Субботние посиделки интеллектуалов ЖЖ.
Как известно литература у нас великая. На изучение ее в школе затрачивают много часов, требуют непременного знания большого количества литературных текстов. Не сомневаюсь, что все мои читатели свое на уроках отсидели, описали уясненное в сочинениях и получили оценки в аттестат по данному вопросу.
Еще в школе у меня начало складываться мнение обо всей этой околокультурной ярмарке и вот, уже к почтенным годам, оно оформилось в некий список главных писателей с примечаниями.
До Пушкина стоящих писателей в России не было, проскакивали лишь отдельные удачные произведения. Даже Екатерина II писала пьесы для театра и «Именины госпожи Ворчалкиной» как по мне - вещь гораздо смешнее «Недоросля».
«Некопейковъ. Я надѣюсь въ скоромъ времени всѣмъ помочь и сдѣлать отечеству услугу; только надобно, напротивъ того, всѣмъ единодушно постараться, чтобъ скорѣе проектъ мой принятъ и въ дѣйство произведенъ былъ. Извольте только послушать, я вамъ его прочту. Вниманія, милости прошу, вниманія... (онъ вынимаетъ изъ-за пазухи превеликую тетрадь бумаги и, перевертывая листы, бормочетъ). "О учрежденіи почты на голубяхъ"; нѣтъ, не тотъ... "О употребленіи крысьихъ хвостовъ съ пользою"... нѣ...
Дремовъ. Какъ! какъ... пожалуй...
Некопейковъ. "О употребленіи крысьихъ хвостовъ съ пользою". Я представляю и доказываю, что можно употреблять ихъ съ пользою на корабляхъ, вмѣсто тонкихъ веревокъ.
Дремовъ. Да не будутъ ли они коротковаты? не говоря уже какова прочность.
Некопейковъ. Для длины надобно свивать ихъ съ пенькою; a прочность и изъ того видна, что хвостъ крысій вдесятеро противъ толстоты своей тягость держать можетъ. Случалось ли вамъ держать крысу за хвостъ? Она, вѣдь, гораздо толще своего хвоста, однако никогда не оторвется: какъ же это не прочно? Сверхъ того, городу Петербургу великую изъ сего предвижу я пользу. Промышленники ударятся въ ловъ крысъ, которыя чрезъ то гораздо уменьшатся и меньше пакостей въ домахъ дѣлать станутъ. А вы знать изводите, что ихъ чрезъ мѣру умножилось. Я чаю, вы сами, прогуливаясь лѣтомъ въ сумерки, видали, что по улицамъ проходу отъ нихъ нѣтъ; такая пропасть ихъ вездѣ бѣгаетъ... (Читаетъ далѣе, разбирая) "О дѣйствіи моремъ и сухимъ путемъ противу Зингорцевъ"... не тотъ... "Объ извозѣ зимою въ степныхъ мѣстахъ на куропаткахъ, гдѣ ихъ много, а лошадей мало"... И это не то... "О построеніи секретнаго флота"... А! вотъ онъ...»
Александр Пушкин. Абсолютный топ-автор русской литературы до сих пор. В стихах (главным образом) он описал настоящее, прошлое и будущее страны.
«Когда благому просвещенью
Отдвинем более границ,
Современем (по расчисленью
Философических таблиц,
Лет чрез пятьсот) дороги, верно,
У нас изменятся безмерно:
Шоссе Россию здесь и тут,
Соединив, пересекут.
Мосты чугунные чрез воды
Шагнут широкою дугой,
Раздвинем горы, под водой
Пророем дерзостные своды,
И заведет крещеный мир
На каждой станции трактир»...
Не скатываясь при сем в старперство и назидательство.
«Вот перешед чрез мост Кокушкин,
Опершись жопой о гранит,
Сам Александр Сергеич Пушкин
С мосье Онегиным стоит».
До сих пор отдельными изданиями выпускают разнообразные непотребства, что накропало солнце русской поэзии (обратите внимание, я не ставлю тут кавычки), а сие говорит нам о полной востребованности всего творческого наследия автора.
«Христос воскрес, моя Реввека!
Сегодня следуя душой
Закону Бога-человека,
С тобой цалуюсь, ангел мой.
А завтра к вере Моисея
За поцалуй я не робея
Готов, еврейка, приступить -
И даже то тебе вручить,
Чем можно верного еврея
От православных отличить».
Хороший поэт и человек, каждому ясно.
Михаила Лермонтова пропускаем. Мажор с мерзким характером, лирик и фанфарон, долго еще прожил и успел много написать. Тролль опередивший свое время.
Николай Гоголь был выходцем из провинции и это заметно. Мистик на местном материале, сейчас бы он стал отличным сценаристом для фильмов ужасов (уж получше трудящегося в этом жанре Иванова). Абсурдистская история про нос - который отделился от мелкого чиновника, стал статским советником и уже почти удрал по чужому паспорту в Ригу - способна поразить воображение и современного молодого человека. Сейчас таких добрых писателей (и в интернете, и в жизни) очень не хватает, все злые какие-то.
«Еще литератор (входит в сопровождении слушателей, которым говорит, размахивая руками). Поверьте мне, я знаю это дело: отвратительная пьеса, грязная, грязная пьеса! Нет ни одного лица истинного, все - карикатуры! В натуре нет этого, поверьте мне, нет, я лучше это знаю: я сам литератор. Говорят: живость, наблюдение... да ведь это все вздор, это все приятели, приятели хвалят, все приятели! Я уж слышал, что его чуть не в Фонвизины суют, а пьеса просто недостойна даже быть названа комедиею. Фарс, фарс, да и фарс самый неудачный. Последняя пустейшая комедийка Коцебу в сравнении с нею - Монблан перед Пулковскою горою. Я это им всем докажу, докажу математически, как дважды два. Просто, друзья и приятели захвалили его не в меру, так вот он уж теперь, чай, думает о себе, что он чуть-чуть не Шекспир. У нас всегда приятели захвалят. Вот, например, и Пушкин. Отчего вся Россия теперь говорит о нем? Все приятели: кричали, кричали, а потом вслед за ними и вся Россия стала кричать. (Уходит вместе с слушателями)».
Федор Достоевский популярен вне России как бы не больше чем внутри и это понятно. Вероятно в любом месте земного шара многим кажется, что окружают их если не полные безумцы, то хорошо маскирующиеся личности с голосами в голове. Почти все герои Федора Михайловича обожают разоваривать сами с собой, ведут своеобразную, полную лишений и бед жизнь, и всегда несчастливы.
Самому отсталому ребенку известна криминальная бытовая история про одну микрокредитную организацию (старуха-процентщица) и ее страшный конец (топор). Чуть более продвинутым известно, что классик просадил астрономическую сумму в игровые автоматы казино.
«Сволочь действительно играет очень грязно. Я даже не прочь от мысли, что тут у стола происходит много самого обыкновенного воровства. Круперам, которые сидят по концам стола, смотрят за ставками и рассчитываются, ужасно много работы, Вот еще сволочь-то! это большею частью французы».
Очевидно, что жизнерадостному и здоровому человеку Достоевский нравиться не может, а мрачную прелесть в нем находит лишь поживший обыватель, одолеваемый геморроем и долгами. Поэтому у школьников он не популярен, а вот среди литературоведов - очень даже.
Николай Некрасов. Ну я не знаю... «Кому на Руси жить хорошо» и «Железной дороги» маловато для попадания в данный список.
«Всё хорошо под сиянием лунным,
Всюду родимую Русь узнаю...
Быстро лечу я по рельсам чугунным,
Думаю думу свою...»
А вот Салтыкова-Щедрина в список включу. Будучи вице-губернатором в двух губерниях, Михаил Евграфович страну и людей ее населяющих знал до тонкостей, до самого донышка водочной рюмки.
«Я живо помню дедушку Матвея Иваныча. Это был старик высокий, широкоплечий, бодрый, сильный, румяный. Он вставал рано, никогда не нежился и не потягивался, но сразу одевался, выливал на голову кувшин холодной воды, выпивал красоулю и отправлялся в отъезжее поле. Там, в промежутках полевания, выпивалось до пропасти, и основанием выпивки всегда служил спирт. Очевидно, тут было от чего ошалеть самому крепкому организму, но старик возвращался домой не только без всяких признаков пресыщения, но с явным намерением выпить до пропасти и за обедом. После обеда он задавал выхрапку, продолжавшуюся часа три, потом выпивал "десертную", выслушивал старосту и отправлялся в зал. Там его ожидали сенные девушки, с девкой Палашкой во главе, и начиналось неперестающее потрясание бедрами, все в одном и том же тоне, с одними и теми же прибаутками, нынче как вчера. Как страстный любитель потрясаний, дедушка, разумеется, не мог ни устоять, ни усидеть, и потому притопывал, приплясывал, жаловал по рюмке, сам выпивал по две, и проводил таким образом время до ужина. За ужином он вел пристойный разговор с гостями, если таковые наезжали, или с домашними, если гостей не было, и выпивал с таким расчетом, чтобы иметь возможность сейчас же заснуть и отнюдь не видеть никаких снов. И расчет никогда не обманывал его: он безмятежно засыпал вплоть до утра, с наступлением которого вновь повторялся вчерашний день с тою же выпивкой, с тем же отъезжим полем и теми же потрясаниями.
А дяденька у меня был, так у него во всякой комнате было по шкапику, и во всяком шкапике по графинчику, так что все времяпровождение его заключалось в том: в одной комнате походит и выпьет, потом в другой походит и выпьет, покуда не обойдет весь дом. И ни малейшей скуки, ни малейшего недовольства жизнью!»
Его «История одного города» и «Дневник провинциала в Петербурге» страшная сатира на весь чиновничий аппарат вообще, без различий в цветах флагов.
Ну и ирония над патриотами, куда ж без нее.
«- Куда мы идем! - слышалось в этой другой группе, - к чему приближаемся!
- И это та самая Россия, которая, двадцать лет тому назад, цвела! Pauvre chere patrie! {Бедная дорогая родина!} - Тогда каждый крестьянин по праздникам щи с говядиной ел! пироги! А нынче! попробуйте-ка спросить, на сколько дворов одна корова приходится?
- Comment? Comment dites-vous? {Как? Как вы говорите?} - послышался голос хозяина, - прежде мужики ели щи с говядиной?.. vous en etes bien sur? {вы в этом уверены?}
- Точно так, ваше сиятельство. В моем собственном имении так было. А в храмовые праздники даже уток резали!
...
- Народ без религии - все равно что тело без души, - шамкал какой-то седовласый младенец, - отнимите у человека душу, и тело перестает фонксионировать, делается бездушным трупом; точно так же, отнимите у народа религию - и он внезапно погрязает в пучине апатии. Он перестает возделывать поля, становится непочтителен к старшим, и в своем высокомерии возвышает заработную плату до таких размеров, что и предпринимателю ничего больше не остается, как оставить свои плодотворные прожекты и идти искать счастья ailleurs! {в другом месте!}
- Куда мы идем! вот что вы объясните нам!
- Без религии, без авторитетов, без истинного знания куда же можно прийти, кроме... Но я не произношу этого страшного слова; я просто зажмуриваю глаза, и говорю: Dieu, qui mene toutes choses a bien, ne laissera pas perir notre chere et sainte Russie... {Бог, который направляет все к благу, не допустит гибели нашей дорогой святой Руси...} нашу святую, православную Русь, messieurs!»
Еще я лично преклоняюсь перед Иваном Гончаровым, но не перед всем, а только перед «Обыкновенной историей». «Обломов» превозносим, но, как по мне, очень своеобразное произведение и лишь для ценителей.
Продолжение следует: Лев Толстой, Чехов, Булгаков. Кто еще?
Еще в школе у меня начало складываться мнение обо всей этой околокультурной ярмарке и вот, уже к почтенным годам, оно оформилось в некий список главных писателей с примечаниями.
До Пушкина стоящих писателей в России не было, проскакивали лишь отдельные удачные произведения. Даже Екатерина II писала пьесы для театра и «Именины госпожи Ворчалкиной» как по мне - вещь гораздо смешнее «Недоросля».
«Некопейковъ. Я надѣюсь въ скоромъ времени всѣмъ помочь и сдѣлать отечеству услугу; только надобно, напротивъ того, всѣмъ единодушно постараться, чтобъ скорѣе проектъ мой принятъ и въ дѣйство произведенъ былъ. Извольте только послушать, я вамъ его прочту. Вниманія, милости прошу, вниманія... (онъ вынимаетъ изъ-за пазухи превеликую тетрадь бумаги и, перевертывая листы, бормочетъ). "О учрежденіи почты на голубяхъ"; нѣтъ, не тотъ... "О употребленіи крысьихъ хвостовъ съ пользою"... нѣ...
Дремовъ. Какъ! какъ... пожалуй...
Некопейковъ. "О употребленіи крысьихъ хвостовъ съ пользою". Я представляю и доказываю, что можно употреблять ихъ съ пользою на корабляхъ, вмѣсто тонкихъ веревокъ.
Дремовъ. Да не будутъ ли они коротковаты? не говоря уже какова прочность.
Некопейковъ. Для длины надобно свивать ихъ съ пенькою; a прочность и изъ того видна, что хвостъ крысій вдесятеро противъ толстоты своей тягость держать можетъ. Случалось ли вамъ держать крысу за хвостъ? Она, вѣдь, гораздо толще своего хвоста, однако никогда не оторвется: какъ же это не прочно? Сверхъ того, городу Петербургу великую изъ сего предвижу я пользу. Промышленники ударятся въ ловъ крысъ, которыя чрезъ то гораздо уменьшатся и меньше пакостей въ домахъ дѣлать станутъ. А вы знать изводите, что ихъ чрезъ мѣру умножилось. Я чаю, вы сами, прогуливаясь лѣтомъ въ сумерки, видали, что по улицамъ проходу отъ нихъ нѣтъ; такая пропасть ихъ вездѣ бѣгаетъ... (Читаетъ далѣе, разбирая) "О дѣйствіи моремъ и сухимъ путемъ противу Зингорцевъ"... не тотъ... "Объ извозѣ зимою въ степныхъ мѣстахъ на куропаткахъ, гдѣ ихъ много, а лошадей мало"... И это не то... "О построеніи секретнаго флота"... А! вотъ онъ...»
Александр Пушкин. Абсолютный топ-автор русской литературы до сих пор. В стихах (главным образом) он описал настоящее, прошлое и будущее страны.
«Когда благому просвещенью
Отдвинем более границ,
Современем (по расчисленью
Философических таблиц,
Лет чрез пятьсот) дороги, верно,
У нас изменятся безмерно:
Шоссе Россию здесь и тут,
Соединив, пересекут.
Мосты чугунные чрез воды
Шагнут широкою дугой,
Раздвинем горы, под водой
Пророем дерзостные своды,
И заведет крещеный мир
На каждой станции трактир»...
Не скатываясь при сем в старперство и назидательство.
«Вот перешед чрез мост Кокушкин,
Опершись жопой о гранит,
Сам Александр Сергеич Пушкин
С мосье Онегиным стоит».
До сих пор отдельными изданиями выпускают разнообразные непотребства, что накропало солнце русской поэзии (обратите внимание, я не ставлю тут кавычки), а сие говорит нам о полной востребованности всего творческого наследия автора.
«Христос воскрес, моя Реввека!
Сегодня следуя душой
Закону Бога-человека,
С тобой цалуюсь, ангел мой.
А завтра к вере Моисея
За поцалуй я не робея
Готов, еврейка, приступить -
И даже то тебе вручить,
Чем можно верного еврея
От православных отличить».
Хороший поэт и человек, каждому ясно.
Михаила Лермонтова пропускаем. Мажор с мерзким характером, лирик и фанфарон, долго еще прожил и успел много написать. Тролль опередивший свое время.
Николай Гоголь был выходцем из провинции и это заметно. Мистик на местном материале, сейчас бы он стал отличным сценаристом для фильмов ужасов (уж получше трудящегося в этом жанре Иванова). Абсурдистская история про нос - который отделился от мелкого чиновника, стал статским советником и уже почти удрал по чужому паспорту в Ригу - способна поразить воображение и современного молодого человека. Сейчас таких добрых писателей (и в интернете, и в жизни) очень не хватает, все злые какие-то.
«Еще литератор (входит в сопровождении слушателей, которым говорит, размахивая руками). Поверьте мне, я знаю это дело: отвратительная пьеса, грязная, грязная пьеса! Нет ни одного лица истинного, все - карикатуры! В натуре нет этого, поверьте мне, нет, я лучше это знаю: я сам литератор. Говорят: живость, наблюдение... да ведь это все вздор, это все приятели, приятели хвалят, все приятели! Я уж слышал, что его чуть не в Фонвизины суют, а пьеса просто недостойна даже быть названа комедиею. Фарс, фарс, да и фарс самый неудачный. Последняя пустейшая комедийка Коцебу в сравнении с нею - Монблан перед Пулковскою горою. Я это им всем докажу, докажу математически, как дважды два. Просто, друзья и приятели захвалили его не в меру, так вот он уж теперь, чай, думает о себе, что он чуть-чуть не Шекспир. У нас всегда приятели захвалят. Вот, например, и Пушкин. Отчего вся Россия теперь говорит о нем? Все приятели: кричали, кричали, а потом вслед за ними и вся Россия стала кричать. (Уходит вместе с слушателями)».
Федор Достоевский популярен вне России как бы не больше чем внутри и это понятно. Вероятно в любом месте земного шара многим кажется, что окружают их если не полные безумцы, то хорошо маскирующиеся личности с голосами в голове. Почти все герои Федора Михайловича обожают разоваривать сами с собой, ведут своеобразную, полную лишений и бед жизнь, и всегда несчастливы.
Самому отсталому ребенку известна криминальная бытовая история про одну микрокредитную организацию (старуха-процентщица) и ее страшный конец (топор). Чуть более продвинутым известно, что классик просадил астрономическую сумму в игровые автоматы казино.
«Сволочь действительно играет очень грязно. Я даже не прочь от мысли, что тут у стола происходит много самого обыкновенного воровства. Круперам, которые сидят по концам стола, смотрят за ставками и рассчитываются, ужасно много работы, Вот еще сволочь-то! это большею частью французы».
Очевидно, что жизнерадостному и здоровому человеку Достоевский нравиться не может, а мрачную прелесть в нем находит лишь поживший обыватель, одолеваемый геморроем и долгами. Поэтому у школьников он не популярен, а вот среди литературоведов - очень даже.
Николай Некрасов. Ну я не знаю... «Кому на Руси жить хорошо» и «Железной дороги» маловато для попадания в данный список.
«Всё хорошо под сиянием лунным,
Всюду родимую Русь узнаю...
Быстро лечу я по рельсам чугунным,
Думаю думу свою...»
А вот Салтыкова-Щедрина в список включу. Будучи вице-губернатором в двух губерниях, Михаил Евграфович страну и людей ее населяющих знал до тонкостей, до самого донышка водочной рюмки.
«Я живо помню дедушку Матвея Иваныча. Это был старик высокий, широкоплечий, бодрый, сильный, румяный. Он вставал рано, никогда не нежился и не потягивался, но сразу одевался, выливал на голову кувшин холодной воды, выпивал красоулю и отправлялся в отъезжее поле. Там, в промежутках полевания, выпивалось до пропасти, и основанием выпивки всегда служил спирт. Очевидно, тут было от чего ошалеть самому крепкому организму, но старик возвращался домой не только без всяких признаков пресыщения, но с явным намерением выпить до пропасти и за обедом. После обеда он задавал выхрапку, продолжавшуюся часа три, потом выпивал "десертную", выслушивал старосту и отправлялся в зал. Там его ожидали сенные девушки, с девкой Палашкой во главе, и начиналось неперестающее потрясание бедрами, все в одном и том же тоне, с одними и теми же прибаутками, нынче как вчера. Как страстный любитель потрясаний, дедушка, разумеется, не мог ни устоять, ни усидеть, и потому притопывал, приплясывал, жаловал по рюмке, сам выпивал по две, и проводил таким образом время до ужина. За ужином он вел пристойный разговор с гостями, если таковые наезжали, или с домашними, если гостей не было, и выпивал с таким расчетом, чтобы иметь возможность сейчас же заснуть и отнюдь не видеть никаких снов. И расчет никогда не обманывал его: он безмятежно засыпал вплоть до утра, с наступлением которого вновь повторялся вчерашний день с тою же выпивкой, с тем же отъезжим полем и теми же потрясаниями.
А дяденька у меня был, так у него во всякой комнате было по шкапику, и во всяком шкапике по графинчику, так что все времяпровождение его заключалось в том: в одной комнате походит и выпьет, потом в другой походит и выпьет, покуда не обойдет весь дом. И ни малейшей скуки, ни малейшего недовольства жизнью!»
Его «История одного города» и «Дневник провинциала в Петербурге» страшная сатира на весь чиновничий аппарат вообще, без различий в цветах флагов.
Ну и ирония над патриотами, куда ж без нее.
«- Куда мы идем! - слышалось в этой другой группе, - к чему приближаемся!
- И это та самая Россия, которая, двадцать лет тому назад, цвела! Pauvre chere patrie! {Бедная дорогая родина!} - Тогда каждый крестьянин по праздникам щи с говядиной ел! пироги! А нынче! попробуйте-ка спросить, на сколько дворов одна корова приходится?
- Comment? Comment dites-vous? {Как? Как вы говорите?} - послышался голос хозяина, - прежде мужики ели щи с говядиной?.. vous en etes bien sur? {вы в этом уверены?}
- Точно так, ваше сиятельство. В моем собственном имении так было. А в храмовые праздники даже уток резали!
...
- Народ без религии - все равно что тело без души, - шамкал какой-то седовласый младенец, - отнимите у человека душу, и тело перестает фонксионировать, делается бездушным трупом; точно так же, отнимите у народа религию - и он внезапно погрязает в пучине апатии. Он перестает возделывать поля, становится непочтителен к старшим, и в своем высокомерии возвышает заработную плату до таких размеров, что и предпринимателю ничего больше не остается, как оставить свои плодотворные прожекты и идти искать счастья ailleurs! {в другом месте!}
- Куда мы идем! вот что вы объясните нам!
- Без религии, без авторитетов, без истинного знания куда же можно прийти, кроме... Но я не произношу этого страшного слова; я просто зажмуриваю глаза, и говорю: Dieu, qui mene toutes choses a bien, ne laissera pas perir notre chere et sainte Russie... {Бог, который направляет все к благу, не допустит гибели нашей дорогой святой Руси...} нашу святую, православную Русь, messieurs!»
Еще я лично преклоняюсь перед Иваном Гончаровым, но не перед всем, а только перед «Обыкновенной историей». «Обломов» превозносим, но, как по мне, очень своеобразное произведение и лишь для ценителей.
Продолжение следует: Лев Толстой, Чехов, Булгаков. Кто еще?