Кто-то сообщил слух о предстоящей атаке казаков и
гусар на гнездо ненавидимых народом голштинцев.
Но где же
Унгерн? Ужли и он скрылся туда ж, куда все бегут? подумал Мирович, проходя через внутренний опустелый двор. Здесь он увидел карету, увозившую чьито пожитки, недолго думая, вскочил на запятки и слез у Петергофского парка. Он вспомнил о брессановском коне, которого два дня назад он оставил в чухонском выселке за Петергофом. Конь отдохнул, решил он, возьму его и до ночи ещё поспею в Петербург… Не удалось предупредить государя, спасу его иной диверсией… Войско покинуло столицу; принц Иоанн на Крестовском; отобью его у слабой стражи, выставлю в тылу бунтовщиков, и тогда… тогда посмотрим…
Мирович углубился в лес, в обход
Петергофа, переполненного и шумевшего войском.
Близился вечер, но было ещё жарко. Пот градом катился с лица Мировича. Ноги путались, вязли в высокой цепкой траве. До него долетали звуки уличной езды, ржание лошадей, крики и песни толпившихся на площадях и у дворца военных команд.