Мother.
Спецпост для членов фан-клуба имени моей мамы.
Многие спрашивают, почему давно нет новостей о кумире, волнуются, здорова ли звезда моего журнала. Спешу всех успокоить: здорова, бодра, жжот. Всё в прядке.
Спасибо большое всем, кто вспомнил и поздравил её с Днём медика. Свой профессиональный праздник матерь моя отмечала три дня, чтоб я так жил. С пятницы я пыталась поговорить с ней по телефону, но в ответ на все мои звонки слышалось: если это не вопрос жизни и смерти, то давай попозже, потому что сейчас мы садимся за стол / идём в кафе / отмечаем у Петровны / у Ивановны / у Сидоровны / у Степановны / у меня.
К воскресному вечеру я осознала, наконец, что выросла в крайне неблагополучной семье и надо что-то менять.
Подготовила гневную пафосную речь. Звоню:
- Ну ты свободна, наконец?
- Я у Фёдоровны, мы отмечаем, и если у тебя не вопрос жизни и смерти, то давай... - доносится из трубки.
- Послушайте, мамо, - произношу я свирепым голосом, чеканя каждое слово. - Так жить нельзя.
И начинаю зачитывать ей заготовленный текст о том, что пьяница-мать - горе в семье, что некоторые женщины понарожают детей и бросают, и те растут, как сорная трава, что я уже не на шутку волнуюсь, что вдруг у меня что-то важное, а ей и дела нет, что в развитых странах подобных кукушек лишают родительских прав, а детей отдают на воспитание в приличные семьи. И так далее и тому подобное.
Говорила я долго и громко, вложив в свою речь всю скопившуюся в душе горечь и обиду, и в какой-то момент поняла, что говорю в пустоту. В трубке висела пугающая тишина, не было ни пыхтения, ни сопения, ни слёз раскаяния.
Я замолкла и прислушалась. Где-то вдалеке звучала музыка и слышался смех.
- А-лё... - осторожно произнесла я.
Тихо.
- Алёёё! - сказала я погромче, испугавшись, не свалилась ли мать с инфарктом.
Тихо.
- Мама! - заорала я в трубку.
- А? - спокойно спросила мама.
- Ты вообще слушала, что я говорила?
- Делать мне больше нечего, - зевая, ответила мама. - Ноешь, ноешь... Учишь, учишь... Отвали, зануда.
И отключилась.
Несколько минут я тупо рассматривала телефон, опешив от такой наглости. Хотела сразу звонить Павлу Астахову, но потом передумала. Позвонила папе. В конце концов, он тоже имеет некоторое отношение к моему появлению на свет, и тоже совершенно наплевательски относится к моему воспитанию (сорная трава, сорная трава!), и пусть будет мужиком, в конце-то концов, и повлияет как-то на свою бывшую жену. К тому же, День медика - это и его праздник, да ещё в то воскресенье отмечался День отца.
Позвонила, поздравила. Потом начала жаловаться.
- Знаешь, - говорю, - мать твоих детей совсем отбилась от рук. Нисколько не интересуется жизнью отпрысков, ведёт себя неподобающим образом и уже третий день в загуле. А сегодня вообще сказала мне: "Отвали, зануда"! Что делать, отче?
- Что делать, что делать, - проворчал отче. - Тебе же сказано, что делать: отвали, зануда.
Вот так, у всех родители как родители: во всё суют нос, лезут с советами, читают мораль, воспитывают. А у нас всё с точностью до наоборот: я их воспитываю и лезу с моралью, а в ответ слышу: "отвали, зануда".
***
Через месяц отправляю мать в Бобруйск. Пусть бобры вздрогнут.
Путёвка в санаторий куплена, вчера бронировала ей билет на поезд.
Звоню. Спрашиваю паспортные данные, уточняю время заезда и т.д.
- А время заезда, - говорит, - я не помню. Сейчас посмотрю в документах, подожди.
Слышу, как положила телефон на стол. Через некоторое время где-то вдалеке раздаётся её голос, читающий текст:
- Бу-бу-бу... интернет-портал... бу-бу-бу... необходимые документы... бу-бу-бу... памятка отдыхающим... бу-бу-бу...
И чувство такое, словно телефон лежит в комнате, а мама читает бумажку, сидя в туалете. Ни черта не разобрать. Но читает вслух, с выражением, явно для меня.
Что за чёрт, думаю. То ли со связью что-то, то ли телефон у неё ломается.
- Мама! - кричу я в трубку.
Ноль эмоций. Упорно продолжает читать.
- Мама! - ору я во всю глотку. - Мама, ты меня слышишь?
Не слышит. Бубнит что-то вдали.
Ну, думаю, ещё не хватало, чтоб именно сейчас накрылся медным тазом мобильник. Мне же билет заказывать надо.
Отключаю телефон, набираю номер снова. В телефоне раздаётся несколько гудков, потом мама берёт трубку и начинает ржать так, что у меня в ушах стоит звон.
Несколько минут не могла её успокоить, чтоб выяснить, в чём дело. Заливается, аж повизгивает.
Оказывается, она положила телефон на стол, пошла за документами, нашла их, вернулась, взяла телефон в руку, прижала к уху и стала читать мне то, что написано. Читала долго и старательно, с выражением. И вдруг на столе заорал... телефон. И, судя по мелодии, звоню я. Мама слегка прифигела, ибо мобильник у неё только один.
А во что же я говорю? - подумала мама. Оказалось, что говорит она в пульт от телевизора.
У кого-то ещё родители говорят с пультом от телевизора, или у меня всё-таки эксклюзив?
***
Отсмеявшись над пультом, продолжили заниматься бронированием билета. Периодически прерываясь "на поржать".
- Так, так, так, - говорит мама. - Тут сто бумажек. Где же может быть написано время заезда?
- Читай всё подряд, - командую я.
- Правила поведения в санатории, - послушно читает мама. - В номерах запрещается курить, употреблять алкогольные напитки...
- Водить мужиков... - продолжаю я.
- А об этом ничего не сказано! - возмущённо перебивает меня мама. - А раз не запрещено, значит, разрешено!
Чувствую, в Бобруйске она уйдёт в полный отрыв. Мне уже неспокойно.
Многие спрашивают, почему давно нет новостей о кумире, волнуются, здорова ли звезда моего журнала. Спешу всех успокоить: здорова, бодра, жжот. Всё в прядке.
Спасибо большое всем, кто вспомнил и поздравил её с Днём медика. Свой профессиональный праздник матерь моя отмечала три дня, чтоб я так жил. С пятницы я пыталась поговорить с ней по телефону, но в ответ на все мои звонки слышалось: если это не вопрос жизни и смерти, то давай попозже, потому что сейчас мы садимся за стол / идём в кафе / отмечаем у Петровны / у Ивановны / у Сидоровны / у Степановны / у меня.
К воскресному вечеру я осознала, наконец, что выросла в крайне неблагополучной семье и надо что-то менять.
Подготовила гневную пафосную речь. Звоню:
- Ну ты свободна, наконец?
- Я у Фёдоровны, мы отмечаем, и если у тебя не вопрос жизни и смерти, то давай... - доносится из трубки.
- Послушайте, мамо, - произношу я свирепым голосом, чеканя каждое слово. - Так жить нельзя.
И начинаю зачитывать ей заготовленный текст о том, что пьяница-мать - горе в семье, что некоторые женщины понарожают детей и бросают, и те растут, как сорная трава, что я уже не на шутку волнуюсь, что вдруг у меня что-то важное, а ей и дела нет, что в развитых странах подобных кукушек лишают родительских прав, а детей отдают на воспитание в приличные семьи. И так далее и тому подобное.
Говорила я долго и громко, вложив в свою речь всю скопившуюся в душе горечь и обиду, и в какой-то момент поняла, что говорю в пустоту. В трубке висела пугающая тишина, не было ни пыхтения, ни сопения, ни слёз раскаяния.
Я замолкла и прислушалась. Где-то вдалеке звучала музыка и слышался смех.
- А-лё... - осторожно произнесла я.
Тихо.
- Алёёё! - сказала я погромче, испугавшись, не свалилась ли мать с инфарктом.
Тихо.
- Мама! - заорала я в трубку.
- А? - спокойно спросила мама.
- Ты вообще слушала, что я говорила?
- Делать мне больше нечего, - зевая, ответила мама. - Ноешь, ноешь... Учишь, учишь... Отвали, зануда.
И отключилась.
Несколько минут я тупо рассматривала телефон, опешив от такой наглости. Хотела сразу звонить Павлу Астахову, но потом передумала. Позвонила папе. В конце концов, он тоже имеет некоторое отношение к моему появлению на свет, и тоже совершенно наплевательски относится к моему воспитанию (сорная трава, сорная трава!), и пусть будет мужиком, в конце-то концов, и повлияет как-то на свою бывшую жену. К тому же, День медика - это и его праздник, да ещё в то воскресенье отмечался День отца.
Позвонила, поздравила. Потом начала жаловаться.
- Знаешь, - говорю, - мать твоих детей совсем отбилась от рук. Нисколько не интересуется жизнью отпрысков, ведёт себя неподобающим образом и уже третий день в загуле. А сегодня вообще сказала мне: "Отвали, зануда"! Что делать, отче?
- Что делать, что делать, - проворчал отче. - Тебе же сказано, что делать: отвали, зануда.
Вот так, у всех родители как родители: во всё суют нос, лезут с советами, читают мораль, воспитывают. А у нас всё с точностью до наоборот: я их воспитываю и лезу с моралью, а в ответ слышу: "отвали, зануда".
***
Через месяц отправляю мать в Бобруйск. Пусть бобры вздрогнут.
Путёвка в санаторий куплена, вчера бронировала ей билет на поезд.
Звоню. Спрашиваю паспортные данные, уточняю время заезда и т.д.
- А время заезда, - говорит, - я не помню. Сейчас посмотрю в документах, подожди.
Слышу, как положила телефон на стол. Через некоторое время где-то вдалеке раздаётся её голос, читающий текст:
- Бу-бу-бу... интернет-портал... бу-бу-бу... необходимые документы... бу-бу-бу... памятка отдыхающим... бу-бу-бу...
И чувство такое, словно телефон лежит в комнате, а мама читает бумажку, сидя в туалете. Ни черта не разобрать. Но читает вслух, с выражением, явно для меня.
Что за чёрт, думаю. То ли со связью что-то, то ли телефон у неё ломается.
- Мама! - кричу я в трубку.
Ноль эмоций. Упорно продолжает читать.
- Мама! - ору я во всю глотку. - Мама, ты меня слышишь?
Не слышит. Бубнит что-то вдали.
Ну, думаю, ещё не хватало, чтоб именно сейчас накрылся медным тазом мобильник. Мне же билет заказывать надо.
Отключаю телефон, набираю номер снова. В телефоне раздаётся несколько гудков, потом мама берёт трубку и начинает ржать так, что у меня в ушах стоит звон.
Несколько минут не могла её успокоить, чтоб выяснить, в чём дело. Заливается, аж повизгивает.
Оказывается, она положила телефон на стол, пошла за документами, нашла их, вернулась, взяла телефон в руку, прижала к уху и стала читать мне то, что написано. Читала долго и старательно, с выражением. И вдруг на столе заорал... телефон. И, судя по мелодии, звоню я. Мама слегка прифигела, ибо мобильник у неё только один.
А во что же я говорю? - подумала мама. Оказалось, что говорит она в пульт от телевизора.
У кого-то ещё родители говорят с пультом от телевизора, или у меня всё-таки эксклюзив?
***
Отсмеявшись над пультом, продолжили заниматься бронированием билета. Периодически прерываясь "на поржать".
- Так, так, так, - говорит мама. - Тут сто бумажек. Где же может быть написано время заезда?
- Читай всё подряд, - командую я.
- Правила поведения в санатории, - послушно читает мама. - В номерах запрещается курить, употреблять алкогольные напитки...
- Водить мужиков... - продолжаю я.
- А об этом ничего не сказано! - возмущённо перебивает меня мама. - А раз не запрещено, значит, разрешено!
Чувствую, в Бобруйске она уйдёт в полный отрыв. Мне уже неспокойно.