"Эни" по-киргизски - мама
Не могу не перепостить. Статья Влада Шурыгина про киргизский детский дом и его хозяйку.
Славе Коротенко четырнадцать. Он «старожил» детдома. Собственно с него всё и началось. Одиннадцать лет назад, когда Гульнара с мужем решили взять на воспитание ребёнка, кто-то из соседей сказал Гульнаре, что в соседнем посёлке на помойке живёт ребёнок.
- Забери его. Из всей родни у него только бабушка, но она уже третий месяц лежит парализованная. Не возьмёшь, он до осени не доживёт. - Сказала соседка.
Гульнара собралась и поехала туда.
Славу она нашла в кустах за помойкой. Он ел дохлую ворону. В свои три года он не мог ходить, почти не говорил.
В больнице, куда она принесла Славу, ему поставили диагноз - рахит, и развели руками - скорее всего не жилец. Ни родных, ни документов. Без ухода - не выживет. Гульнара коротко ответила:
- Я его мать! Я буду с ним...
Славе Коротенко четырнадцать. Он «старожил» детдома. Собственно с него всё и началось. Одиннадцать лет назад, когда Гульнара с мужем решили взять на воспитание ребёнка, кто-то из соседей сказал Гульнаре, что в соседнем посёлке на помойке живёт ребёнок.
- Забери его. Из всей родни у него только бабушка, но она уже третий месяц лежит парализованная. Не возьмёшь, он до осени не доживёт. - Сказала соседка.
Гульнара собралась и поехала туда.
Славу она нашла в кустах за помойкой. Он ел дохлую ворону. В свои три года он не мог ходить, почти не говорил.
В больнице, куда она принесла Славу, ему поставили диагноз - рахит, и развели руками - скорее всего не жилец. Ни родных, ни документов. Без ухода - не выживет. Гульнара коротко ответила:
- Я его мать! Я буду с ним...