Отходы производства
К вопросу о портрете,
Йокохаме
и коммодоре Перри...
ПЕРРИ Мэтью Колбрайт (1794-1858) - американский адмирал (коммодор), открывший Японию для Европы (вернее - для Америки) - не буду о нём подробно, кому надо есть литература.
Очень характерная адмиральская фотография Перри - и портрет Перри (к сожалению, не знаю художника). который вполне демонстрирует характер европейской портретной идеализации. У меня правда складывается впечатление, что это не натурный портрет, а именно по приведённой фотографии, но тем интереснее. Щёчки слегка подтянуты, шея едва заметно удлиннена, волос несколько больше - всё чуть-чуть, не меняя первого моментального впечатления идентичности. В живописный портрет (даже судя по убогому восроизведению весьма посредственно написанный) внесена эдакая романтическая, можно сказать - байроническая - нота. Время американского романтизма, о котором я знаю крайне мало, диктовало определённую стилистику портрета, тем более личности столь героической, как Перри.
Есть и "академическая" версия портрета Перри, - рельеф, бронзовая медаль, описание которой привожу по каталогу коллекции US Naval Historical Center:
Verso of medal:
"Presented to Com. M.C. Perry Special Minister from the U.S.A. by merchants of Boston in token of their appreciation of his services in negotiating the Treaty With Japan signed at Yoku-hama, March 31, and with Lew Chew at Napa July 11, 1854."
Для меня эта медаль особенно примечательна, естественно, профильным изображением. Во-первых, в японском искусстве профильное изображение встречается крайне редко и, вероятно, появляется под влиянием европейского искусства. Во-вторых - здесь есть нос, прекрасный благородный адмиральский нос, полновесный, с красиво очерченной дугообразной спинкой, с крупными крыльями - без всяких там утончённостей и снобских горбинок.
Собственно, я не собиралась исследовать европейскую иконографию Перри, но так уж в строку пришлось.
Появление Перри и его эскадры в Японии вызвало появление японских изображений Перри, в гравюре, что естественно, если учитывать информационную функцию гравюры.
Одним из самых известных фпонских живописных изображений Перри является вот это:
В данном случае это обрезка с портрета - справа и слева идёт текст на японском, он в данном случае не принципиален.
Практически общим местом в исследованиях этого портрета является тот факт, что нос коммодора тут несёт главную смысловую нагрузку: он явно отсылает к иконографии Тэнгу (лесных демонов), к сверхъестественному характеру персонажа.
Вообще, понятие "иностранец", растиражированное оскорбительно-неодобрительное "гайдзин" - это есть "человек извне"; для японцев тогда "человек извне" - это потустороннее в полном смысле существо, поэтому Перри с его эскадрой, героическим носом, в блеске эполет вполне мог позаимствовать нос у Тэнгу (нос, который к тому же имеет явно фаллические аллюзии).
Меня же тут ещё привлекли две иконографические приметы - это глаза и волосы. Глаза с высоко вздёрнутыми углами - удлинённые и налитые желтизной (в иконографическом оригинале, конечно, кровью) - характерный признак божеств гневной формы, опять же сверхъестественный признак могущества и агрессии (NB!).
Волосы. Как ясно видно на фотографии и романтическом портрете - у Перри были довольно длинные волосы, прямые и тёмные. Естественно, автор японского портрета Пэрри не видел, а писал "европейца", который ещё со времён голландцев в Японии был не только "длинноносым", но ещё и "красноголовым", и бородатым (на портрете Перри никакой бороды нет в помине) и особенно изумительно - кучерявый.
Японским художникам "кучерявость" была известна только в одном виде - это волосы Будды. Как мы все хорошо помним, отказавшись от аскезы, Будда Шакьямуни остриг свои волосы и они сами улеглись вокруг его головы эдакими "валиками", нашедшими отражение в буддийской иконографии Матхуры. По боле поздней иконографической версии - остриженные волосы Будд свернулись конусообразными раковинами, они-то и закрепляются в традиции от Юго-Восточной Азии до Японии. Если приглядеться - характер Перриевских завитков это что-то среднее между этими двумя традициями. Я не стану настаивать на прямой аналогии. Но если в одну кучу уваливаются уже несколько признаков сверхъестественного - пусть будут и буддовы кудри.
То, что Перри в народном сознании трактовался как заморское сверхъестественное чудище (несколько смахивающее на Тэнгу) - видно хотя бы по вот этой гравюре, где деятельность коммодора аллегорически изображена как традиционная японская борьба с сомом Номадзу, чудовищной рыбой, почивающей по японским архипелагом.
Перри изображен совершенно классическим Тэнгу, только видна чёрная (уже) борода, на поясе у него ружейная сумка, на земле лежит ружьё со штыком. Платье Перри я бы охарактеризовала скорее как китайское, чем европейское, но это оставим на совести гравёра.
Вот такая история с иконографией.
Собственно, к чему это я?
Ну, просто к слову пришлось. Конечно, можно думать, что в традиционной европейской портретной живописи образ является в значительной степени "нерасчленимым". Набор иконографических черт может стилизоваться в зависимости от стиля эпохи, он идеализируется, осмысляется в русле романтизма или академизма, но при этом - даже в портретах по воображению, по фотографии, не с натуры - сохраняется цельность и индивидуальность образа.
В Японии так не получается. Горегляд совершенно справедливо пишет о "нерасчленённости" портретов эпохи Хэйан (особенно - X-XI вв.), но когда функция изображения диктует необходимость конкретности, физиономия начинает складываться как коллаж из элементов, имеющих определённую смысловую нагрузку, элементов легко узнаваемых зрителем - портрет это текст в прямом смысле, в котором отдельные черты имеют смысл иероглифов, графем.
Ну, как-то так...
Йокохаме
и коммодоре Перри...
ПЕРРИ Мэтью Колбрайт (1794-1858) - американский адмирал (коммодор), открывший Японию для Европы (вернее - для Америки) - не буду о нём подробно, кому надо есть литература.
Очень характерная адмиральская фотография Перри - и портрет Перри (к сожалению, не знаю художника). который вполне демонстрирует характер европейской портретной идеализации. У меня правда складывается впечатление, что это не натурный портрет, а именно по приведённой фотографии, но тем интереснее. Щёчки слегка подтянуты, шея едва заметно удлиннена, волос несколько больше - всё чуть-чуть, не меняя первого моментального впечатления идентичности. В живописный портрет (даже судя по убогому восроизведению весьма посредственно написанный) внесена эдакая романтическая, можно сказать - байроническая - нота. Время американского романтизма, о котором я знаю крайне мало, диктовало определённую стилистику портрета, тем более личности столь героической, как Перри.
Есть и "академическая" версия портрета Перри, - рельеф, бронзовая медаль, описание которой привожу по каталогу коллекции US Naval Historical Center:
Verso of medal:
"Presented to Com. M.C. Perry Special Minister from the U.S.A. by merchants of Boston in token of their appreciation of his services in negotiating the Treaty With Japan signed at Yoku-hama, March 31, and with Lew Chew at Napa July 11, 1854."
Для меня эта медаль особенно примечательна, естественно, профильным изображением. Во-первых, в японском искусстве профильное изображение встречается крайне редко и, вероятно, появляется под влиянием европейского искусства. Во-вторых - здесь есть нос, прекрасный благородный адмиральский нос, полновесный, с красиво очерченной дугообразной спинкой, с крупными крыльями - без всяких там утончённостей и снобских горбинок.
Собственно, я не собиралась исследовать европейскую иконографию Перри, но так уж в строку пришлось.
Появление Перри и его эскадры в Японии вызвало появление японских изображений Перри, в гравюре, что естественно, если учитывать информационную функцию гравюры.
Одним из самых известных фпонских живописных изображений Перри является вот это:
В данном случае это обрезка с портрета - справа и слева идёт текст на японском, он в данном случае не принципиален.
Практически общим местом в исследованиях этого портрета является тот факт, что нос коммодора тут несёт главную смысловую нагрузку: он явно отсылает к иконографии Тэнгу (лесных демонов), к сверхъестественному характеру персонажа.
Вообще, понятие "иностранец", растиражированное оскорбительно-неодобрительное "гайдзин" - это есть "человек извне"; для японцев тогда "человек извне" - это потустороннее в полном смысле существо, поэтому Перри с его эскадрой, героическим носом, в блеске эполет вполне мог позаимствовать нос у Тэнгу (нос, который к тому же имеет явно фаллические аллюзии).
Меня же тут ещё привлекли две иконографические приметы - это глаза и волосы. Глаза с высоко вздёрнутыми углами - удлинённые и налитые желтизной (в иконографическом оригинале, конечно, кровью) - характерный признак божеств гневной формы, опять же сверхъестественный признак могущества и агрессии (NB!).
Волосы. Как ясно видно на фотографии и романтическом портрете - у Перри были довольно длинные волосы, прямые и тёмные. Естественно, автор японского портрета Пэрри не видел, а писал "европейца", который ещё со времён голландцев в Японии был не только "длинноносым", но ещё и "красноголовым", и бородатым (на портрете Перри никакой бороды нет в помине) и особенно изумительно - кучерявый.
Японским художникам "кучерявость" была известна только в одном виде - это волосы Будды. Как мы все хорошо помним, отказавшись от аскезы, Будда Шакьямуни остриг свои волосы и они сами улеглись вокруг его головы эдакими "валиками", нашедшими отражение в буддийской иконографии Матхуры. По боле поздней иконографической версии - остриженные волосы Будд свернулись конусообразными раковинами, они-то и закрепляются в традиции от Юго-Восточной Азии до Японии. Если приглядеться - характер Перриевских завитков это что-то среднее между этими двумя традициями. Я не стану настаивать на прямой аналогии. Но если в одну кучу уваливаются уже несколько признаков сверхъестественного - пусть будут и буддовы кудри.
То, что Перри в народном сознании трактовался как заморское сверхъестественное чудище (несколько смахивающее на Тэнгу) - видно хотя бы по вот этой гравюре, где деятельность коммодора аллегорически изображена как традиционная японская борьба с сомом Номадзу, чудовищной рыбой, почивающей по японским архипелагом.
Перри изображен совершенно классическим Тэнгу, только видна чёрная (уже) борода, на поясе у него ружейная сумка, на земле лежит ружьё со штыком. Платье Перри я бы охарактеризовала скорее как китайское, чем европейское, но это оставим на совести гравёра.
Вот такая история с иконографией.
Собственно, к чему это я?
Ну, просто к слову пришлось. Конечно, можно думать, что в традиционной европейской портретной живописи образ является в значительной степени "нерасчленимым". Набор иконографических черт может стилизоваться в зависимости от стиля эпохи, он идеализируется, осмысляется в русле романтизма или академизма, но при этом - даже в портретах по воображению, по фотографии, не с натуры - сохраняется цельность и индивидуальность образа.
В Японии так не получается. Горегляд совершенно справедливо пишет о "нерасчленённости" портретов эпохи Хэйан (особенно - X-XI вв.), но когда функция изображения диктует необходимость конкретности, физиономия начинает складываться как коллаж из элементов, имеющих определённую смысловую нагрузку, элементов легко узнаваемых зрителем - портрет это текст в прямом смысле, в котором отдельные черты имеют смысл иероглифов, графем.
Ну, как-то так...