 до 800 человек. Помимо убийства Башира Жмайеля, побудительным мотивом для фалангистов была память о массовой расправе над христианским населением города Дамур, совершенной при доминантном участии ООП в январе 1976 года; там было убито тогда до 600 мирных жителей. Впрочем, как еще увидит читатель, подобные акции и вообще-то были обычным делом в ходе гражданской войны в Ливане, участники которой проявляли по отношению друг к другу сопоставимую степень жестокости.
Так или иначе, международное возмущение в связи с массовым убийством в Сабре и Шатиле, резкая критика в адрес израильского военного командования, впустившего фалангистов в лагеря беженцев, и сопутствовавшие этим событиям выступления протеста в самом Израиле вынудили правительство Менахема Бегина принять решение о выводе израильских войск из Бейрута и учредить государственную комиссию по расследованию событий в Сабре и Шатиле во главе с президентом Верховного суда Ицхаком Каганом.
Продиктованный этим выбор 29 сентября как официальной даты завершения кампании "Мир Галилее" является спорным, но в июне, когда можно было отметить на страницах "Вестей" 35-летие начала Первой ливанской войны, автор этих строк продолжал работу над историческим циклом, посвященным 50-летию Шестидневной войны ( составившие его статьи печатались в "Вестях" с 6 апреля по 22 июня с.г.). Но даже и при иных обстоятельствах в июне было бы трудно ждать от читателей серьезного интереса к ливанской кампании, поскольку юбилей Шестидневной войны, отмечавшийся в нашей стране разнообразными общественными мероприятиями и многочисленными тематическими публикациями, находился в то время в центре внимания израильтян. Теперь, когда публика отдохнула от июньского юбилея, можно надеяться на то, что ее внимания хватит на еще один цикл исторических публикаций.
* * *
Первая ливанская война имеет две черты сходства с операцией "Кадеш", более известной как Синайская кампания (1956). Одна из них состоит в том, что война в Ливане велась, подобно Синайской кампании, на единственном фронте, тогда как в Войну за независимость (1947-1949), Шестидневную войну (1967) и Войну Судного дня (1973) Израилю довелось сражаться сразу на нескольких фронтах, против многих арабских армий. Другим параметром сходства является то, что операция "Мир Галилее", как и операция "Кадеш", была начата Израилем по собственной инициативе его правительства, исходившего из определенных стратегических расчетов. Но если Синайская кампания оправдала эти расчеты в очень значительной степени, то о Первой ливанской войне такого не скажешь.
Итак, обе кампании характеризовались если не полным отсутствием, то ничтожно малым значением формального повода, на который ссылалась израильская сторона, начиная военные действия. В случае с операцией "Мир Галилее" таким поводом стало покушение на жизнь израильского посла в Лондоне Шломо Аргова, совершенное за два дня до начала войны террористами из организации "ФАТХ - Революционный Совет", она же "Черный июнь" (по названию месяца, в который Израиль разгромил арабские армии в Шестидневную войну; не путать с "Черным сентябрем", о которой речь пойдет в следующей части данного очерка). ФАТХ - РС возглавлял Сабри Халиль Аль-Банна, он же Абу-Нидаль, считавшийся до Бин Ладена опаснейшим террористом в мире; в августе 2002 года он был найден застреленным в Багдаде, и точные обстоятельства его смерти остались неустановленными. Террористическая организация Абу-Нидаля находилась в сложных отношениях с собственно ФАТХом и с его лидером Арафатом. Настолько сложных, что в 1973 году Абу-Нидаль был приговорен судом ФАТХа к смертной казни и спасся от исполнения вынесенного ему приговора лишь благодаря вмешательству иракской разведки, с которой он успел установить к тому времени тесные связи.
Израильская операция в Ливане была направлена в первую очередь против ФАТХа и союзных ему марксистских "фронтов", краткая информация о которых будет предлагаться читателю в следующих частях данного очерка по мере их появления на исторической сцене. ФАТХ - РС не принадлежал к этой группе союзников Арафата, и то, что предпринятое им покушение на Аргова стало поводом для начала крупной израильской операции в Ливане, показывает, что истинные причины решения, принятого правительством Бегина, лежат в иной плоскости. Данное обстоятельство достаточно ясно осознавалось уже и в июне 1982 года, причем не только специалистами, знавшими о долгих приготовлениях израильской стороны к операции "Мир Галилее".
Слева направо: Шломо Аргов, Менахем Бегин, Башир Жмайель, Абу-Нидаль
Здесь нужно отметить несомненное отличие рассматриваемых событий от Второй ливанской войны, которая не началась бы, если бы "Хизбалла" не атаковала патрульный отряд ЦАХАЛа на израильской территории 12 июля 2006 года. Повод к началу израильской операции и реальная причина ее проведения тогда совпали: это был демонстративный отказ "Хизбаллы" уважать израильский суверенитет после полного вывода израильских войск из Ливана.
Указав черты сходства между Первой ливанской войной и Синайской кампанией, упомянем теперь о различиях между ними. На Синае единственным противником ЦАХАЛа, воевавшего в союзе с Великобританией и Францией, была египетская армия. В Ливане у Израиля не было иностранных союзников и действия ЦАХАЛа были направлены не против ливанской армии, а против базировавшихся на территории Ливана формирований ООП и, по необходимости, против находившихся там частей сирийской армии. При этом у Израиля был внутренний союзник по ту сторону ливанской границы в лице Армии Свободного Ливана, которой тогда командовал Саад Хаддад (позже его милиция стала именоваться Армией Южного Ливана), и христиан-фалангистов Башира Жмайеля. Решение осуществить военную операцию, имевшую далекоидущие политические цели, было напрямую связано с этим фактором. Но для того, чтобы хоть как-то разобраться в ливанской мозаике, многие характеристики которой остались неизменными до настоящего времени, читателю придется заглянуть в далекое прошлое.
* * *
Импульсом к появлению отдельной административной единицы, составившей позже основу ливанского государства, явились друзско-маронитский конфликт 1860 года и случившаяся тогда же резня христиан в Сирии. Отдаленными причинами этого конфликта стали несколько соглашений, т.н. "капитуляций", навязанных Османской империи европейскими державами в середине XIX века. Режим капитуляций, обеспечивший правовую защиту и повышение личного статуса христианским подданным султана, вызвал недовольство мусульманского большинства, привыкшего к униженному положению иноверцев. В Горном Ливане к этому добавились давние социальные противоречия между крестьянами-маронитами и друзскими землевладельцами, вылившиеся в форму открытого бунта. Подавив его, друзы стали вершить расправу как над маронитами (эта древняя восточнохристианская община находится с XII века в фактической унии с Римом), так и над греко-православными христианами.
Из Горного Ливана погромы перекинулись в Дамаск и другие районы Сирии, где их жертвами стали, по различным оценкам, от двух до шести тысяч христиан. В ходе этих событий было разрушено три монастыря и одиннадцать церквей, сожжено более трех тысяч домов, сотни христианских женщин и детей были проданы в рабство бедуинам. Разграбленными оказались консульства нескольких европейских государств.
Уязвимое политическое положение Османской империи во второй половине XIX века не позволяло султану равнодушно взирать на эти бесчинства и на объективно связанную с ними опасность европейской военной интервенции. В Дамаск с чрезвычайными полномочиями был отправлен министр иностранных дел Фуад-паша (позже он был назначен великим визирем). По итогам проведенного им расследования было арестовано более семисот зачинщиков и активных участников погромов, десятки из них были казнены, сотни сосланы. Дамасский губернатор Иззет-паша и ряд офицеров местного гарнизона были публично расстреляны по обвинению в преступном бездействии. Для возмещения причиненных христианам убытков мусульмане были обложены контрибуцией в 35 млн пиастров. Этих мероприятий хватило для отзыва французского экспедиционного корпуса, уже направленного в Сирию по соглашению, вынужденно заключенному Османской империей с Австрией, Великобританией, Пруссией, Россией и Францией (т.н. Règlement Organique).
Добиться отзыва экспедиционных сил оказалось сравнительно легко, поскольку англичане не были заинтересованы в том, чтобы французские войска обосновались на Ближнем Востоке, но закрыть на этом тему защиты сирийских христиан султану не удалось. Год спустя теми же сторонами было заключено еще одно соглашение, предусматривавшее создание в Горном Ливане санджака под управлением назначавшегося Портой христианского губернатора, с постоянным местом пребывания в Дейр-эль-Камаре - небольшом маронитском городе в горном массиве Шуф, лежащем к северу от реки Авали и к юго-востоку от Бейрута. Ставшее частью реформ танзимата, это решение было закреплено в 1864 году с принятием османского закона о вилайетах.
Слева направо: христианские ополченцы в Ливане, разрушенный христианский квартал в Дамаске, Фуад-паша
К моменту создания санджака Ливан, получившего значительную автономию (освобождение от воинской службы и ряда налогов), христиане составляли 78 процентов его населения, друзы - 12 процентов, мусульмане - 10 процентов. При губернаторе учреждался меджлис из двенадцати членов, в котором различные общины были представлены следующим образом: четыре маронита, три друза, два греко-православных и по одному представителю от греко-католиков, суннитов и шиитов. Но территория этой автономной единицы была значительно меньше того, что мы знаем сегодня под названием Ливан. Она, в частности, не включала приморские города Бейрут, Триполи, Тир и Сидон, равно как и долину Бекаа, лежащую между горными хребтами Ливан и Антиливан. Все эти районы, вместе с частью хребта Антиливан, южным отрогом которого является Хермон, были включены в территорию Великого Ливана уже по окончании Первой мировой войны французским мандатным правительством.
Этим решением были во многом предопределены будущие проблемы Ливана. С включением территорий, заселенных в основном мусульманами, прежний демографический баланс был нарушен. В 1932 году произведенная Францией перепись установила следующее соотношение между населяющими Ливан этнорелигиозными группами: марониты - 29 процентов, греко-православные - 10 процентов, греко-католики - 6,3 процента, армяне - 6,2 процента. Вместе с прочими малыми христианскими группами всего христиан насчитывалось 53,7 процента. Мусульман-суннитов в Ливане было в то время 20,8 процента, шиитов - 18,2 процента, друзов - 6,3 процента. При этом многие из мусульман выступали за воссоединение Ливана с Сирией или, как минимум, за возвращение Сирии обширных районов, которые были отторгнуты от нее решением французского верховного комиссара Анри Гуро. Христианам, напротив, было присуще стремление к максимальному закреплению связей Ливана с Францией и к его политическому удалению от прочих стран арабского мира.
Слева: этноконфессиональная карта современного Ливана (Великий Ливан) с отмеченной черным пунктиром границей турецкого санджака Горный Ливан;
справа: административное деление зоны французского мандата на Ближнем Востоке в 1922 г.
В 1940 году Ливан оказался под властью вишистского правительства, но летом 1941 года англичане и силы "Свободной Франции" освободили его территорию в результате десантной операции "Экспортер". Этим событиям сопутствовала трагическая гибель 23 пальмахников, направленных в ливанский порт Триполи до высадки англо-французского десанта с целью уничтожения расположенного там нефтеперегонного завода; моторная шхуна Sea Lion, на борту которой находилась эта боевая группа с сопровождавшим ее офицером британского Управления специальных операций Энтони Палмером, бесследно исчезла в Средиземном море.
Союзники стремились к превращению Ливана в независимое государство, но для этого населявшие страну этнорелигиозные группы должны были прийти к элементарному согласию между собой по ключевым вопросам будущего государственного устройства. Такое согласие было достигнуто летом 1943 года с подписанием Национального пакта, содержавшего четыре ключевых положения:
• Ливан станет суверенным государством, с созданием которого христиане откажутся от претензий на иностранное покровительство, а мусульмане - от попыток воссоединить Ливан с Сирией;
• Ливан будет арабским государством по своему языку и национальной специфике, но при этом он сохранит особые связи с западной культурой;
• сотрудничество Ливана с прочими странами арабского мира будет иметь своим условием признание этими странами его независимости, суверенитета и территориальной целостности в существующих на момент подписания Национального пакта границах;
• важнейшие государственные посты распределяются так: президентом Ливана всегда будет маронит, премьер-министром - суннит, спикером парламента - шиит, вице-спикером - греко-православный; в парламенте устанавливается постоянное соотношение между христианами и представителями прочих общин в пропорции 6:5.
Национальный пакт закреплял за христианами роль гегемона в политической системе Ливана, хотя ко времени подписания этого документа их доля в населении страны уже не превышала 50 процентов. Готовность суннистского истеблишмента смириться с таким распределением ролей объясняют тем, что сунниты не могли игнорировать требования христиан, ссылавшихся на историю образования Ливана как христианской по своему характеру административно-территориальной единицы, и позицию западных стран, поддерживавших притязания христиан на постоянную гегемонию в Ливане. Отмечается также, что от изменения предложенного статуса могли выиграть шииты, которым Национальный пакт отводил непропорционально малую роль в ливанской системе распределения власти. Наконец, затягивая решение вопроса, суннитский истеблишмент, состоявший из представителей более или менее умеренных кругов, рисковал столкнуться с усилением радикальных элементов в собственном лагере, в результате чего могла сложиться ситуация, исключающая создание независимого ливанского государства в обозримом будущем.
* * *
Достигнутая договоренность позволила провозгласить независимость Ливана в ноябре 1943 года. Ливан без промедления присоединился к созданной в марте 1945 года Лиге арабских государств и в 1948-1949 гг. вместе с другими членами ЛАГ принял участие в войне с только что провозглашенным Государством Израиль. Во время войны арабская пропаганда поощряла исход арабского населения с территории, оказавшейся под контролем Израиля, утверждая, что на этой территории будет уничтожено все живое, после чего беженцы смогут благополучно вернуться в очищенные от евреев районы. В других случаях к бегству арабского населения приводили объективные тяготы пребывания в зоне боевых действий и, иногда, сознательные меры Израиля - параллельные тем, что предпринимались арабскими армиями на захваченной ими территории, где вообще не осталось еврейского населения.
Так или иначе, одним из результатов войны явилось бегство палестинских арабов в соседние с Израилем арабские страны. В Ливане при этом оказалось до 170 тысяч беженцев, для которых было сразу же создано семь лагерей: Бурдж-эль-Бараджне и Шатила в южном Бейруте, Тель-Заатар в северном Бейруте, Эйн-Хилве южнее Сидона, Эль-Бусс севернее Тира, Нахр-эль-Барид севернее Триполи и Вавель в долине Бекаа, вблизи города Баальбек. В пятидесятые годы было построено еще пять лагерей: Мар Элиас в южном Бейруте, Мие-Мие южнее Сидона (рядом с созданным ранее Эйн-Хилве), Бурдж-эш-Шемали восточнее Тира, Беддауи возле Триполи, Дбайе между Бейрутом и Джунией. Наконец, в 1963 году к югу от Тира для палестинских беженцев был построен еще один лагерь Рашидия.
Загнав палестинцев в лагеря беженцев, лишив их права на получение ливанского гражданства, доступа к государственной системе образования и здравоохранения, свободы передвижения, возможности работать по многим престижным специальностям (всего для палестинцев в Ливане закрыто 72 профессии), права владеть землей и наследовать имущество, ливанское правительство рассчитывало сохранить хрупкий баланс интересов местных общин, однако в действительности появление в Ливане столь значительного бесправного населения, которому к тому же дали вооружиться в шестидесятые годы ради участия в борьбе "за освобождение Палестины", привело к обратному результату.
Но в ранний период независимости Ливана влияние палестинского фактора на внутреннюю ситуацию в этой стране было минимальным. Куда большее значение имело то, что изрядная часть суннитского населения Ливана отказывалась принять конституционные положения Национального пакта, под которыми поставили свои подписи его представители. Кроме того, миграция сельского шиитского населения, для которого был характерен особенно высокий уровень рождаемости, меняла облик Бейрута. В стране имело широкую базу панарабистское движение, дополнительный импульс которому был придан успехами Насера и учреждением Объединенной Арабской Республики (в рамках ОАР Египет и Сирия произвели в 1958 году частичное объединение своих государственных структур). Насеристы, баасисты, коммунисты и другие левые группы одинаково считали существовавшую в Ливане систему распределения власти препятствием к осуществлению своих идей. Запад и "реакционные" арабские режимы настойчиво соревновались за влияние в Ливане с Советским Союзом и с состоявшими под его опекой "прогрессивными" арабскими государствами.
И все же Ливан, со всеми его противоречиями, был поначалу стабильнее, чем соседняя Сирия. Попытка переворота, предпринятая в 1949 году Антуаном Саадой, создателем Сирийской социал-националистической партии, была успешно подавлена (отметим в скобках, что Хабиб Шартуни, убивший Башира Жмайеля по заданию сирийской разведки, был членом ССНП). В 1952 году отстранение обвиненного в коррупции президента Бишара Хури обошлось малой кровью. Ливан подошел к опасной черте лишь в самом конце 1956 года, когда его президент Камиль Шамун сильно разозлил Насера, отказавшись разорвать дипломатические отношения с Великобританией и Францией, принявшими участие, совместно с Израилем, в военной кампании против Египта. После этого подрывная деятельность ливанских насеристов заметно активизировалась, и в мае 1958 года, вскоре после образования ОАР, ее результатом явился мятеж, возглавленный бывшими премьер-министрами Рашидом Караме и Абдаллой Яфи и председателем парламента Сабри Хамаде.
Слева направо: Антуан Саада; карта "Великой Сирии", окрашенная в цвета партийного флага ССНП со стилизованной свастикой;
флаги ССНП на улице современного Бейрута (2008)
Мятеж перерос в гражданскую войну, и через короткое время под контролем повстанцев оказалась четверть территории Ливана. Камиль Шамун обратился в Совет Безопасности ООН, обвинив ОАР в поставке оружия мятежникам через территорию Сирии, однако произведенная инспекторами ООН проверка - сюрприз! - не нашла доказательств активного вмешательства ОАР в ливанский конфликт. После этого Шамун обратился за военной помощью к США, и таковая была ему немедленно оказана. Десантная операция "Голубая летучая мышь" (Blue Bat) стала первым случаем применения т.н. доктрины Эйзенхауэра, провозгласившей право США на вмешательство во внутренние дела государств, "столкнувшихся с коммунистической опасностью".
15 июня 1958 года американскими войсками были заняты международный аэропорт, морской порт и пригороды Бейрута, после чего четырнадцать тысяч военнослужащих США, опиравшихся на поддержку семидесяти кораблей, быстро установили контроль над ситуацией в Ливане. Эйзенхауэр направил в Бейрут своего личного представителя Роберта Мерфи, и тот убедил президента Шамуна подать в отставку, подобрав ему преемника в лице Фуада Шехаба, который, будучи начальником Генштаба, сумел сохранить нейтралитет в гражданской войне. Один из лидеров мятежников, Рашид Караме, занял пост премьер-министра Ливана. Боевые потери американцев в этой эффектной четырехмесячной операции оказались совершенно ничтожными, а общие потери ливанских противоборствующих сторон составили в 1958 году порядка шести тысяч человек.
Фуад Шехаб, снискавший себе репутацию представителя умеренного крыла в христианском лагере, старался не ссориться с Насером, и в целом период его правления, продолжавшийся до 1964 года, характеризовался стабилизацией внутриполитической ситуации в Ливане. Картина стала меняться при его преемнике Шарле Элу, но не по вине последнего, а под влиянием событий, которыми будущее Ливана определялось в существенно большей степени, чем доброй волей его президента или отсутствием таковой.
* * *
Внимательные читатели публиковавшегося в "Вестях" исторического очерка о Шестидневной войны помнят, что в январе 1964 года Насер оказался вынужден предпринять меры с целью восстановления своей репутации в глазах арабского мира, в котором стали слышны голоса, обвинявшие его в том, что он "прячется за фартуком миротворческих сил ООН" и избегает с их помощью решительной конфронтации с Израилем. Состоявшийся по инициативе Насера саммит ЛАГ принял тогда следующие решения:
• выделить Сирии и Ливану крупные денежные средства на осуществление работ по отводу истоков Иордана;
• учредить Объединенное арабское командование (ОАК) со штабом в Каире для разработки совместных планов войны с Израилем и координации будущих действий арабской коалиции;
• создать Организацию освобождения Палестины (ООП), под эгидой которой вскоре стала формироваться Армия освобождения Палестины (АОП), предназначенная для участия в войне с Израилем в составе регулярных вооруженных сил тех государств, на территории которых создавались и базировались ее части.
Уже этим Ливан ставился в ситуацию, требовавшую от него опасных шагов в контексте его взаимоотношений с Израилем. Напуганное уроком, который был преподан Израилем Сирии, ливанское правительство не стало начинать серьезных работ по отводу истоков Иордана, но оно не смогло воспрепятствовать ФАТХу в вербовке кадров в ливанских лагерях беженцев и в осуществлении антиизраильских диверсий с территории Ливана. В 1967 году президент Элу и лояльные ему христианские силы смогли удержать Ливан от участия в войне против Израиля, вопреки требованиям насеристов и многих мусульманских политиков, но состоявшиеся год спустя парламентские выборы отразили растущую поляризацию в ливанском обществе и лишили президента возможности предпринимать эффективные военные меры против ООП, оказавшейся к тому времени под контролем ФАТХа.
В октябре 1968 года боевые отряды этой организации прочно обосновались на юго-западных склонах Хермона, к востоку от горной реки Хасбани (Снир). Этот южноливанский район, получивший в Израиле название "Фатхлэнд", более не контролировался правительственной армией Ливана, и оттуда стали совершаться регулярные рейды палестинских террористов в Израиль. В 1969 году боевые отряды ООП попытались расширить зону своего контроля на юге Ливана к западу от Хасбани, и этим были вызваны вооруженные столкновения между ними и ливанскими правительственными войсками. Опасаясь перерастания этих событий в общенациональный кризис и подчиняясь давлению Насера, президент Элу заключил тайное соглашение с ООП, которым этой организации дозволялось атаковать Израиль с территории Ливана, в том числе и из зоны к западу от Хасбани - при условии, что палестинские отряды не будут базироваться вблизи населенных пунктов (на практике это ограничение постоянно нарушалось боевиками). Ливанское правительство пообещало не предпринимать шагов с целью разоружения ООП и ограничения ее военной и политической активности. Данное соглашение было заключено 3 ноября 1969 года в Каире в присутствии египетского министра обороны Мухаммеда Фаузи; от имени Ливана его подписал премьер-министр Караме, от имени ООП - Арафат.
Слева направо: морской пехотинец США в окопе под Бейрутом, 1958 г.;
Шарль Элу и Гамаль Абдель Насер во время каирского саммита ЛАГ, 1964 г.; Рашид Караме
Соглашение держалось в тайне, но 20 апреля 1970 его текст был опубликован ливанской газетой "Ан-Нахар", редакция которой, возможно, осознавала опасность договоренностей с Арафатом и желала воспрепятствовать их выполнению. Однако израильскому правительству не было нужды дожидаться этой публикации, чтобы понять, что соглашение о прекращении огня, подписанное Израилем и Ливаном в 1949 году, перестало работать: базировавшиеся в Ливане палестинские отряды все чаще обстреливали реактивными снарядами Кирьят-Шмону и другие населенные пункты на севере Израиля, проникавшие в Израиль диверсионные группы минировали дороги, нападали на армейские патрули, убивали мирных граждан.
Предпринимавшиеся Израилем ответные меры включали, наряду с фортификационными работами и установкой электромеханических датчиков на линии пограничных ограждений, воздушные и артиллерийские удары по объектам террористов в Ливане. Пехотными подразделениями ЦАХАЛа предпринимались рейды в Фатхлэнд, а с мая 1970 года, когда террористами было совершено нападение на школьный автобус возле приграничного киббуца Бар-Ам, жертвами которого стали двенадцать человек, включая девятерых детей из мошава Авивим, Израиль периодически осуществлял уже и танковые рейды на территорию северного соседа.
Таким образом, поступившись значительной частью своего суверенитета, Ливан сделался заложником противоборства внешних по отношению к нему сил, и этим противоборством подрывались основы гражданского мира в самом Ливане, где многим не нравилось и усиление ООП, и то, что палестинцы активно втягивают принявшую их страну в режим перманентной конфронтации с Израилем. Другие ливанские круги, напротив, видели в вооруженных палестинских отрядах своего потенциального союзника и, декларируя принцип арабского единства, находили естественным положение вещей, при котором территория Ливана стала плацдармом борьбы "за освобождение Палестины".
Интерес Сирии, никогда не оставлявшей своим вниманием Ливан, также состоял в том, чтобы граница последнего с Израилем была естественным продолжением окружавшей еврейское государство линии фронта. Вместе с общими предпосылками внутренней нестабильности в многоконфессиональном ливанском государстве, все эти факторы непреложно вели Ливан к гражданской войне, вспыхнувшей через пять лет после подписания Каирского соглашения Рашидом Караме и Ясером Арафатом.
Продолжение следует
"Вести", 19 сентября 2017