Леденящая душу история.
Прихожу сегодня на работу, заглядываю в свой кабинет и с диким визгом вылетаю обратно. Потому что прямо посреди кабинета, на полу, сидит вот это:
Живое. Мохнатое. Огромное! Размером с четыре кулака. Ну, может, не с четыре, но всё равно страшно.
Потопталась немножко под дверью: может, думаю, само рассосётся. Не рассосалось. Сидит в угрожающей позе и дышит. На минуточку, первого февраля! На улице минус сорок. Ну, может, не минус сорок, но всё равно холодно. А оно сидит и смотрит. И явно что-то затевает.
Пошла погуляла по цеху. Но гуляй, не гуляй, а работать-то всё равно надо. А как работать в террариуме, населённом миллионом пауков? Ну, может, не миллионом, но мне и одного достаточно для инфаркта.
Гонимая диким приступом арахнофобии, сдувая со вспотевшего лба поседевшие пряди, на ходу замеряя пульс (четыреста ударов в минуту! Ну, может, не четыреста, но около того), побежала за помощью. А куда бежит женщина за помощью в первую очередь? Естественно, не в мэрию и не в оперный театр - женщина бежит в слесарку к мужикам.
Ну это я до сегодняшнего утра думала, что они мужики. А оказалось, что не мужики они вовсе, а сволочи. Я к ним влетаю с криками "ааа, уберите там паукааа!", а они сидят спокойненько, курят и ухмыляются: "А сверхурочные нам припишешь?". Прям, разбежалась, из-за какого-то тараканчика малюсенького идти на сделку с совестью. Там паучок-то паучок, с гулькину письку, а им сверхурочные подавай. Тоже мне, подвиг. Словно я их прошу пятнадцать детей из горящего дома вынести, а не одного крошечного паучонка из моего кабинета. Условия ставят, подумать только. Да за кого они меня принимают? Чтоб я вот так, ни за фунт изюма, продалась? Чтоб пошла на поводу у этих оглоедов? Я? Я??? Я, честнейший человек, не способный на ложь и подлог?!!
Хорошо, говорю, припишу, только уберите этот песдетс с моей территории.
И что вы думаете - они встали и пошли? Нет. Им мало было видеть моё моральное падение, им необходимо было втоптать меня в грязь по самую маковку. Начали торговаться со мной: "А сколько часов припишешь? А может, ещё и ночные поставишь?"...
Ах вы, думаю, дряни. Оставайтесь с носом, без вас обойдусь. Сгубила их жадность.
Развернулась гордо, вышла из слесарки, вспомнила, что у меня же есть Юрасик.
Юрасик - это милейшее существо, доставшее меня до печёнки своей заботой и нежностью. От Юрасика летом ушла жена, и с тех пор вся его нерастраченная любовь достаётся почему-то мне. В принципе, я не ропщу: он мне и бутылку с водой в кулере заменит, и мебель передвинет, и в магазин за пузырём сырками сбегает. То бишь, польза от него есть, конечно. Но мляяя, задушевными разговорами он меня уже заколебал. Такой зануда - я удивляюсь, почему жена ушла от него только этим летом. Лично я навеки спряталась бы от него в сугробе ещё позапрошлой зимой.
Но тут ситуация безвыходная, как вы понимаете: паукан! У Юрасика появилась реальная возможность доказать мне свою любовь и преданность на деле. Водичку-то в кулере любой поменять может, а вот выйти с голыми руками на зверя - на это не всякий решится.
Пошла к Юрасику. Юрасик не подкачал, в отличие от слесарей (им ещё отольются мои слёзки, конечно. Восемнадцать носовых платков насквозь промочила, между прочим. Ну, может, не восемнадцать, но много).
Юрасик - молодец, всегда готов встать грудью на защиту дорогой ему женщины.
И вот только мы пришли в мой кабинет, только Юрасик подошёл к страшилищу, только вынул из-за пазухи меч-кладенец и встал грудью, как вдруг из под стола вышло это:
Это моё производственное животное. Оно у меня живёт без прописки, объедает меня и пачкает шерстью, но платит мне за всё любовью. И, в отличие от Юрасика, не достаёт задушевными беседами. А ещё оно болеет, и доктор в июне сказал, что животному осталось пачкать меня шерстью не больше двух месяцев. Поэтому я животное холю и лелею, кормлю таблетками, и два месяца всё никак не заканчиваются.
И вот оно, это умирающее животное, выходит из-под стола и говорит:
- Не трожьте добычу, it is my ball.
И начинает с дикими воплями гонять паукана по кабинету, подпрыгивая выше Юрасикова роста и целясь в меня, как в ворота. Юрасик радуется и скандирует "Зенит - чемпион", я сижу на холодильнике и жалобно пищу, производственное животное носится по воображаемому полю, аки Аршавин, периодически прикладывая палец к губам и позабыв о скорой своей кончине, а паук со множественными переломами всех голеностопов летает из угла в угол, проклиная тот день, когда появился на свет.
В итоге производственное животное куда-то паука забросило. Куда - никто не просёк. Всё случилось как-то очень быстро.
Юрасик сказал: "Ну ладно, я пойду" - и исчез. А проблема-то не решена! Паук где-то рядом. И может в любой момент выйти и меня сожрать. Я знаю, знаю, что пауки едят насекомых и мелких животных. Но вдруг он решит, что я - гигантская бабочка, или, наоборот, карликовый слон? Никогда не знаешь, что у паука на уме.
Работала, озираясь и вздрагивая. Ни на чём не могла сосредоточиться. А производственное животное, виновное в моём стрессовом состоянии, ещё ходило и возмущалось, что у неё отняли игрушку. Крутилось у меня под ногами и спрашивало: "Гдеу? Ну гдеу?" В пердеу. Сама дел натворила, и ещё докучает.
Работать в таких условиях было невозможно, поэтому я забрала документы и поехала домой. Дома как-то спокойнее, здесь нет пауков, кошек-футболисток и Юрасиков.
Завтра у меня выходной и я поеду в гости. А в пятницу к нам на производство приезжают немцы, и если будут вести себя плохо, я натравлю на них паука. Надеюсь, завтрашнего дня производственному животному будет достаточно, чтоб отыскать его и объяснить, почём фунт лиха.
Живое. Мохнатое. Огромное! Размером с четыре кулака. Ну, может, не с четыре, но всё равно страшно.
Потопталась немножко под дверью: может, думаю, само рассосётся. Не рассосалось. Сидит в угрожающей позе и дышит. На минуточку, первого февраля! На улице минус сорок. Ну, может, не минус сорок, но всё равно холодно. А оно сидит и смотрит. И явно что-то затевает.
Пошла погуляла по цеху. Но гуляй, не гуляй, а работать-то всё равно надо. А как работать в террариуме, населённом миллионом пауков? Ну, может, не миллионом, но мне и одного достаточно для инфаркта.
Гонимая диким приступом арахнофобии, сдувая со вспотевшего лба поседевшие пряди, на ходу замеряя пульс (четыреста ударов в минуту! Ну, может, не четыреста, но около того), побежала за помощью. А куда бежит женщина за помощью в первую очередь? Естественно, не в мэрию и не в оперный театр - женщина бежит в слесарку к мужикам.
Ну это я до сегодняшнего утра думала, что они мужики. А оказалось, что не мужики они вовсе, а сволочи. Я к ним влетаю с криками "ааа, уберите там паукааа!", а они сидят спокойненько, курят и ухмыляются: "А сверхурочные нам припишешь?". Прям, разбежалась, из-за какого-то тараканчика малюсенького идти на сделку с совестью. Там паучок-то паучок, с гулькину письку, а им сверхурочные подавай. Тоже мне, подвиг. Словно я их прошу пятнадцать детей из горящего дома вынести, а не одного крошечного паучонка из моего кабинета. Условия ставят, подумать только. Да за кого они меня принимают? Чтоб я вот так, ни за фунт изюма, продалась? Чтоб пошла на поводу у этих оглоедов? Я? Я??? Я, честнейший человек, не способный на ложь и подлог?!!
Хорошо, говорю, припишу, только уберите этот песдетс с моей территории.
И что вы думаете - они встали и пошли? Нет. Им мало было видеть моё моральное падение, им необходимо было втоптать меня в грязь по самую маковку. Начали торговаться со мной: "А сколько часов припишешь? А может, ещё и ночные поставишь?"...
Ах вы, думаю, дряни. Оставайтесь с носом, без вас обойдусь. Сгубила их жадность.
Развернулась гордо, вышла из слесарки, вспомнила, что у меня же есть Юрасик.
Юрасик - это милейшее существо, доставшее меня до печёнки своей заботой и нежностью. От Юрасика летом ушла жена, и с тех пор вся его нерастраченная любовь достаётся почему-то мне. В принципе, я не ропщу: он мне и бутылку с водой в кулере заменит, и мебель передвинет, и в магазин за пузырём сырками сбегает. То бишь, польза от него есть, конечно. Но мляяя, задушевными разговорами он меня уже заколебал. Такой зануда - я удивляюсь, почему жена ушла от него только этим летом. Лично я навеки спряталась бы от него в сугробе ещё позапрошлой зимой.
Но тут ситуация безвыходная, как вы понимаете: паукан! У Юрасика появилась реальная возможность доказать мне свою любовь и преданность на деле. Водичку-то в кулере любой поменять может, а вот выйти с голыми руками на зверя - на это не всякий решится.
Пошла к Юрасику. Юрасик не подкачал, в отличие от слесарей (им ещё отольются мои слёзки, конечно. Восемнадцать носовых платков насквозь промочила, между прочим. Ну, может, не восемнадцать, но много).
Юрасик - молодец, всегда готов встать грудью на защиту дорогой ему женщины.
И вот только мы пришли в мой кабинет, только Юрасик подошёл к страшилищу, только вынул из-за пазухи меч-кладенец и встал грудью, как вдруг из под стола вышло это:
Это моё производственное животное. Оно у меня живёт без прописки, объедает меня и пачкает шерстью, но платит мне за всё любовью. И, в отличие от Юрасика, не достаёт задушевными беседами. А ещё оно болеет, и доктор в июне сказал, что животному осталось пачкать меня шерстью не больше двух месяцев. Поэтому я животное холю и лелею, кормлю таблетками, и два месяца всё никак не заканчиваются.
И вот оно, это умирающее животное, выходит из-под стола и говорит:
- Не трожьте добычу, it is my ball.
И начинает с дикими воплями гонять паукана по кабинету, подпрыгивая выше Юрасикова роста и целясь в меня, как в ворота. Юрасик радуется и скандирует "Зенит - чемпион", я сижу на холодильнике и жалобно пищу, производственное животное носится по воображаемому полю, аки Аршавин, периодически прикладывая палец к губам и позабыв о скорой своей кончине, а паук со множественными переломами всех голеностопов летает из угла в угол, проклиная тот день, когда появился на свет.
В итоге производственное животное куда-то паука забросило. Куда - никто не просёк. Всё случилось как-то очень быстро.
Юрасик сказал: "Ну ладно, я пойду" - и исчез. А проблема-то не решена! Паук где-то рядом. И может в любой момент выйти и меня сожрать. Я знаю, знаю, что пауки едят насекомых и мелких животных. Но вдруг он решит, что я - гигантская бабочка, или, наоборот, карликовый слон? Никогда не знаешь, что у паука на уме.
Работала, озираясь и вздрагивая. Ни на чём не могла сосредоточиться. А производственное животное, виновное в моём стрессовом состоянии, ещё ходило и возмущалось, что у неё отняли игрушку. Крутилось у меня под ногами и спрашивало: "Гдеу? Ну гдеу?" В пердеу. Сама дел натворила, и ещё докучает.
Работать в таких условиях было невозможно, поэтому я забрала документы и поехала домой. Дома как-то спокойнее, здесь нет пауков, кошек-футболисток и Юрасиков.
Завтра у меня выходной и я поеду в гости. А в пятницу к нам на производство приезжают немцы, и если будут вести себя плохо, я натравлю на них паука. Надеюсь, завтрашнего дня производственному животному будет достаточно, чтоб отыскать его и объяснить, почём фунт лиха.