Дорогая миссис Мёрфи
Это произошло 2 года назад.
Мой младший сын с большим трудом закончил нулевой (подготовительный) класс, который здесь, в Америке, называют “Kindergarten”. Я говорю «с трудом» потому, что вёл он себя настолько плохо, что администрация школы пригласила нас с мужем на педсовет, где нас попросили утвердить следующий план действий для адаптации нашего «трудного» ребёнка к школе: учительнице в помощь выделили ассистентку, единственной обязанностью которой было направлять энергию нашего сына в нужное русло и помогать ему выполнять задания, которые даёт учительница в классе; также несколько раз в неделю с сыном должны были индивидуально заниматься психолог и консультат по детскому развитию, чтобы помочь ему развить навыки общения в коллективе. Всех этих специалистов школа предоставила нам совершенно бесплатно, поскольку американское правительство выделяет из бюджета дополнительные средства для помощи «трудным детям». План мы с мужем, конечно же, утвердили.
Огромную роль в жизни моего сына в тот год сыграла его первая учительница - миссис Мёрфи. Это была энергичная женщина лет шестидесяти с мудрыми карими глазами, лучистой улыбкой и привычкой говорить спокойно и твёрдо в любых, даже самых стрессовых ситуациях. За её плечами было более 30 лет работы в школе с детьми разных возрастов. Миссис Мёрфи не только по-настящему любила детей, но и видела в каждом ребёнке индивидуальность.
Обсуждая со мной хулиганские выходки моего шестилетнего сына, она объясняла мне, что он ведёт себя так не потому, что он плохой, а потому, что он - другой и к нему нужен особый подход. Нам крупно повезло: миссис Мёрфи оказалась настоящим специалистом по нахождению подхода к любому ребёнку. Терпению её не было конца. Однажды, когда я пришла к ней на очередную встречу, после того, как мой сын умышленно столкнул с горки мальчика (слава богу, мальчик отделался лёгкими ушибами), она, очевидно заметив отчаяние на моём лице, взяла меня за плечо и сказала: “There is nothing impossible. There are things that take a bit longer” («Нет ничего невозможного. Есть вещи, которые занимают немного больше времени»). Её слова в тот момент были для меня глотком свежего воздуха.
Миссис Мёрфи оказалась права. Моему сыну потребовалось немного больше времени, чем другим детям, чтобы адаптироваться к школе. К концу учебного года он уже умел читать, писать и считать, а также научился спрашивать «Можно мне поиграть с этой игрушкой?» вместо того, чтобы силой отнимать эту игрушку у другого ребёнка. По успеваемости мой сын опередил половину детей в классе и закончил учебный год со средней оценкой «хорошо».
На следующий год, в начале сентября, я снова привела сына в школу - на этот раз в первый класс. По дороге в школу я думала о миссис Мёрфи и о том, что благодаря ей, мой сын не остался на второй год, а перешёл вместе со своими сверстниками в следующий класс. Мне очень хотелось её увидеть. Я знала, что в новом учебном году у моего сына будет новая учительница, но втайне надеялась, что миссис Мёрфи не ушла на пенсию, а осталась работать в школе.
Первое, что я увидела, войдя в школу, была миссис Мёрфи. Она стояла в конце коридора и, увидев меня, приветливо замахала мне издали рукой и пошла мне навстречу. Я вела за руку заметно подросшего за лето сына. Сказать ей «Здравствуйте» казалось мне слишком формальным, сказать «Я рада вас видеть» - ничего не значащей любезностью, сказать «Спасибо» - слишком банальным. У меня не было слов. Мы с миссис Мёрфи молча шли навстречу друг другу с разных концов коридора. Не говоря ни слова, мы подошли друг к другу и обнялись. Почти минуту мы молча стояли обнявшись и в этот момент сказали друг другу намного больше, чем могли бы сказать словами. Мой сын стоял радом и удивлённо смотрел на нас. Наконец мы оторвались друг от друга, миссис Мёрфи наклонилась к моему сыну, ласково потрепала его по голове, улыбнулась и сказала: “You are a big boy now! Be good!” («Ты теперь большой мальчик! Веди себя хорошо!»).
Мой младший сын с большим трудом закончил нулевой (подготовительный) класс, который здесь, в Америке, называют “Kindergarten”. Я говорю «с трудом» потому, что вёл он себя настолько плохо, что администрация школы пригласила нас с мужем на педсовет, где нас попросили утвердить следующий план действий для адаптации нашего «трудного» ребёнка к школе: учительнице в помощь выделили ассистентку, единственной обязанностью которой было направлять энергию нашего сына в нужное русло и помогать ему выполнять задания, которые даёт учительница в классе; также несколько раз в неделю с сыном должны были индивидуально заниматься психолог и консультат по детскому развитию, чтобы помочь ему развить навыки общения в коллективе. Всех этих специалистов школа предоставила нам совершенно бесплатно, поскольку американское правительство выделяет из бюджета дополнительные средства для помощи «трудным детям». План мы с мужем, конечно же, утвердили.
Огромную роль в жизни моего сына в тот год сыграла его первая учительница - миссис Мёрфи. Это была энергичная женщина лет шестидесяти с мудрыми карими глазами, лучистой улыбкой и привычкой говорить спокойно и твёрдо в любых, даже самых стрессовых ситуациях. За её плечами было более 30 лет работы в школе с детьми разных возрастов. Миссис Мёрфи не только по-настящему любила детей, но и видела в каждом ребёнке индивидуальность.
Обсуждая со мной хулиганские выходки моего шестилетнего сына, она объясняла мне, что он ведёт себя так не потому, что он плохой, а потому, что он - другой и к нему нужен особый подход. Нам крупно повезло: миссис Мёрфи оказалась настоящим специалистом по нахождению подхода к любому ребёнку. Терпению её не было конца. Однажды, когда я пришла к ней на очередную встречу, после того, как мой сын умышленно столкнул с горки мальчика (слава богу, мальчик отделался лёгкими ушибами), она, очевидно заметив отчаяние на моём лице, взяла меня за плечо и сказала: “There is nothing impossible. There are things that take a bit longer” («Нет ничего невозможного. Есть вещи, которые занимают немного больше времени»). Её слова в тот момент были для меня глотком свежего воздуха.
Миссис Мёрфи оказалась права. Моему сыну потребовалось немного больше времени, чем другим детям, чтобы адаптироваться к школе. К концу учебного года он уже умел читать, писать и считать, а также научился спрашивать «Можно мне поиграть с этой игрушкой?» вместо того, чтобы силой отнимать эту игрушку у другого ребёнка. По успеваемости мой сын опередил половину детей в классе и закончил учебный год со средней оценкой «хорошо».
На следующий год, в начале сентября, я снова привела сына в школу - на этот раз в первый класс. По дороге в школу я думала о миссис Мёрфи и о том, что благодаря ей, мой сын не остался на второй год, а перешёл вместе со своими сверстниками в следующий класс. Мне очень хотелось её увидеть. Я знала, что в новом учебном году у моего сына будет новая учительница, но втайне надеялась, что миссис Мёрфи не ушла на пенсию, а осталась работать в школе.
Первое, что я увидела, войдя в школу, была миссис Мёрфи. Она стояла в конце коридора и, увидев меня, приветливо замахала мне издали рукой и пошла мне навстречу. Я вела за руку заметно подросшего за лето сына. Сказать ей «Здравствуйте» казалось мне слишком формальным, сказать «Я рада вас видеть» - ничего не значащей любезностью, сказать «Спасибо» - слишком банальным. У меня не было слов. Мы с миссис Мёрфи молча шли навстречу друг другу с разных концов коридора. Не говоря ни слова, мы подошли друг к другу и обнялись. Почти минуту мы молча стояли обнявшись и в этот момент сказали друг другу намного больше, чем могли бы сказать словами. Мой сын стоял радом и удивлённо смотрел на нас. Наконец мы оторвались друг от друга, миссис Мёрфи наклонилась к моему сыну, ласково потрепала его по голове, улыбнулась и сказала: “You are a big boy now! Be good!” («Ты теперь большой мальчик! Веди себя хорошо!»).