Angel of NASA 5(8)
Ты помнишь, как все начиналось, все было впервые и вновь...
Андрей Макаревич и группа Машина Времени
А вот как все начиналось:
...
В конце ноября поздним вечером они безо всякого шума и особых проводов отошли от пирса. Часть пути, в основном ночью, шли на переходе в надводном положении. Днем - в подводном, Командир не давал экипажу ни минуты отдыха. Постоянные учения, маневры по глубине, по курсу, тренировки по борьбе за живучесть... Заканчивалась эта пытка в 23.00, а в 8.00 уже наступало её продолжение. Весь экипаж был измотан до предела. Шли третьи сутки перехода.
Сколько лет прошло. Многое стерлось с памяти, забылось, но все, что произошло тогда, ранним утром, Богдан помнил с топографической точностью...
Шесть утра... Лодка, рубя винтом левой энергетической установки пласты океанской воды, тушей огромного кашалота, неслась в морской пучине. Все свободные от вахты спали. Только на боевых постах находилась очередная смена, которая с нетерпением ожидала к восьми утра, чтобы, сменившись, позавтракать и, может быть, лишний часок вздремнуть. На ПУ ГЭУ находились три вахтенных офицера: на пульте управления электроэнергетикой - комдив два, капитан III ранга Ковалев; на левом работающем борту ПУ ГЭУ - капитан-лейтенант Вячеслав Баранов; на правом, неработающем, он, лейтенант Нечитайло. После дневных и полуночных «Зарниц*, как в шутку называли подводники тренировки и учения, которые устраивал им командир, они сидели на вахте сонные, отрешенные от всяких посторонних мыслей. Периодически, чисто механически, просматривали показания приборов, состояние аппаратуры и работающих механизмов на мнемосхемах.
- Эх, братцы, сменюсь, позавтракаю и завалюсь в каюту! До обеда!
Первым нарушил тишину Баранов. Он поднял вверх руки и со
стоном потянулся, выгнув свою могучую спину. При его почти двухметровом росте и весе за сто килограмм кресло угрожающе накренилось и затрещало.
- Тебе, Вячеслав, хорошо, ты управленец, кто тебя искать будет,
- с нотками зависти промолвил комдив два, развернувшись на своем
кресле к Баранову.
- Мишенька, а тебе кто не дает? - ехидным голосом спросил
Баранов.
- Кто, кто - Дед Пихто! - зло рубанул Ковалев. - Личный состав,
механик и матчасть, мать бы ее...
Пока Ковалев и Баранов переговаривались, Богдан, чтобы окончательно взбодриться, поднялся и начал на перекладине, над своим креслом подтягиваться. «Вот молодцы конструкторы! Мелочь, казалось бы, а как здорово в море помогает!» - подумал Богдан. Во время подтягиваний взглядом переместился со своей мнемосхемы
на глубиномер, стрелка которого замерла на отметке 120 метров. Через мгновение она дрогнула и начала подниматься вверх, при этом начал расти дифферент на нос.
- Не понял! Что за фокусы? - сидевший до этого в пол-оборота к
своему пульту Баранов, резко крутнулся с креслом и внимательно
начал осматривать свои приборы.
- Хотя бы с центрального предупреждение дали, - пробурчал
Ковалев.
А ведь он был прав. При изменении глубины с центрального поста по трансляции обязательно следовала команда: «Погружаемся на глубину... метров*. Здесь же все происходило в гробовом безмолствии центрального поста.
- Нет! Неужели командир очередное игрище придумал под утро?
- с недоумением воскликнул комдив два.
- Ни хрена себе игры, дифферент уже 8 градусов! И глубина -
200 метров! - промолвил Богдан, глядя поочередно то на глубину,
то на дифферентометр.
Когда глубина достигла 250 метров, а дифферент перевалил за 10 градусов Баранов практически лежал на горизонтальной панели своего «Брига»*. Богдан по-прежнему стоял посреди пульта, крепко вцепившись руками в перекладину, и расширенными глазами смотрел на глубиномер, где стрелка продолжала неумолимо бегать по циферблату со скоростью секундной.
- Мужики! А ведь мы тонем! Что же эти мудаки в центральном
молчат! - с дрожью в голосе проговорил Баранов. - Пошли они к
едреной матери, сволочи! - при этом он левой рукой резко крутанул
машинный телеграф в положение «Самый полный назад», а правой
на панели «Брига» задатчиком установил мощность реактора 50 %,
и тут же задатчиком оборотов турбины из «среднего хода вперед»
установил «самый полный назад», Автоматика начала отрабатывать
ту задачу, которую перед энергетической установкой поставил
человек - плавное повышение мощности реактора, сброс оборотов
турбины до нуля и набор оборотов до самого полного назад. Все
эти операции должна была выполнять автоматика, человек был
бессилен вмешаться в этот процесс, кроме как приостановить.
Машинный телеграф еще несколько секунд звенел и мигал лампочкой, пока в центральном посту не продублировали команду. И сразу раздался резкий свист подачи воздуха ВВД. По-прежнему псе проходило в гробовой тишине.
- Вот идиоты! Дали «пузырь»* в нос! - воскликнул Ковалев.
Он сидел на палубе: в своем кресле из-за большого дифферента уже сидеть было невозможно. Через мгновенье продолжил:
- Это же как мертвому примочки. Грамотеи хреновые. Ниже 100
метров продувание ЦГБ неэффективно. (цистерны главного балласта, три группы, нос, ср, корма)
И тут же раздался очередной свист.
- А это они пытаются продуть уже среднюю группу, - как-то
отрешенно продолжил Ковалев.
Лодка по-прежнему летела с катастрофическим дифферентом на нос в бездну. На головы офицеров и под ноги начали падать старые журналы, мешки с СГП* и ИДА-59 и другое имущество, которое находилось в шпациях* за кабельными трассами. Ковалев с Нечитайло расширенными глазами смотрели на глубиномер, показания которого уже перевалили за 300 метров! Богдан мгновенно вспомнил ТТД* своей лодки - максимальная глубина погружения - 270 метров, а предельная, которую могут использовать при глубоководных испытаниях и в боевой обстановке - 320! «Елки-палки, а ведь мы, в самом деле, тонем!» Он четко осознал, что через несколько секунд, или через 5-Ю метров погружения, произойдет то, что и должно произойти - корпус не выдержит и мгновенно все закончится. Страшное давление извне сделает свое дело! Калейдоскопом замелькали родные лица: родителей, брата, жены, дочурки... Богдан почувствовал, как на голове зашевелились волосы, а по спине начали бегать мурашки. Появилась предательская дрожь в ногах. Из оцепенения его вывел голос Баранова. Тот лежал на панели «Брига», уставившись на прибор мощности реактора, и с дрожью в голосе шептал; «Родненькие вы мои, выдержите только! Не подведите нас! Мы вас любим и надеемся на вас, Вот всплывем, тогда и грохайтесь, а сейчас держитесь, голубчики!» При этом он нежно поглаживал ручки задатчиков оборотов и мощности. И, как будто услышав его призов, в корпусе лодки появилась легкая дрожь, которая начала усиливаться и перешла в сильную вибрацию. Наконец-то сработал реверс! 20 тысяч лошадей пытаются сейчас вытащить атомоход из губительной бездны. Спасти боевой корабль и полторы сотни подводников! А лодка по-прежнему продолжала проваливаться, но скорость погружения стала стремительно сокращаться, бег стрелки глубиномера начал утихать и она, наконец-то, замерла! Глубина - 390 метров! Богдан перевел свой взгляд на дифферентометр: показаний не было! Прибор был зашкален! Атомоход глыбой в одиннадцать тысяч тонн замер, повис в толще воды с невероятным дифферентом на нос, обжатый давлением воды в почти полсотни атмосфер!
Позже, уже на берегу, в Приморье, разбирая случившееся с ними в море, были вычислены максимальный дифферент - около 35 градусов и максимальная глубина - в первом отсеке глубиномер показал 425 метров! А под килем в это время было 5000 метров! Но это будет спустя несколько дней. А сейчас неутомимое стадо лошадей вытягивало корабль со страшной глубины. При этом корпус лодки дрожал, как будто ее сейчас тащили по булыжникам. Вот в таком удивительно неправдоподобном положении они оказались на стометровой глубине, где сработали, наконец-то воздушные пузыри, данные в носовую и среднюю группы ЦГБ. Таким образом, лодка освободилась от многих сотен тонн балласта забортной воды. С тяжелой кормой, на сей раз с огромным дифферентом на корму, облегченный корабль вырвался на юлю - всплыл в десяти милях от берегов Японии. А на верху их ждало новое испытание - десятибалльный шторм. Огромные волны прокатывались по корпусу атомохода, заливая боевую рубку. Попытки открыть верхний рубочный люк привели к тому, что несколько тонн забортной воды водопадом хлынули в центральный пост, сорвав при этом старшину команды рулевых, который отдраивал этот люк. Он, вместе с потоком воды, оказался на палубе центрального поста. Пролетев несколько метров по узкой вертикальной горловине рубки и тамбур-шлюза, старшина отделался легкими ушибами. Больше попыток выйти
наверх не делали. Наблюдение велось с помощью перископа. (Стальной корпус лодки непрестанно гудел от ударов волн, как будто по нему били сотни гигантских молотов. Корабль ложило то на левый борт, то на правый с креном до 20 %. Стихия устроила ракетоносцу настоящую карусель со всеми прелестями бортовой и килевой качки. Внутри отсеки представляли жалкое зрелище - беспорядочно разбросанные вещи, ящики и коробки с ЗИПом, СГП, ИДА-59, банки с регенерацией и другой корабельный скарб. А еще шатались ничего непонимающие подводники. Всего еще несколько минут тому назад они мирно отдыхали в своих каютах, и вдруг неведомая сила их, спящих, сбросила с коек, а затем, уже наверху, все попали в дикую качку. А в это время в ЦП шли разборки полета в бездну. I Сходившийся на переходе заместитель командира дивизии по ЭМЧ капитан I ранга Кузякин во время «пике» корабля прибыл в центральный пункт прямо в трусах. В горошек!.. Это надо было видеть картину: посредине центрального пункта, удерживаясь от качки руками за перископ, стоял мужик в трусах, в майке, со всклокоченной седой бородой и волосами и крыл матом угрюмо молчавших командира, старпома, командира БЧ-5 а также всех подряд, кто в это время находился в ЦП. В подводном положении любая подводная лодка меняет глубину, всплывает и погружается с помощью больших кормовых горизонтальных рулей. Как правило, их два - левое и правое перо руля. Они перекладываются синхронно и управляются с помощью гидравлики дистанционно с ЦП вахтенным рулевым. У них на лодке каждое перо по площади составляло более десяти квадратных метров и весило каждое более десяти тонн. В тот роковой час на несколько секунд в системе гидравлики пропало давление. БКГР*, под собственным весом плавно опустилось вниз. В это время сработала автоматика - в системе гидравлики восстановилось рабочее давление - 200 кг/см, а рули остались в положении 100% на погружение. Их попросту заклинило! Вот здесь и должна была проявиться мудрость и назначение ЦП - вахтенных командира и механика. Вахтенным командиром был помощник командира, а вахтенным механиком - комдив один. Из-за этих людей чуть было не погиб атомоход. А ведь все уже давно отработано: общекорабельный сигнал «Заклинка БКГР», параллельно - команда телеграфом на ПУ ГЭУ на реверс. Все это дублируется голосом по общекорабельной трансляции. Вахтенные кормовых отсеков открывают люки между отсеками и стопорят их на крюки. Таким образом, вахтенный рулевой за минимальное время добегает до десятого отсека, где переводит управление БКГР на ручное и выполняет все команды ЦП. Ничего этого сделано не было.
Пока Кузякин распекал штрафников, командир дал команду на погружение. И здесь возникла еще одна проблема... В течение часа не могли погрузиться. Как только с небольшим дифферентом на нос лодка начинала уходить под воду, очередная волна оголяла винт и тут же срабатывала защита турбины по превышению оборотов, и так несколько раз. За это время качка уложила почти весь экипаж в койки. Чем страшна морская болезнь - полностью парализует человеческую волю. В голове неустанно стучит одна мысль: «Хоть бы побыстрей это все закончилось*. Пожар, потоп - все это, такую подавленную психологическую личность, абсолютно не волнует. В конце концов, погрузились. Дошли до Приморья без проблем. И только на берегу в нормальной обстановке наконец-то прошел окончательный разбор «полета». Еще в море механиков, особенно управленцев, интересовал один вопрос, который загонял всех в тупик, и ответа они не могли найти - почему в экстремальной ситуации при сверхпредельном дифференте не сработала аварийная защита турбины, турбогенератора и, в конце концов, реактора?
Ни один предупредительный сигнал не выпадал! Ни один насос не остановился! Не хотелось даже думать о последствиях, еога бы сработала защита турбины и они остались бы без хода... или, не дай бог, защита турбогенератора, в результате чего мгновенно сработала бы защита реактора... Ни один механизм не был сорван с фундамента! При таком резком статическом обжатии корпуса в некоторых отсеках посрезало головки болтов и гаек, которые на стойках, приваренных к шпангоутам, крепили распредщиты и другие агрегаты. Эти стойки в некоторых отсеках выгибались в дугу. Ларчик открылся на берегу, и все получили, наконец-то ответ на этот вопрос.
«Виновником» того, что они остались живы, оказался... мичман Копычко Володя, техник КИПиА ГЭУ.
Еще на базе, когда происходил ввод ГЭУ в действие, он почти двое суток мотался по отсекам, устраняя замечания по автоматике. Ему все это надоело порядком. Он взял пачку «Беломора», распотрошил ее и в самых «болевых» точках автоматики ГЭУ между контактами реле... поставил папиросную бумагу. И когда фактический сигнал защиты вырабатывался, на этом реле он прерывался. Т.е. аварийные сигналы были! Но сделать свою черную работу им не давали... обрывки бумаги, которые, по сути, спасли и атомоход, и экипаж.
После этой ночи Богдан, бреясь перед зеркалом, вдруг обнаружил прядь седины в своих волосах. А еще на всю оставшуюся жизнь осталась зарубка в памяти. Весь экипаж на следующий год день спасения отмечал как коллективный день рождения. Позже, когда Богдан служил в других экипажах, он всегда старался выпить стопку в этот день и вспомнить своих боевых друзей, с которыми, может быть, находился на один какой-то миг от гибели. И как ни странно, пи Вячеслав Баранов, ни Володя Копычко не были поощрены командованием. Даже простого спасибо им не сказали. Наоборот, в ЭМС дивизии одно время ходил упорный слух, мол, Баранов несанкционированно, без команды дал реверс, Копычко своим «Беломором» грубо нарушил инструкцию по ядерной безопасности при эксплуатации ГЭУ.
Кто мог внешним воздействием заставить "сойти с ума" автоматику атомной подводной лодки для того, чтобы экипаж заблокировал сигналы? Если бы внешний и неизвестный источник не сделал это то лодка бы затонула. Кто может знать будущее?
А так, всё обошлось, и у Александра Баранова был отец который покупал ему конструкторы и выписывал для него журналы, и у него было нормальное детство, благодаря этому Александр вырос и стал тем, кем он стал и сделал то, что он сделал)
По сути отец и мать как первая и вторая ступень ракеты вывели меня на опорную орбиту, а дальше я уже сам, осмотрелся и в соответствии с моими представлениями о добре и зле начал движение. Если бы я не стал тем кем я есть, жизнь очень многих людей на этой планете была бы другой.
Что я могу сказать ИМ?
Спасибо!
Так получилось, я знаком с ними лично, с 1976 года. Для того, чтобы у меня был отец, они спасли русскую атомную подводную лодку. Наверное я все сделал правильно, тридцать лет спустя.
В результате неизвестного внешнего воздействия на электронику атомного подводного ракетного крейсера стратегического назначения К-399 проекта 667АУ при подготовке его в базе к выходу в море были вызваны срабаывания защитных систем АППУ (атомной паропроизводящей установки) турбины и генераторов на ровном киле, что не позволяло ввести в действие главную энергетическую установку корабля.
Для того, чтобы ввести в работу ГЭУ перед выходом в море (блокировка электронных систем защиты это не позволяла) экипаж был вынужден отключить ряд защит нештатным способом из-за их повторяющихся многочисленных ложных срабатываний что впоследствии позволило предотвратить их срабатывание при возникновении нештатной ситуации) и сохранить управляемость корабля и контроль над главной энергетической установкой.
Член экипажа Владимир Коротков вспоминает:
В 4-ом Курильском проливе это все и случилось. Нам повезло, что на пульте ГЭУ нес вахту Вячеслав Иванович, а на пульте "Вольфрам" - старшина команды трюмных Виктор Давыдов! Да и глубина там приличная, иначе нос бы расплющили...28 ноября 1973 года...Тот день все бывшие на борту считают вторым днем рождения!
Детали: http://www.svvmiu.ru/forum/viewtopic.php?p=236910
Нештатное внешнее воздействие было произведено неизвестным внешним источником через стальной прочный и лёгкий корпуса корабля экранирующих электромагнитное излучение, что позволяет утверждать, что данное воздействие было произведено с использованием неизвестных современной науке физических принципов.
Последующий анализ события показал, что включение и блокировка именно тех защитных систем энергетической установки которые могли привести к аварийной остановке реактора и турбины показало что внешний неизвестный источник воздействия обладал фундаментальными знаниями о работе энергетической установки атомной подводной лодки, электронных систем и взаимодействии этих систем друг с другом, порогов и предельных значений срабатывания этих систем а также элементной базы на которой построены эти системы.
ВЫВОД: МОЖНО ЛИ ИЗМЕНИТЬ БУДУЩЕЕ?
Да.
Click to view
Ради чего все это? Ради любви, конечно! А что, есть сомнения? )))
