Очередное из Питера
Журнал Евангелины(mirish) wrote:
(http://mirish.livejournal.com/455811.html)
Как обычно, Питер оставляет массу впечатлений.
Готовимся с ребятами делать оперу к ролевой игре. Отсматриваем по видео "Тоску". Доминго поет арию Каварадосси перед казнью -- очень достоверно. Видно: не надышится, жить хочет.
-- Жаль, -- говорю,-- мужика, ишь как страдает, бедняга! Давайте спасем его, что ли? Беги, мужик, мы их задержим!
Аккомпаниатор (мрачно качая головой):
-- Бесполезно. Это же соль минор. Верная примета: ария в соль минор -- как ни дергайся, точняк помрет.
........................................................................
Встретила образец "виктимности наоборот". Моя питереская приятельница, интеллигентная миниатюрная дама, преподаватель литературы в университете, очень любит, когда на нее нападают. Когда она своим семенящим шажочком, маленькая и беззащитная, передвигается по подворотням Питера, на нее непременно кто-то нападает. И тогда держись.
Сперва она честно сообщает: "А вот сейчас я тебя вообще убью". И начинает бить смертным боем. Голову об колено, ногой в пах. Один раз разбила о голову нападавшего банку облепихового варенья. Нанося точные удары, она подпрыгивает как бульдожка, и скандирует стихи. Так, долбя по головам двух подростков, которые пытались изъять у нее ноутбук, тем же ноутбуком, она скандировала:
-- К чему! стадам! дары! свободы!
Их должно! резать! или ! стричь!
Пушкин был вбит в головы подрастающего поколения настолько надежно, что девушка усомнилась, цел ли ноутбук.
-- А скажи, милый, -- робко обратилась она к мужу, вернувшись домой.-- Если бить ноутбуком по какому-то предмету, ноутбук сломается?
-- По какому предмету?
-- Ну, по жесткому...
-- Смотря какая форма у предмета.
-- Ну, круглая...
В другой раз жертвой маньяка-филолога пал мужик, пытавшийся вырвать у нее пакет с куриными головами. Его она била по голове Лотманом и цитировала при этом Буалло -- стих про разгневанного Аполлона. Чем била мужика, посягавшего на мобильник, уже не помню. Но он убежал от нее куда-то во дворы и запер за собой калитку.
Мне кажется, в воровском мире Петербурга уже должны слагать легенды о маленькой пухленькой женщине в невинном платочке, с глаголом на устах и со звериной яростью в сердце.