Подайте книжки
Первого января 2008 года. Утром уже это нельзя было назвать, а послеобеденным временем еще не хотелось. И. сидел у меня на диване и постепенно приходил в себя. Кажется, точная дата его отлета в Москву уже была известна, в результате чего наш многочасовой разговор имел тот дымчатo-ностальгический привкус беседы, которую уже никогда не удастся повторить. Так оно и получилось. Когда мы встретились в мае в Москве, между нами уже пролегли волны Атлантического океана и недели разной жизни. А когда еще через пару месяцев мы пересеклись в Нью Йорке, то нам заняло не меньше часа, чтобы просто расслабиться и попытаться попасть на одну волну, после чего мне надо было бежать обратно на работу, а ему на встречу с другими друзьями-знакомыми.
Но тогда, первого января, у нас все еще была та редкая близость, исключительно платоническая, позволяющая говорить обо всем и ни о чем, делиться чрезвычайно глубокими и страшно банальными мыслями. Благо, разговор был неторопливым и разбавлялся чаем для меня и чем-то покрепче для И. Мы перемалывали косточки общим знакомым, говорили о вещах, которые ровно через полгода и один день перестали быть актуальными, обменивались анекдотами и планами на ближайшую пятилетку.
Естественно, в какой-то момент разговор перешел на книги. К зиме у меня наступил очередной интеллектуальный кризис, и я нуждалась в новом любимом авторе, желательно плодовитом и современном, чтобы можно было взахлеб читать его книги с той скоростью, с какой он их будет писать. Как раз незадолго до нового года И. посоветовал мне замечательную книгу "Дядя Петрос и проблема Гольдбаха". Я с неземным удовольствием погрузилась в роман сдобренный идеальным количеством математики, чтобы все понимать и чувствовать себя при этом чуть ли не Лобачевским.
После этой книги я была готова есть из его рук. И даже то, что из перечисленных мной любимых Мураками/Маркезов/Улицких, ему ничего не пришлось по душе, я не посчитала серьезной проблемой. Как хорошая ученица, я записывала авторов и названия книг облизываясь и подсчитывая, когда я смогу попасть в Бруклин, чтобы приобрести мои новые сокровища.
В бруклинском книжном магазине меня ждал худенький темноволосый парнишка. Скорее всего его звали Толик или Миша. Несомненно, он родился в Питере в семье инженеров-психологов. Возможно его родители были отказниками. Или стали бы отказниками, если бы вовремя не ушли из НИИ раздумывая куда бы им податься - на историческую родину, куда уже перебралось восемьдесять процентов родственников, и где их ждал ульпан, корзина абсорбции, жаркий климат и адрес с куриным название Петах-Тиква, или манящая Америка, где их никто не ждал.
Взвесив все плюсы и минусы, семейным советом было решено ехать в Нью Йорк, справедливо заключив, что к родственникам в Израиль они всегда успеют. Пятнадцатилетнего Толика (или Мишу) отправили в бруклинскую школу, которую он закончил не блестяще, но достойно. Хотя американских друзей у него так и не появилось, английский был освоен, и родители получили себе бесплатного безотказного переводчика.
Толик (Миша) тем временем поступил в университет так и не определившись со специальностью. То его тянуло на историю, то он импульсивно записывался на лекции по международной экономике. По выходным подрабатывал в одном из книжных магазинов прямо на Брайтоне.
Именно к нему я и пришла со своим коряво нацарапанным списком писателей. Пробежав глазами по листку с ошибками (кто же знает как правильно писать - Кортасар или Кортосар? а у И. спросить я постеснялась), юноша с уважением взглянул на меня. Ему этот список явно что-то сказал. Я улыбнулась улыбкой Моны Лизы, чтобы не проявить свое невежество и принялась рассматривать яркие детские книжки, пока он метался между полок собирая заказ.
У кассы я на секундочку усомнилась в правильности моего решения, увидев стоимость книг ($150), но чувство собственного достоинства и супер-богемной псевдо-интеллектуальности не позволило оставить ни одной книги.
Дома я с упиением вывалила мое сокровище на диван и принялась гадать кто станет моим новым любимым писателем. Все мы с детства слышим, что "не по обложке выбирают". Конечно, я выбрала именно по обложке, кричаще-розовой, с картинкой абстрактного женского лица с яркой помадой и миндалевидными солнечными очками. Название, "Элементарные частицы", странным образом переплелось с вульгарной корочкой и создало неповторимый облик авангардной литературы. Внизу на обложке был "знак качества" - The Best of ИНОСТРАНКА. Я открыла страницу и погрузилась в мир Уэльбека.
Где-то к десятой странице я поняла, что меня жестоко обманули. Безусловно Уэльбек обладал превосходным стилем. Его было интересно читать, но что-то мешало мне полностью насладиться его книгой. Еще через десять страниц я поняла в чем проблема. Моя нежная душа, взращенная на Маркезе, Стендале, Курасаве и Митчел, не способна была воспринять такую чернушную литературу, даже если она была написана очень хорошим языком.
С грехом пополам дочитав "Частицы", я без особого энтузиазма взялась за следующую книгу. Борис Виан оказался ненамного лучше. Тут я даже "для галочки" не смогла себя заставить прочесть всю книгу. Третьей и последней попыткой стал Джон Фаулз, после которого мне пришлось залечивать глубокие психологические травмы солнечной Рубиной. (Спасибо, fomina !)
Мораль сей басни такова: просто потому что тебе интересно с человеком общаться не значит, что тебе будет интересно читать то, что он читает.
Урок я усвоила крепко и больше не буду приходить в магазин со списком незнакомых авторов. А список у меня уже тем не менее есть. Он надиктован человеком, который изучил мои книжные полки и обещал не давать "чернухи". А если уж "прасекс", то Анаис Нин, а не Миллера.
Так вот.. если у кого-то есть книги перечисленные ниже, отдолжите мне их, пожалуйста.. Обязательно верну.
taleon , я помню, что все еще не вернула вам Рубину. Верну! Чессслово!
Но тогда, первого января, у нас все еще была та редкая близость, исключительно платоническая, позволяющая говорить обо всем и ни о чем, делиться чрезвычайно глубокими и страшно банальными мыслями. Благо, разговор был неторопливым и разбавлялся чаем для меня и чем-то покрепче для И. Мы перемалывали косточки общим знакомым, говорили о вещах, которые ровно через полгода и один день перестали быть актуальными, обменивались анекдотами и планами на ближайшую пятилетку.
Естественно, в какой-то момент разговор перешел на книги. К зиме у меня наступил очередной интеллектуальный кризис, и я нуждалась в новом любимом авторе, желательно плодовитом и современном, чтобы можно было взахлеб читать его книги с той скоростью, с какой он их будет писать. Как раз незадолго до нового года И. посоветовал мне замечательную книгу "Дядя Петрос и проблема Гольдбаха". Я с неземным удовольствием погрузилась в роман сдобренный идеальным количеством математики, чтобы все понимать и чувствовать себя при этом чуть ли не Лобачевским.
После этой книги я была готова есть из его рук. И даже то, что из перечисленных мной любимых Мураками/Маркезов/Улицких, ему ничего не пришлось по душе, я не посчитала серьезной проблемой. Как хорошая ученица, я записывала авторов и названия книг облизываясь и подсчитывая, когда я смогу попасть в Бруклин, чтобы приобрести мои новые сокровища.
В бруклинском книжном магазине меня ждал худенький темноволосый парнишка. Скорее всего его звали Толик или Миша. Несомненно, он родился в Питере в семье инженеров-психологов. Возможно его родители были отказниками. Или стали бы отказниками, если бы вовремя не ушли из НИИ раздумывая куда бы им податься - на историческую родину, куда уже перебралось восемьдесять процентов родственников, и где их ждал ульпан, корзина абсорбции, жаркий климат и адрес с куриным название Петах-Тиква, или манящая Америка, где их никто не ждал.
Взвесив все плюсы и минусы, семейным советом было решено ехать в Нью Йорк, справедливо заключив, что к родственникам в Израиль они всегда успеют. Пятнадцатилетнего Толика (или Мишу) отправили в бруклинскую школу, которую он закончил не блестяще, но достойно. Хотя американских друзей у него так и не появилось, английский был освоен, и родители получили себе бесплатного безотказного переводчика.
Толик (Миша) тем временем поступил в университет так и не определившись со специальностью. То его тянуло на историю, то он импульсивно записывался на лекции по международной экономике. По выходным подрабатывал в одном из книжных магазинов прямо на Брайтоне.
Именно к нему я и пришла со своим коряво нацарапанным списком писателей. Пробежав глазами по листку с ошибками (кто же знает как правильно писать - Кортасар или Кортосар? а у И. спросить я постеснялась), юноша с уважением взглянул на меня. Ему этот список явно что-то сказал. Я улыбнулась улыбкой Моны Лизы, чтобы не проявить свое невежество и принялась рассматривать яркие детские книжки, пока он метался между полок собирая заказ.
У кассы я на секундочку усомнилась в правильности моего решения, увидев стоимость книг ($150), но чувство собственного достоинства и супер-богемной псевдо-интеллектуальности не позволило оставить ни одной книги.
Дома я с упиением вывалила мое сокровище на диван и принялась гадать кто станет моим новым любимым писателем. Все мы с детства слышим, что "не по обложке выбирают". Конечно, я выбрала именно по обложке, кричаще-розовой, с картинкой абстрактного женского лица с яркой помадой и миндалевидными солнечными очками. Название, "Элементарные частицы", странным образом переплелось с вульгарной корочкой и создало неповторимый облик авангардной литературы. Внизу на обложке был "знак качества" - The Best of ИНОСТРАНКА. Я открыла страницу и погрузилась в мир Уэльбека.
Где-то к десятой странице я поняла, что меня жестоко обманули. Безусловно Уэльбек обладал превосходным стилем. Его было интересно читать, но что-то мешало мне полностью насладиться его книгой. Еще через десять страниц я поняла в чем проблема. Моя нежная душа, взращенная на Маркезе, Стендале, Курасаве и Митчел, не способна была воспринять такую чернушную литературу, даже если она была написана очень хорошим языком.
С грехом пополам дочитав "Частицы", я без особого энтузиазма взялась за следующую книгу. Борис Виан оказался ненамного лучше. Тут я даже "для галочки" не смогла себя заставить прочесть всю книгу. Третьей и последней попыткой стал Джон Фаулз, после которого мне пришлось залечивать глубокие психологические травмы солнечной Рубиной. (Спасибо, fomina !)
Мораль сей басни такова: просто потому что тебе интересно с человеком общаться не значит, что тебе будет интересно читать то, что он читает.
Урок я усвоила крепко и больше не буду приходить в магазин со списком незнакомых авторов. А список у меня уже тем не менее есть. Он надиктован человеком, который изучил мои книжные полки и обещал не давать "чернухи". А если уж "прасекс", то Анаис Нин, а не Миллера.
Так вот.. если у кого-то есть книги перечисленные ниже, отдолжите мне их, пожалуйста.. Обязательно верну.
- D.Walcott "Jean Rhys","Sea as history","The Gulf",
- A.Platonov "Korova","Sokrovennii chelovek",
- T.Hardy "Afterwards"," in Tenebris",
- F.Larkin"Church Going","Hight Windows",
- V.Nabokov "Blednoe plamya","Priglashenie na kaznj",
- W.Auden"Dance Macabre",
- O.Mandelsham"Segodnya mozhno snyatj dekoljkomani...",
- A.Pushkin "Domik v Kolomne",
- R.Muzil "5 women","Chelovek bes svoistv","Molodoi Torless"
- Kalvino "Nevidimie goroda",
- J.Roth "Marsh Radezkogo"
- Eliot Montaigne "Essays"
taleon , я помню, что все еще не вернула вам Рубину. Верну! Чессслово!