Нет, я не жалею...
... но после прочтения остался какой-то неприятный осадок. Книга, говоря по справедливости, написанна просто супер, но... Знаете как это бывает, когда к концу книги на душе тошно, и на глаза слезы наворачиваются? Вот и здесь тоже самое...
Говорят, что есть рай, говорят, что есть ад;
После смерти туда попадешь, говорят,
В долг живем на земле, взявши душу взаймы, -
И надеждами тщетными тешимся мы.
Но, спасаясь от мук и взыскуя услад,
Невдомек нам, что здесь - тот же рай, тот же ад!
Золоченная клетка дворца - это рай?
Жизнь бродяги и странника - ад? Выбирай!
Или пышный дворец с изобильем палат
Ты, не глядя, сменял бы на драный халат?! -
Чтоб потом, у ночных засыпая костров,
Вспомнить дни, когда был ты богат, как Хосров,
И себе на удачу, себе на беду
Улыбнуться в раю, улыбнуться в аду!
(с) Я возьму сам
Несколько раз было так. Я хотела читать, мне было безумно интересно, но прочтя страниц 70, я откладывала книгу в сторону, смотря на нее как на врага, ибо сердце рвало на части...
Я лежу перед собою цитаделью, взятой с бою,
Ненавистью и любовью - ухожу, прощайте!
Тенью ястреба рябою, исковерканной судьбою,
Неисполненной мольбою - ухожу, прощайте!
В поношении и боли пресмыкалась жизнь рабою,
В ад, не в небо голубое ухожу. Прощайте.
Ухожу...
(с) Я возьму сам
Пожалуй это первая книга за последнее время, что заставила сопереживать главному персонажу, плакать вместе с ним, терять друзей, принимать решения. Эта книга странная, почти живая, она душит своей живостью, заставляя подниматься к горлу ком странных., а порой и страшных эмоций.
Мертвых не существует.
Совсем.
(с) Я возьму сам
и еще... последние две строчки из "Касыды о Мече"...
Касыда о Мече
Подобен сверканью моей души блеск моего клинка:
Разящий, он в битве незаменим, он - радость для смельчака.
Как струи воды в полыханье огня, отливы его ярки,
И как талисманов старинных резьба, прожилки его тонки.
А если захочешь ты распознать его настоящий цвет,
Волна переливов обманет глаза, будто смеясь в ответ.
Он - тонок и длинен, изящен и строг; он - гордость моих очей,
Он светится радугой, он блестит, струящийся, как ручей.
В воде закалялись его края и стали алмазно-тверды,
Но стойкой была середина меча - воздерживалась от воды.
Ремень, что его с той поры носил, - истерся, пора чинить,
Но древний клинок сумел и в боях молодость сохранить.
Так быстро он рубит, что не запятнать его закаленную гладь,
Как не запятнать чести того, кто станет его обнажать.
Мой яростный блеск, когда ты блестишь, это - мои дела,
Мой радостный звон, когда ты звенишь, это - моя хвала.
О ты, вкруг меня разгоняющий тьму, опора моя в бою,
Услада моя, мой весенний сад - тебе я хвалу пою!
Ношу я тебя не затем, чтоб всех слепила твоя краса,
Ношу наготове, чтобы рубить шеи и пояса.
Живой, я живые тела крушу; стальной, ты крушишь металл,
И, значит, против своей родни каждый из нас восстал.
Абу-т-Тайиб-Аль-Мутанабби
(с) Я возьму сам
Пару дней боюсь я буду морально выжата как лимон...
Ибо столь сильные эмоции, как те что переполняют меня сейчас, это все равно, что маленькая смерть, вот только "Мертвых не существует. Совсем. (с)"
Говорят, что есть рай, говорят, что есть ад;
После смерти туда попадешь, говорят,
В долг живем на земле, взявши душу взаймы, -
И надеждами тщетными тешимся мы.
Но, спасаясь от мук и взыскуя услад,
Невдомек нам, что здесь - тот же рай, тот же ад!
Золоченная клетка дворца - это рай?
Жизнь бродяги и странника - ад? Выбирай!
Или пышный дворец с изобильем палат
Ты, не глядя, сменял бы на драный халат?! -
Чтоб потом, у ночных засыпая костров,
Вспомнить дни, когда был ты богат, как Хосров,
И себе на удачу, себе на беду
Улыбнуться в раю, улыбнуться в аду!
(с) Я возьму сам
Несколько раз было так. Я хотела читать, мне было безумно интересно, но прочтя страниц 70, я откладывала книгу в сторону, смотря на нее как на врага, ибо сердце рвало на части...
Я лежу перед собою цитаделью, взятой с бою,
Ненавистью и любовью - ухожу, прощайте!
Тенью ястреба рябою, исковерканной судьбою,
Неисполненной мольбою - ухожу, прощайте!
В поношении и боли пресмыкалась жизнь рабою,
В ад, не в небо голубое ухожу. Прощайте.
Ухожу...
(с) Я возьму сам
Пожалуй это первая книга за последнее время, что заставила сопереживать главному персонажу, плакать вместе с ним, терять друзей, принимать решения. Эта книга странная, почти живая, она душит своей живостью, заставляя подниматься к горлу ком странных., а порой и страшных эмоций.
Мертвых не существует.
Совсем.
(с) Я возьму сам
и еще... последние две строчки из "Касыды о Мече"...
Касыда о Мече
Подобен сверканью моей души блеск моего клинка:
Разящий, он в битве незаменим, он - радость для смельчака.
Как струи воды в полыханье огня, отливы его ярки,
И как талисманов старинных резьба, прожилки его тонки.
А если захочешь ты распознать его настоящий цвет,
Волна переливов обманет глаза, будто смеясь в ответ.
Он - тонок и длинен, изящен и строг; он - гордость моих очей,
Он светится радугой, он блестит, струящийся, как ручей.
В воде закалялись его края и стали алмазно-тверды,
Но стойкой была середина меча - воздерживалась от воды.
Ремень, что его с той поры носил, - истерся, пора чинить,
Но древний клинок сумел и в боях молодость сохранить.
Так быстро он рубит, что не запятнать его закаленную гладь,
Как не запятнать чести того, кто станет его обнажать.
Мой яростный блеск, когда ты блестишь, это - мои дела,
Мой радостный звон, когда ты звенишь, это - моя хвала.
О ты, вкруг меня разгоняющий тьму, опора моя в бою,
Услада моя, мой весенний сад - тебе я хвалу пою!
Ношу я тебя не затем, чтоб всех слепила твоя краса,
Ношу наготове, чтобы рубить шеи и пояса.
Живой, я живые тела крушу; стальной, ты крушишь металл,
И, значит, против своей родни каждый из нас восстал.
Абу-т-Тайиб-Аль-Мутанабби
(с) Я возьму сам
Пару дней боюсь я буду морально выжата как лимон...
Ибо столь сильные эмоции, как те что переполняют меня сейчас, это все равно, что маленькая смерть, вот только "Мертвых не существует. Совсем. (с)"