Пишу с ошибками.
Чужие дачи: В Звенигороде на станции два электронных градусника - на парадной солнечной стороне 37 градусов и на теневой, где чёрный ход для простых людей - 42.
Станция "такая". Таращится , как будто не поместилась, а кругом крапива примерно два метра в холке. Сосны нормал.
Санаторий МЧС, его советские заборы напоминают о плохо подрубленных марлевых повязках времён холодной войны.
Выгорелая трава, опрыскиватели круглосуточно льют воду на мельницу тротуарной плитки, в холле на картинах давно замасленные дали, пожилая барменша читает Леонида Андреева, причёска у неё простреленная.
Корпуса и урны-пингвины, неаккуратно выкушенные и сплюнутые из того времени, старушки в халатах на скамейках-качельках, и каждая поперечина выкрашена другим цветом (мне кажется, что человека, который придумал каждую планку на городских лазалках-лавках-качельках красить другой краской, в детстве били палитрой по голове, но я ошибаюсь, наверное).
Примерно семь-пятнадцать молодых чеченских хоббитов на входе в форме охраны.
Что там охранять территориально? если только как фрагмент времени.
Мальчик: Построил Тауэрский мост из спагетти, и я подумала - точно, можно же делать хорошенькие коллажи из пенне, ригатонни, фузилли, фарфалле плюс буквы для супа, не забыть. Потом раскрашивать их, когда и если похолодает.
Жара: Вспомнила, почему не люблю платья с цветочным рисунком - на такие платья садятся пчёлы.
Жара: Буддистских адов столько же, сколько видов эпиляции - 4 горячих, 4 холодных, воск, смола, электричество, лазер, простой милосердный пинцет.
Жара: Если честно, я всё, я ничего, не могу здесь, может, снимки без подписей, а на словах увидимся в сентябре. Какое заводное лето у нас получилось. Привет, милые читатели.
Станция "такая". Таращится , как будто не поместилась, а кругом крапива примерно два метра в холке. Сосны нормал.
Санаторий МЧС, его советские заборы напоминают о плохо подрубленных марлевых повязках времён холодной войны.
Выгорелая трава, опрыскиватели круглосуточно льют воду на мельницу тротуарной плитки, в холле на картинах давно замасленные дали, пожилая барменша читает Леонида Андреева, причёска у неё простреленная.
Корпуса и урны-пингвины, неаккуратно выкушенные и сплюнутые из того времени, старушки в халатах на скамейках-качельках, и каждая поперечина выкрашена другим цветом (мне кажется, что человека, который придумал каждую планку на городских лазалках-лавках-качельках красить другой краской, в детстве били палитрой по голове, но я ошибаюсь, наверное).
Примерно семь-пятнадцать молодых чеченских хоббитов на входе в форме охраны.
Что там охранять территориально? если только как фрагмент времени.
Мальчик: Построил Тауэрский мост из спагетти, и я подумала - точно, можно же делать хорошенькие коллажи из пенне, ригатонни, фузилли, фарфалле плюс буквы для супа, не забыть. Потом раскрашивать их, когда и если похолодает.
Жара: Вспомнила, почему не люблю платья с цветочным рисунком - на такие платья садятся пчёлы.
Жара: Буддистских адов столько же, сколько видов эпиляции - 4 горячих, 4 холодных, воск, смола, электричество, лазер, простой милосердный пинцет.
Жара: Если честно, я всё, я ничего, не могу здесь, может, снимки без подписей, а на словах увидимся в сентябре. Какое заводное лето у нас получилось. Привет, милые читатели.