дождь на дедушкиной даче
Оригинал взят у clear_text в дождь на дедушкиной даче
ПРОБЛЕМА ПОЛА
На третий день дождя кончились сигареты, и Наташа решила выйти из дому, дошлепать до магазина. Заодно посмотреть, что за куча вдруг появилась около калитки. Кажется, вчера появилась. Или позавчера?
Позавчера звонил ее ухажер. Она произнесла в уме это слово и рассмеялась - первый раз за эти дни.
Она уехала на дачу, чтобы немножко «полежать в норе, зализать раны», - так она сказала своей подруге, которая знала, что произошло.
Хотя ничего особенного не произошло. Человек, с которым она жила последние полгода - ее бросил. Но это довольно часто случалось. Она рыдала, напивалсь, просиживала ночи у подруг, и даже один раз решила повеситься - но в таком висельном настроении приехала на пустую дедушкину дачу, и как рукой сняло. С тех пор она там пересиживала такие дни. Брала с собой работу, и через неделю - как новенькая.
А ухажер всё никак не мог понять, что ему не светит. Сегодня опять позвонил и сказал: «А я знаю, где ты. Что привезти?». Она нажала отбой.
Однако надо было идти за сигаретами.
Наташа надела куртку и большую дождевую шапку, дедушкину.
Сошла с крыльца, пошла к калитке, и вдруг увидела, что там, за кустом, спиной к ней, сидит человек. Это была никакая не куча, это человек сидел на траве, раскинув руки и запрокинув голову в вытертой ушанке. Из его руки выпал пистолет. Наташа обошла его вокруг и громко плюнула: это было чучело. Старый ватник, штаны и варежки, всё набито соломой. В шапку был вкручен соломенный жгут, и пришпилена большая фотография ухажера. Пистолет был детский, пластмассовый.
- Тьфу! - Наташа пнула чучело ногой и подумала, что надо ждать солнца и жары, чтоб эта гадость высохла, и можно было ее сжечь.
Вышла за калитку, прошла буквально полсотни метров. Ее нагнала машина.
- Девушка, вас подвезти до сельпо? - это был ухажер.
- Шутник, - сказала Наташа. - Мадам Тюссо на полставки.
И пошла дальше.
Он выскочил из машины, повернул ее к себе, и вдруг упал на колени, на мокрый щебень дачной аллейки. Обхватил ее ноги.
- Не надо, - сказала она. - Я никого не люблю.
- Если ты никого не любишь и все время меняешь мужиков, почему среди них, в этой… в этом… - он запнулся, - в этом ряду нет места для меня? Чем я хуже? Чем?! - он почти кричал.
- У тебя сигареты есть? - спросила она.
- Есть, - сказал он.
Она взяла его за руку и повела в дом.
Они все сделали в прихожей, почти не раздеваясь: он не мог терпеть.
Потом она сказала, натягивая брюки:
- Ну, всё, езжай. И оставь мне сигареты.
- У меня в машине блок.
- Принеси три пачки, и пока.
- Недорого, - сказал он.
- Сущие копейки, - кивнула она.
- Ты никого не любишь, - сказал он. - Бывает. Типа скорбное бесчувствие. А вот ты когда-нибудь сможешь полюбить? Не меня, нет, куда мне! Кого-нибудь. А?
- Мечтаю полюбить, - сказала она. - Я не знаю, какой он будет, умный-богатый или полное ничтожество. Но я обомру от покорности, понимаешь? И мне захочется мыть полы в его доме…
- А? - спросил ухажер. - Как?
- Я буду мыть полы в его доме, я буду ползать на коленях, выжимать тряпку в ведро и кончать от счастья…
Вдруг он схватил ее за горло.
- Пусти… - она захрипела. Он держал крепко.
- Ваша честь! - он откашлялся. - Почему я совершил это ужасное преступление?
Трагедия в трех действиях. Действие первое. Мне двадцать два. Я влюбляюсь. Делаю предложение. Отказ. «Ты очень хороший, но… Мне нужен другой человек. Чтоб я мыла полы и была счастлива». Действие второе. Мне двадцать шесть. Моя подруга в порыве интимности говорит о своем бывшем: «Я была на все готова, чтоб только он со мной остался, я полы мыла, вот этими руками» - и показывает свои пальчики с маникюром… Действие третье. Мне тридцать два. Но почему не я, ваша честь? Я делаю подарки, целую ручки-ножки, встречаю-провожаю, готов всю жизнь, в радости и в горе, пока смерть не разлучит, я умный, сильный и богатый, а этой суке нужно какое-то говно, которому она полы будет мыть. Поэтому я ее задушил, а для верности зарезал! - он вытащил левой рукой складной нож; со щелчком вылетело синее лезвие. - А сначала исполосовал ей рожу… - и он уколол ей щеку острием ножа; бусинка крови покатилась вниз, оставляя бледно-алый след.
- Милый, - вдруг просипела она. Он чуть отпустил ее горло. - Милый, дорогой, любимый, прости, я люблю тебя, - шептала она, - я обожаю тебя, я хочу быть твоей рабыней, я буду мыть тебе полы….
- Сегодня, - сказал он. - Сейчас.
- Да, да, да, - она заплакала. - Сейчас и всегда.
Он взял ее за шкирку и повел к машине.
Ехали молча.
У большого магазина он остановился.
- Пойду куплю ведро и тряпку, - сказал он.
Посмотрел на нее. Послюнил палец и стер след крови с ее щеки. Она схватила его руку и поцеловала. У него вдруг задрожали губы.
- Прости меня, - он обнял ее. - Я совсем с ума сошел. Прощаешь? Не надо никаких полов, поехали домой…
- Все равно купи ведро и тряпку, - прошептала она. - Ты же обещал…
Он поцеловал ее.
Скрылся в дверях магазина.
Наташа вылезла из машины, огляделась, подняла руку. Остановился битый таджикский «жигуль», приоткрылось окно:
- Куда ехать?
Она сказала адрес и цену. Водитель кивнул. Она села.
ПРОБЛЕМА ПОЛА
На третий день дождя кончились сигареты, и Наташа решила выйти из дому, дошлепать до магазина. Заодно посмотреть, что за куча вдруг появилась около калитки. Кажется, вчера появилась. Или позавчера?
Позавчера звонил ее ухажер. Она произнесла в уме это слово и рассмеялась - первый раз за эти дни.
Она уехала на дачу, чтобы немножко «полежать в норе, зализать раны», - так она сказала своей подруге, которая знала, что произошло.
Хотя ничего особенного не произошло. Человек, с которым она жила последние полгода - ее бросил. Но это довольно часто случалось. Она рыдала, напивалсь, просиживала ночи у подруг, и даже один раз решила повеситься - но в таком висельном настроении приехала на пустую дедушкину дачу, и как рукой сняло. С тех пор она там пересиживала такие дни. Брала с собой работу, и через неделю - как новенькая.
А ухажер всё никак не мог понять, что ему не светит. Сегодня опять позвонил и сказал: «А я знаю, где ты. Что привезти?». Она нажала отбой.
Однако надо было идти за сигаретами.
Наташа надела куртку и большую дождевую шапку, дедушкину.
Сошла с крыльца, пошла к калитке, и вдруг увидела, что там, за кустом, спиной к ней, сидит человек. Это была никакая не куча, это человек сидел на траве, раскинув руки и запрокинув голову в вытертой ушанке. Из его руки выпал пистолет. Наташа обошла его вокруг и громко плюнула: это было чучело. Старый ватник, штаны и варежки, всё набито соломой. В шапку был вкручен соломенный жгут, и пришпилена большая фотография ухажера. Пистолет был детский, пластмассовый.
- Тьфу! - Наташа пнула чучело ногой и подумала, что надо ждать солнца и жары, чтоб эта гадость высохла, и можно было ее сжечь.
Вышла за калитку, прошла буквально полсотни метров. Ее нагнала машина.
- Девушка, вас подвезти до сельпо? - это был ухажер.
- Шутник, - сказала Наташа. - Мадам Тюссо на полставки.
И пошла дальше.
Он выскочил из машины, повернул ее к себе, и вдруг упал на колени, на мокрый щебень дачной аллейки. Обхватил ее ноги.
- Не надо, - сказала она. - Я никого не люблю.
- Если ты никого не любишь и все время меняешь мужиков, почему среди них, в этой… в этом… - он запнулся, - в этом ряду нет места для меня? Чем я хуже? Чем?! - он почти кричал.
- У тебя сигареты есть? - спросила она.
- Есть, - сказал он.
Она взяла его за руку и повела в дом.
Они все сделали в прихожей, почти не раздеваясь: он не мог терпеть.
Потом она сказала, натягивая брюки:
- Ну, всё, езжай. И оставь мне сигареты.
- У меня в машине блок.
- Принеси три пачки, и пока.
- Недорого, - сказал он.
- Сущие копейки, - кивнула она.
- Ты никого не любишь, - сказал он. - Бывает. Типа скорбное бесчувствие. А вот ты когда-нибудь сможешь полюбить? Не меня, нет, куда мне! Кого-нибудь. А?
- Мечтаю полюбить, - сказала она. - Я не знаю, какой он будет, умный-богатый или полное ничтожество. Но я обомру от покорности, понимаешь? И мне захочется мыть полы в его доме…
- А? - спросил ухажер. - Как?
- Я буду мыть полы в его доме, я буду ползать на коленях, выжимать тряпку в ведро и кончать от счастья…
Вдруг он схватил ее за горло.
- Пусти… - она захрипела. Он держал крепко.
- Ваша честь! - он откашлялся. - Почему я совершил это ужасное преступление?
Трагедия в трех действиях. Действие первое. Мне двадцать два. Я влюбляюсь. Делаю предложение. Отказ. «Ты очень хороший, но… Мне нужен другой человек. Чтоб я мыла полы и была счастлива». Действие второе. Мне двадцать шесть. Моя подруга в порыве интимности говорит о своем бывшем: «Я была на все готова, чтоб только он со мной остался, я полы мыла, вот этими руками» - и показывает свои пальчики с маникюром… Действие третье. Мне тридцать два. Но почему не я, ваша честь? Я делаю подарки, целую ручки-ножки, встречаю-провожаю, готов всю жизнь, в радости и в горе, пока смерть не разлучит, я умный, сильный и богатый, а этой суке нужно какое-то говно, которому она полы будет мыть. Поэтому я ее задушил, а для верности зарезал! - он вытащил левой рукой складной нож; со щелчком вылетело синее лезвие. - А сначала исполосовал ей рожу… - и он уколол ей щеку острием ножа; бусинка крови покатилась вниз, оставляя бледно-алый след.
- Милый, - вдруг просипела она. Он чуть отпустил ее горло. - Милый, дорогой, любимый, прости, я люблю тебя, - шептала она, - я обожаю тебя, я хочу быть твоей рабыней, я буду мыть тебе полы….
- Сегодня, - сказал он. - Сейчас.
- Да, да, да, - она заплакала. - Сейчас и всегда.
Он взял ее за шкирку и повел к машине.
Ехали молча.
У большого магазина он остановился.
- Пойду куплю ведро и тряпку, - сказал он.
Посмотрел на нее. Послюнил палец и стер след крови с ее щеки. Она схватила его руку и поцеловала. У него вдруг задрожали губы.
- Прости меня, - он обнял ее. - Я совсем с ума сошел. Прощаешь? Не надо никаких полов, поехали домой…
- Все равно купи ведро и тряпку, - прошептала она. - Ты же обещал…
Он поцеловал ее.
Скрылся в дверях магазина.
Наташа вылезла из машины, огляделась, подняла руку. Остановился битый таджикский «жигуль», приоткрылось окно:
- Куда ехать?
Она сказала адрес и цену. Водитель кивнул. Она села.