Царский Конь
Все петербуржцы и гости Северной Столицы знают кафе Большекофе в гроте, что в парке около Петропавловской Крепости. Наверняка, многие задавались вопросом - что же было раньше на этом месте, в городе, где буквально каждый камень "дышит историей". А ведь мало кому известно что это кафе - бывший склеп, в котором некогда покоились останки любимого ахелтекинского коня государя Николая Первого.
В отличие от многих культурных памятников нашего города, "назначение" грота было изменено еще при царе Александре Втором, который велел вынести труп скакуна из склепа еще в 1855м году!
По данным краеведов, Александр Второй ненавидел животное гораздо сильнее чем его отец этого коня любил. Оказывается, лошадь укусила юного наследника престола в 1830 году, когда Александру Николаевичу было всего двенадцать лет, нанеся ему тяжелую психологическую травму. Все отрочество Алескандра прошло под знаком этого испуга. Одним из первых указов император Александра II и распорядился удалить из склепа истлевшие останки жеребца.
Царю Освободителю принадлежит и идея устроить "смотровую площадку" с верандой непосредственно над гротом. В советское время в гроте был склад садового инвентаря, а смотровую площадку облюбовали Жданов и "высшие чины" Ленинградского НКВД
* * *
О "Конском Гроте" прогуливаясь по парку я оживленно спорил со своим спутником, к слову потомком родовитой петербуржской фамилии. Нашу беседу услышала дама, из тех, кого язык не повернется назвать пожилой, хотя и в почтенности ее возраста не могло быть сомнений. Элегантная женщина, с лицом, как будто бы только что увиденном на одном из портретов в Эрмитаже, уловив содержание нашей вульгарной беседы кашлянула и окликнула нас "Молодые люди, а ведь я могла бы вам рассказать обо всем, что связано с этим гротом", напирая на "Ч" в "что", что выдавало в ней истинную петербурженку.
- Зовут меня Арина Яковлевна Рюбзамен, и лет мне, поверьте немало, слегка кокетливо наклонив голову, начала она свой рассказ. Я ведь помню еще то время, когда в гроте лежал всяческий инвентарь, и я будучи совсем еще юной первый раз оказалась там с одним из моих поклонников.
- Вы - актриса? - спросил я и тут же пожалел о своей пошлой опрометчивости
- Нет - снисходительно улыбнулась она одними глазами - я балерина, служила когда-то в Мариинке. И поклонник мой - Алеша Белозерский - это он мне открылся, что Белозерский, а тогда его семья носила фамилию дворника - Дранько, опасаясь репрессий. Помню, как Алеша привлек меня к себе с неожиданной мужской силой, отворил незаметную дверку в холме и мы оказались в царстве лопат, граблей и метел, искусно сплетенных Алешиным крестным - потомком знаменитого кубанского есаула Трофима Егоровича Дранько...
- Ах да, Грот - и, вырвавшись из плена нахлынувших воспоминаний, словно пробудившись от лунатического сна воскликнула Арина Яковлевна - а ведь в этом гроте покоился конь императора Николая Первого. Мы оцепенели. Дальнейший рассказ оказался еще удивительнее.
В 1827 году Фрунзик Ашотович Хачапурян встретился с императором Николаем на рыбном рынке в Одессе. Государь отведав знаменитого вяленого тунца, пришел в такой восторгъ, что тотчас же повелел выкупить у Фрунзика весь лоток с рыбою, а самого рыботорговца пожаловать в поставщики Имераторского Двора. Кстати, потомки древнего рода Хачапурянов и сегодня поставляют рыбные деликатесы в сеть элитных гастрономов "Магнолия", где вот уже несколько лет служит кассиром моя старшая дочь. Я снова отвлеклась ... Так вот, соседом Хачапурянов был тогда родовитый цыганский барон. Барон с сыновьями барыжил на районе маковой ханкой, а дочь его сбежала за год до того с лейб гвардейским поручиком, за что и была проклята отцом.
- Арина Яковлевна - вы удивительная женщина! - воскликнул я - в вашем петербуржском лексиконе - даже слова "барыжил ханкой" звучат по-особенному.
- Ах, милый мальчик, я ведь, как говорят в некоторых кругах, еще при Оське мотала четвертак, озорно пропела она ... да полно об этом - вернемтесь к коню. Когда подпоручик Ачхоев из Императорской Интендантской коллегии прибыл к дому Фрунзика Ашотовича, чтобы вручить тому грамоту поставщика и докупить еще тунца Государю в обратный путь, то застал ужасную сцену - молодая золотоволосая дворянка с руками, словно изрезанными или исколотыми, стояла перед цыганским бароном на коленях и умоляла у него дать ей еще наркотик, а гнусный старик смеялся ей в лицо и требовал денег. Хрупкая девушка в ответ предлагала ему серого в яблоках жеребенка ахалтекинской породы, которого привела с собою в надежде обменять на зелье.
Магомедсалам Гаджиевич Ачхоев (другие горские аристократы называли его просто Мага) был офицером и дворянином - его предки знатные даргинские князья - и человеком не робкого десятка. В те времена, как и сейчас, поверьте, к наркоторговцам простые одесситы относились крайне негативно, кроме того у самого Маги были по жизни вопросы к цыганам с тех пор, как они пестрой ватагой ворвались в летний дворец его бабушки, и, вместо того, чтобы гадать вынесли все золото и прадедушкин кинжал кубачинской работы. Короче, Мага жестко спросил тогда с барона и в результате сдучился, как говорят англичане, win-win - Наташа (а именно так звали золотоволосую красавицу) стала его женой ...
- И что же конь? Неужели тот самый жеребенок?!
- Представьте себе да. Гвардеец привел его с собой к государю
* * * Продолжение следует