Очень трогательная история.
Ранее утро…8 марта. Будильник зазвенел, и даже не успев, как
следует начать свою песню, умолк под натиском моего пальца. Почти в темноте
оделся, тихо прикрыв входную дверь, направился к базару. Чуть стало светать. Я
бы не сказал, что погода была весенней. Ледяной ветер так и норовил забраться
под куртку. Подняв воротник и опустив в него как можно ниже голову, я
приближался к базару. Я еще за неделю до этого решил, ни каких роз, только
весенние цветы… праздник же весенний. Я подошел к базару. Перед входом, стояла
огромная корзина с очень красивыми весенними цветами. Это были Мимозы. Я
подошел, да цветы действительно красивы. - А кто продавец, спросил я, пряча
руки в карманы. Только сейчас, я почувствовал, какой ледяной ветер. - А ты
сынок подожди, она отошла не на долго, щас вернется, сказала тетка, торговавшая
по соседству саленными огурцами. Я стал в сторонке, закурил и даже начал чуть
улыбаться, когда представил, как обрадуются мои женщины, дочка и жена. Напротив
меня стоял старик. Сейчас я не могу сказать, что именно, но в его облике меня
что-то привлекло. Старотипный плащ, фасона 1965 года, на нем не было места,
которое было бы не зашито. Но этот заштопанный и перештопанный плащ был чистым.
Брюки, такие же старые, но до безумия наутюженные. Ботинки, начищены до
зеркального блеска, но это не могло скрыть их возраста. Один ботинок, был
перевязан проволокой. Я так понял, что подошва на нем просто отвалилась. Из -
под плаща, была видна старая почти ветхая рубашка, но и она была чистой и
наутюженной. Лицо, его лицо было обычным лицом старого человека, вот только во
взгляде, было что-то непреклонное и гордое, не смотря ни на что. Сегодня был
праздник, и я уже понял, что дед не мог быть не бритым в такой день. На его
лице было с десяток порезов, некоторые из них были заклеены кусочками газеты.
Деда трусило от холода, его руки были синего цвета… его очень трусило, но она
стоял на ветру и ждал. Какой-то не хороший комок подкатил к моему горлу. Я
начал замерзать, а продавщицы все не было. Я продолжал рассматривать деда. По
многим мелочам я догадался, что дед не алкаш, он просто старый измученный
бедностью и старостью человек. И еще я просто явно почувствовал, что дед
стесняется теперешнего своего положения за чертой бедности. К корзине подошла
продавщица. Дед робким шагом двинулся к ней. Я тоже подошел к ней. Дед подошел
к продавщице, я остался чуть позади него. - Хозяюшка… милая, а сколько стоит
одна веточка Мимозы, - дрожащими от холода губами спросил дед. - Так, ану вали
отсюдава алкаш, попрошайничать надумал, давай вали, а то… прорычала продавщица
на деда. - Хозяюшка, я не алкаш, да и не пью я вообще, мне бы одну веточку…
сколько она стоит? - тихо спросил дед. Я стоял позади него и чуть сбоку. Я
увидел, как у деда в глазах стояли слезы… - Одна, да буду с тобой возиться,
алкашня, давай вали отсюдава, - рыкнула продавщица. - Хозяюшка, ты просто
скажи, сколько стоит, а не кричи на меня, - так же тихо сказал дед. - Ладно,
для тебя, алкаш, 5 рублей ветка, - с какой-то ухмылкой сказала продавщица. На
ее лице проступила ехидная улыбка. Дед вытащил дрожащую руку из кармана, на его
ладони лежало, три бумажки по рублю. - Хозяюшка, у меня есть три рубля, может
найдешь для меня веточку на три рубля, - как-то очень тихо спросил дед. Я видел
его глаза. До сих пор, я ни когда не видел столько тоски и боли в глазах
мужчины. Деда трусило от холода как лист бумаги на ветру. - На три тебе найти,
алкаш, га га га, щас я тебе найду, - уже прогорлопанила продавщица. Она
нагнулась к корзине, долго в ней ковырялась… - На держи, алкаш, беги к своей
алкашке, дари га га га га, - дико захохотала эта дура. В синей от холода руке
деда я увидел ветку Мимозы, она была сломана по середине. Дед пытался второй
рукой придать этой ветке божеский вид, но она, не желая слушать его, ломалась
пополам и цветы смотрели в землю… На руку деда упала слеза… Дед стоял и держал
в руке поломанный цветок и плакал. - Слышишь ты, сука, что же ты, блядь,
делаешь? - начал я, пытаясь сохранить остатки спокойствия и не заехать
продавщице в голову кулаком. Видимо, в моих глазах было что-то такое, что
продавщица как-то побледнела и даже уменьшилась в росте. Она просто смотрела на
меня как мышь на удава и молчала. - Дед, а ну подожди, - сказал я, взяв деда за
руку. - Ты курица, тупая сколько стоит твое ведро, отвечай быстро и внятно, что
бы я не напрягал слух, - еле слышно, но очень понятно прошипел я. - Э… а… ну… я
не знаю, - промямлила продавщица - Я последний раз у тебя спрашиваю, сколько
стоит ведро? - Наверное 50 гривен, - сказал продавщица. Все это время, дед не
понимающе смотрел то на меня, то на продавщицу. Я кинул под ноги продавщице
купюру, вытащил цветы и протянул их деду. - На отец, бери, и иди поздравляй
свою жену, - сказал я Слезы, одна за одной, покатились по морщинистым щекам
деда. Он мотал головой и плакал, просто молча плакал… У меня у самого слезы
стояли в глазах. Дед мотал головой в знак отказа, и второй рукой прикрывал свою
поломанную ветку. - Хорошо, отец, пошли вместе, сказал я и взял деда под руку.
Я нес цветы, дед свою поломанную ветку, мы шли молча. По дороге я потянул деда
в гастроном. Я купил торт, и бутылку красного вина. И тут я вспомнил, что я не
купил себе цветы. - Отец, послушай меня внимательно. У меня есть деньги, для
меня не сыграют роль эти 50 гривен, а тебе с поломанной веткой идти к жене не
гоже, сегодня же восьмое марта, бери цветы, вино и торт и иди к ней,
поздравляй. У деда хлынули слезы… они текли по его щекам и падали на плащ, у
него задрожали губы. Больше я на это смотреть не мог, у меня у самого слезы
стояли в глазах. Я буквально силой впихнул деду в руки цветы, торт и вино,
развернулся, и вытирая глаза сделал шаг к выходу. - Мы… мы…45 лет вместе… она
заболела… я не мог, ее оставить сегодня без подарка, - тихо сказал дед, спасибо
тебе… Я бежал, даже не понимая куда бегу. Слезы сами текли из моих глаз…