Прогулочное.
На днях во время прогулки в ЦПКиО пообщались с одним странным дяденькой. Дяденьке лет 60, пожалуй. С ним были двое внуков: мальчику года 4, девочке - 8 примерно. Чуть поодаль шли родители детей. Шли они как-то отдельно, мы бы и не поняли, что это родители, но они выдавали себя, периодически изрекая: "Не подходи близко к луже, ноги промочишь!", "Не бегай, вспотеешь!", "Застегни курту, замёрзнешь!". Не дыши, а то помрёшь, короче.
Дяденька отловил нас на одной из дорожек парка и спросил, как пройти к выходу, ведущему на Каменный остров. Муж долго и подробно объяснял дорогу, дяденька активно вступал с ним в спор, доказывая, что выход находится совершенно в другой стороне. Лично я в таких случаях обычно говорю: "Вам виднее", желаю счастливого пути и иду своим путём. Но то я. Муж-то мой не таков, ему непременно нужно доказать свою правоту. Тем более, в ЦПКиО он действительно знает каждый уголок, каждый кустик, и лично знаком с каждой белкой.
И вот они стояли и спорили. Я делала мужу страшные глаза, как бы намекая, что он тратит время на фигню. Мужу, видимо, жгло душу удостоверение спасателя, ему было жизненно необходимо спасти заплутавшего человека и вывести его из дремучего леса. Ну вы знаете, как это бывает в парках культуры и отдыха: заблудится человек, потеряется, одичает, станет потом годами бродить по тропинкам и полянкам - заросший, голодный, угрюмый. Будет питаться кореньями, начнёт бросаться на людей, пугать пичужек страшным воем по ночам. Жуткое дело.
Наконец, мне надоело топтаться на одном месте, и я сказала:
- Знаете, здесь на каждом шагу есть карты парка. Ступайте туда, куда велит сердце, и непременно на такую карту наткнётесь. Всего хорошего.
Взяла мужа за руку и утащила от странного дяденьки. Пройдя несколько шагов, оглянулась, и увидела, что дяденькино сердце внезапно велело ему идти не в ту сторону, куда он рвался во время спора, и не в ту, которую указывал муж, а в третьем направлении. Следом за ним дружно топали внуки, а позади плелись их родители, приговаривая: "Не сходи с дорожки, там грязно!", "Не поднимай с земли всякую гадость!", "Не кричи на весь парк!".
Мы гуляли, гуляли, болтали о разном, кормили с руки птиц и белок - в общем, прекрасно проводили время. Я ходила, как обычно, с протянутой рукой, и кричала: "Полевая кухня, полевая кухня!", а мне на ладонь садились синички, зяблики и прочая местная мелочь.
Иногда попадались птицы покрупней:
Я сперва даже перепугалась и с криком "Изыди, корова, куда ты взгромоздилась?!" начала трясти рукой, как Чарли Шин в какой-то старой комедии, но корова была настойчива и мне пришлось смириться.
Белок, конечно, тоже кормила, но они зажравшиеся, предпочитают орешки, к семечкам относятся наплевательски - либо понюхают и уходят, либо, так и быть, берут, но сразу бегут закапывать на чёрный-чёрный день.
Иногда вконец оборзевшие голуби попросту отодвигали белок богатырским плечом и начинали клевать их порцию. Сфотографировать это нахальство не удалось, поскольку мобильник подло сел.
И вот стоим мы с мужем на солнечной поляночке, дугою выгнув бровь, и вдруг, откуда ни возьмись, появляется тот самый дяденька. Ещё не заросший, но уже одичавший.
А я в этот момент как раз протягиваю руку к небесам и повторяю своё коронное "Полевая кухня, полевая кухня". Дурак дураком, в своём репертуаре.
Дяденька тычет в мою сторону пальцем и надменно так, пафосно, говорит своим внукам:
- Не перестаю удивляться людской наивности. Она и правда думает, что птицы сейчас сядут к ней на ладонь, ну надо же. Домашние канарейки-то не всегда садятся, их приучать надо, а она надеется, что лесные птицы сядут, ага. До утра будет стоять в такой позе и ждать, пффф.
Ну я плечами пожала и дальше стою, как Ленин на броневичке. Показываю пернатым семечки и дорогу в светлое будущее.
А мужу неймётся, в нём снова взыграло неукротимое желание доказывать свою правоту.
- Птицы в парке берут корм с рук! - произносит муж.
- Пха-ха-ха, - отвечает дяденька.
- Да правда берут! - обижается муж.
- У-ха-ха, - не сдаётся дяденька.
Тут ко мне на руку садятся сразу три синицы и начинают с аппетитом наворачивать семечки. Дяденька моментально отворачивается и делает вид, что ничего не заметил.
- Дедушка, смотри, смотри, они клюют! - кричат дети.
- Не кричите на весь парк! - подают голос родители (ну да, вы не в лесу).
Дяденька прикидывается слепоглухим и не реагирует.
Зато замечает парочку птиц, сидящих на ветке, и тут же включает внутреннего орнитолога.
- А кто знает, как называются эти птицы? - спрашивает он.
Внуки молчат. Сидящие на ветке зяблик и лазоревка тоже молчат, потому что уже поняли, что за фрукт перед ними стоит. И только мой наивный муж ещё ничего не понял и собрался, было, поучаствовать в викторине. Наступаю ему на ногу и шёпотом говорю:
- Молчи, ради бога.
Муж послушно молчит, но внутренне негодует.
- Ну вот это, - дяденька показывает на лазоревку, - щегол. Это понятно.
Щегол! Назвать лазоревку щеглом! Не представляю, как она это пережила. Муж мой пережил с трудом, но сдержался-таки и в бой не бросился. Я с облегчением вздохнула, да рано.
Разглядывая зяблика, дяденька произнёс:
- Похоже, что это снегирь.
Зяблик обалдел и улетел плакать. А я, некстати расслабившись, упустила из вида лицо мужа. Если бы просекла воремя - успела бы предотвратить битву титанов-орнитологов. Но - увы.
- Да зяблик же это, зяблик! - вскричал оскорблённый в своих лучших чувствах муж. - Какой снегирь? Снегирь выглядит совершенно иначе, к тому же, снегири крайне редко залетают в центр города, предпочитая селиться на окраинах!
Я шепчу:
- Тихо ты, Бианки недоделанный, не лезь на рожон. Пусть он хоть ворону соловьём называет, хоть белку - гиппопотамом, тебе что за дело?
А муж мне:
- Но как же? Дети же должны знать, какие птицы водятся в их парке.
А я ему:
- Твои, что ли, дети? Иди свою дочь природоведению обучай, что ты кипятишься?
А дяденька в это время:
- Снегирь, конечно. Их много в центре города.
А дети:
- Снегирь, снегирь! Мы хотим покормить снегиря с рук!
Я собралась уже, было, отсыпать им семечек, но тут ожили дремавшие поодаль родители, крикнув:
- Не смейте кормить птиц с рук, заразу подхватите!
Дети стали канючить и орать, а я быстенько убрала семечки в карман и под шумок уволокла мужа в другой уголок парка.
Дяденька отловил нас на одной из дорожек парка и спросил, как пройти к выходу, ведущему на Каменный остров. Муж долго и подробно объяснял дорогу, дяденька активно вступал с ним в спор, доказывая, что выход находится совершенно в другой стороне. Лично я в таких случаях обычно говорю: "Вам виднее", желаю счастливого пути и иду своим путём. Но то я. Муж-то мой не таков, ему непременно нужно доказать свою правоту. Тем более, в ЦПКиО он действительно знает каждый уголок, каждый кустик, и лично знаком с каждой белкой.
И вот они стояли и спорили. Я делала мужу страшные глаза, как бы намекая, что он тратит время на фигню. Мужу, видимо, жгло душу удостоверение спасателя, ему было жизненно необходимо спасти заплутавшего человека и вывести его из дремучего леса. Ну вы знаете, как это бывает в парках культуры и отдыха: заблудится человек, потеряется, одичает, станет потом годами бродить по тропинкам и полянкам - заросший, голодный, угрюмый. Будет питаться кореньями, начнёт бросаться на людей, пугать пичужек страшным воем по ночам. Жуткое дело.
Наконец, мне надоело топтаться на одном месте, и я сказала:
- Знаете, здесь на каждом шагу есть карты парка. Ступайте туда, куда велит сердце, и непременно на такую карту наткнётесь. Всего хорошего.
Взяла мужа за руку и утащила от странного дяденьки. Пройдя несколько шагов, оглянулась, и увидела, что дяденькино сердце внезапно велело ему идти не в ту сторону, куда он рвался во время спора, и не в ту, которую указывал муж, а в третьем направлении. Следом за ним дружно топали внуки, а позади плелись их родители, приговаривая: "Не сходи с дорожки, там грязно!", "Не поднимай с земли всякую гадость!", "Не кричи на весь парк!".
Мы гуляли, гуляли, болтали о разном, кормили с руки птиц и белок - в общем, прекрасно проводили время. Я ходила, как обычно, с протянутой рукой, и кричала: "Полевая кухня, полевая кухня!", а мне на ладонь садились синички, зяблики и прочая местная мелочь.
Иногда попадались птицы покрупней:
Я сперва даже перепугалась и с криком "Изыди, корова, куда ты взгромоздилась?!" начала трясти рукой, как Чарли Шин в какой-то старой комедии, но корова была настойчива и мне пришлось смириться.
Белок, конечно, тоже кормила, но они зажравшиеся, предпочитают орешки, к семечкам относятся наплевательски - либо понюхают и уходят, либо, так и быть, берут, но сразу бегут закапывать на чёрный-чёрный день.
Иногда вконец оборзевшие голуби попросту отодвигали белок богатырским плечом и начинали клевать их порцию. Сфотографировать это нахальство не удалось, поскольку мобильник подло сел.
И вот стоим мы с мужем на солнечной поляночке, дугою выгнув бровь, и вдруг, откуда ни возьмись, появляется тот самый дяденька. Ещё не заросший, но уже одичавший.
А я в этот момент как раз протягиваю руку к небесам и повторяю своё коронное "Полевая кухня, полевая кухня". Дурак дураком, в своём репертуаре.
Дяденька тычет в мою сторону пальцем и надменно так, пафосно, говорит своим внукам:
- Не перестаю удивляться людской наивности. Она и правда думает, что птицы сейчас сядут к ней на ладонь, ну надо же. Домашние канарейки-то не всегда садятся, их приучать надо, а она надеется, что лесные птицы сядут, ага. До утра будет стоять в такой позе и ждать, пффф.
Ну я плечами пожала и дальше стою, как Ленин на броневичке. Показываю пернатым семечки и дорогу в светлое будущее.
А мужу неймётся, в нём снова взыграло неукротимое желание доказывать свою правоту.
- Птицы в парке берут корм с рук! - произносит муж.
- Пха-ха-ха, - отвечает дяденька.
- Да правда берут! - обижается муж.
- У-ха-ха, - не сдаётся дяденька.
Тут ко мне на руку садятся сразу три синицы и начинают с аппетитом наворачивать семечки. Дяденька моментально отворачивается и делает вид, что ничего не заметил.
- Дедушка, смотри, смотри, они клюют! - кричат дети.
- Не кричите на весь парк! - подают голос родители (ну да, вы не в лесу).
Дяденька прикидывается слепоглухим и не реагирует.
Зато замечает парочку птиц, сидящих на ветке, и тут же включает внутреннего орнитолога.
- А кто знает, как называются эти птицы? - спрашивает он.
Внуки молчат. Сидящие на ветке зяблик и лазоревка тоже молчат, потому что уже поняли, что за фрукт перед ними стоит. И только мой наивный муж ещё ничего не понял и собрался, было, поучаствовать в викторине. Наступаю ему на ногу и шёпотом говорю:
- Молчи, ради бога.
Муж послушно молчит, но внутренне негодует.
- Ну вот это, - дяденька показывает на лазоревку, - щегол. Это понятно.
Щегол! Назвать лазоревку щеглом! Не представляю, как она это пережила. Муж мой пережил с трудом, но сдержался-таки и в бой не бросился. Я с облегчением вздохнула, да рано.
Разглядывая зяблика, дяденька произнёс:
- Похоже, что это снегирь.
Зяблик обалдел и улетел плакать. А я, некстати расслабившись, упустила из вида лицо мужа. Если бы просекла воремя - успела бы предотвратить битву титанов-орнитологов. Но - увы.
- Да зяблик же это, зяблик! - вскричал оскорблённый в своих лучших чувствах муж. - Какой снегирь? Снегирь выглядит совершенно иначе, к тому же, снегири крайне редко залетают в центр города, предпочитая селиться на окраинах!
Я шепчу:
- Тихо ты, Бианки недоделанный, не лезь на рожон. Пусть он хоть ворону соловьём называет, хоть белку - гиппопотамом, тебе что за дело?
А муж мне:
- Но как же? Дети же должны знать, какие птицы водятся в их парке.
А я ему:
- Твои, что ли, дети? Иди свою дочь природоведению обучай, что ты кипятишься?
А дяденька в это время:
- Снегирь, конечно. Их много в центре города.
А дети:
- Снегирь, снегирь! Мы хотим покормить снегиря с рук!
Я собралась уже, было, отсыпать им семечек, но тут ожили дремавшие поодаль родители, крикнув:
- Не смейте кормить птиц с рук, заразу подхватите!
Дети стали канючить и орать, а я быстенько убрала семечки в карман и под шумок уволокла мужа в другой уголок парка.