В чем сущность Герцена?
Оригинальная статья о русском мыслителе Александре Герцене посвящена двухсотлетию мыслителя. Автор кратко показывает ,что яблоком раздора в осмыслении наследия Александра Ивановича стал вопрос о его политической принадлежности: Герцен-либерал или Герцен - социалист.
Герцен пишет в Твиттер
Юбилей Герцена
Александр Павлов
От редакции. 6 апреля 2012 года исполняется двести лет со дня рождения одного из самых ярких мыслителей XIX века - Александра Герцена. О фигуре мыслителя и его значимости для сегодняшнего дня «Русский журнал» попросил написать Александра Павлова, доцента НИУ ВШЭ, наверное, лучшего в России специалиста по мысли и творчеству Герцена.
* * *
Иногда на занятиях я говорю своим студентам: я никогда не рассказывал вам, но я раньше, до того как стать преподавателем, учился в университете. Распознавая в этой фразе шутку, они почему-то начинают смеяться. Так вот, я действительно учился в университете и каждый год писал курсовые, неизменно посвящая их одному предмету - жизни и взглядам Александра Герцена. Позднее я написал и защитил диссертацию, посвященную этому же предмету. За время своей учебы я прочитал два полных собрания сочинений Герцена - под редакций Михаила Лемке и советское. Изучил тома Литературного наследства, посвященные Герцену и его окружению, проштудировал все, что про него писали или говорили на русском, даже если упоминали его походя. Прочитав все на русском, я обратился к западным исследователям, ограничившись, правда, англоязычными источниками.
Так вот, во времена моего студенчества, выступая перед однокурсниками, которых мало интересовала философия, тем более русская, мне приходилось как-то выкручиваться, чтобы заставить себя слушать. Большого ораторского опыта у меня не было, а потому нужно было делать ставку на то, что рассказываешь, а не на то, как рассказываешь. Но мои рассказы о теории «русского социализма» Герцена неизменно вызывали тоску, зевоту, дрему, хотя никогда пренебрежительное отношение. Еще раз подчеркну, дело было не во мне, а в предмете. Сегодня, конечно, студентам совсем тяжело сосредоточить свое внимание даже на самых интересных вещах. Тогда я стал перемежать свои рассказы с биографическими данными, вспоминая к месту «жареные факты», иногда предлагая собственные оценки, делая отступления по теме и т.д. Я сосредотачивался скорее на личности Александр Герцена, нежели на его «философии».
Добился ли я успеха? Возможно, читатели не знают, но я уже давно - не студент. И не так давно я встретил свою однокурсницу, которая отказалась и от философии, и от политологии, и, получив еще одно образование за рубежом, стала работать в области кинематографа. При встрече она вспомнила о том, что я когда-то занимался Герценом, и сказала: «Саша, я помню, какие доклады ты делал о русских радикалах и Герцене в частности, когда мы учились. Ты, бывало, рассказывал про то, кто с кем и как тусовался и все такое. И тогда, слушая тебя, я поняла, что русская философия да и вообще политическая философия может быть интересной»…
И сегодня, в двухсотлетний юбилей Александра Ивановича Герцена я подумал: а что если сермяжная правда жизни идей в том и заключается, что этот, да и всякий другой мыслитель сегодня может быть даже не актуальным, а хотя бы интересным, не благодаря своей философии («Письма об изучении природы» и «Дилетантизм в науке» даже по непритязательным требованиям русской философии все-таки слабоваты), но исключительному обаянию личности и сложной, но, разумеется, интересной биографии? А что, если значение Герцена заключается не в его политических идеях или суровой борьбе с самодержавием, но в его актуальности для культуры? В конце концов, оказалось, что, когда я засовывал горькие пилюли русского социализма в сладкую докторскую колбасу жареных фактов, то в итоге-то осталась именно колбаса, в то время как пилюли, прямо как в фильме «Операция “Ы” и другие приключения Шурика», были выплюнуты. Точно также и Славой Жижек запомнится скорее анекдотами и рассказами про фильмы, которые он смотрел, нежели своими интерпретациями Лакана и Маркса.
Я отнюдь не отрицаю, что Герцена надо читать и перечитывать. Однако это должны делать именно те, кому это нравится и кому это интересно. Но в юбилейный год о Герцене начинают говорить и в очередной раз пережевывать старые факты, находить скучные цитаты и т.д. Вскоре понимая это, спикеры начинают углубляться в его биографию, и тогда беседы или тексты становятся более интересными и живыми. Я это к тому, что не нужно насиловать скучными материалами читателей всяких ресурсов только потому, что случился чей-то большой юбилей. Интересующиеся почитают и без того. Те, кому это не интересно, будут злиться. Однако, еще раз подчеркну, Герцен может быть популярен и актуален сегодня. И вот почему.
Самыми любопытными и яркими биографами и, можно сказать, популяризаторами Герцена были американский историк Мартин Малиа и британский мыслитель Исайя Берлин. Оба они оригинальным образом интерпретировали политические идеи Герцена. Мартин Малиа видел в нем зародыши той извращенной, но последовательной логики, которая привела к появлению Советского Союза. То есть Герцен для Малиа был политическим врагом, истоком ужасной идеи, которую историк хотел откопать и показать городу и миру. Тогда это было интересно и очень злободневно. Берлин же писал про то, какой Герцен молодец, что писал он про свободу лица и в спорах со своими оппонентами всегда и во всем был прав. В итоге эту мысль до конца довела ученица Берлина Айлин Келли, ответив на вопрос «Был ли Герцен либералом?» утвердительно. Малиа писал фундаментально, основательно. Берлин - поверхностно и легковесно. Хотя лично я отдаю предпочтение Малиа, но все же вынужден признать, что дальновиднее оказался Берлин.
Берлин поместил Герцена в культурный контекст и показал значение скорее его личности и некоторых идей для политической философии вообще, в то время как Малиа читал мыслителя исключительно идеологически. И оказалось, что жизнь Герцена сегодня и в современной культуре стала возможна благодаря Берлину. Почитав берлинские эссе о мыслителе, британский драматург Том Стоппард вдохновился его стилем и идеями и написал большую пьесу, посвященную жизни Герцена, которая, кстати, до сих пор идет в Москве и стала культурным феноменом, пусть бы и небольшим. Обсуждать же Герцена сегодня на радио или в прессе начинают с упоминания именно этой пьесы. Более того, метафору и название своей книги «Беременная вдова» другой британский писатель Мартин Эмис взял непосредственно у Герцена. И поместил цитату из мыслителя в качестве эпиграфа к своей книге, будто ретвитнул твит какого-то популярного микроблоггера.
Нет, сам Герцен ценен для культуры нынче не благодаря своим текстам или даже автобиографии. Он ценен яркими и короткими мыслями, которые разбросал по своим текстам. И эти мысли могут быть любопытны и цельны сами по себе, вне контекста. А потому он еще как-то читается сегодня: многие его небольшие идеи можно взять и представить, будто они написаны в качестве заметки на Фейсбуке или в Твиттере. И это, конечно, доказывает абсолютную современность Александра Герцена и, более того, его популярность не только у историков.
http://www.russ.ru/pole/Gercen-pishet-v-Tvitter
Герцен пишет в Твиттер
Юбилей Герцена
Александр Павлов
От редакции. 6 апреля 2012 года исполняется двести лет со дня рождения одного из самых ярких мыслителей XIX века - Александра Герцена. О фигуре мыслителя и его значимости для сегодняшнего дня «Русский журнал» попросил написать Александра Павлова, доцента НИУ ВШЭ, наверное, лучшего в России специалиста по мысли и творчеству Герцена.
* * *
Иногда на занятиях я говорю своим студентам: я никогда не рассказывал вам, но я раньше, до того как стать преподавателем, учился в университете. Распознавая в этой фразе шутку, они почему-то начинают смеяться. Так вот, я действительно учился в университете и каждый год писал курсовые, неизменно посвящая их одному предмету - жизни и взглядам Александра Герцена. Позднее я написал и защитил диссертацию, посвященную этому же предмету. За время своей учебы я прочитал два полных собрания сочинений Герцена - под редакций Михаила Лемке и советское. Изучил тома Литературного наследства, посвященные Герцену и его окружению, проштудировал все, что про него писали или говорили на русском, даже если упоминали его походя. Прочитав все на русском, я обратился к западным исследователям, ограничившись, правда, англоязычными источниками.
Так вот, во времена моего студенчества, выступая перед однокурсниками, которых мало интересовала философия, тем более русская, мне приходилось как-то выкручиваться, чтобы заставить себя слушать. Большого ораторского опыта у меня не было, а потому нужно было делать ставку на то, что рассказываешь, а не на то, как рассказываешь. Но мои рассказы о теории «русского социализма» Герцена неизменно вызывали тоску, зевоту, дрему, хотя никогда пренебрежительное отношение. Еще раз подчеркну, дело было не во мне, а в предмете. Сегодня, конечно, студентам совсем тяжело сосредоточить свое внимание даже на самых интересных вещах. Тогда я стал перемежать свои рассказы с биографическими данными, вспоминая к месту «жареные факты», иногда предлагая собственные оценки, делая отступления по теме и т.д. Я сосредотачивался скорее на личности Александр Герцена, нежели на его «философии».
Добился ли я успеха? Возможно, читатели не знают, но я уже давно - не студент. И не так давно я встретил свою однокурсницу, которая отказалась и от философии, и от политологии, и, получив еще одно образование за рубежом, стала работать в области кинематографа. При встрече она вспомнила о том, что я когда-то занимался Герценом, и сказала: «Саша, я помню, какие доклады ты делал о русских радикалах и Герцене в частности, когда мы учились. Ты, бывало, рассказывал про то, кто с кем и как тусовался и все такое. И тогда, слушая тебя, я поняла, что русская философия да и вообще политическая философия может быть интересной»…
И сегодня, в двухсотлетний юбилей Александра Ивановича Герцена я подумал: а что если сермяжная правда жизни идей в том и заключается, что этот, да и всякий другой мыслитель сегодня может быть даже не актуальным, а хотя бы интересным, не благодаря своей философии («Письма об изучении природы» и «Дилетантизм в науке» даже по непритязательным требованиям русской философии все-таки слабоваты), но исключительному обаянию личности и сложной, но, разумеется, интересной биографии? А что, если значение Герцена заключается не в его политических идеях или суровой борьбе с самодержавием, но в его актуальности для культуры? В конце концов, оказалось, что, когда я засовывал горькие пилюли русского социализма в сладкую докторскую колбасу жареных фактов, то в итоге-то осталась именно колбаса, в то время как пилюли, прямо как в фильме «Операция “Ы” и другие приключения Шурика», были выплюнуты. Точно также и Славой Жижек запомнится скорее анекдотами и рассказами про фильмы, которые он смотрел, нежели своими интерпретациями Лакана и Маркса.
Я отнюдь не отрицаю, что Герцена надо читать и перечитывать. Однако это должны делать именно те, кому это нравится и кому это интересно. Но в юбилейный год о Герцене начинают говорить и в очередной раз пережевывать старые факты, находить скучные цитаты и т.д. Вскоре понимая это, спикеры начинают углубляться в его биографию, и тогда беседы или тексты становятся более интересными и живыми. Я это к тому, что не нужно насиловать скучными материалами читателей всяких ресурсов только потому, что случился чей-то большой юбилей. Интересующиеся почитают и без того. Те, кому это не интересно, будут злиться. Однако, еще раз подчеркну, Герцен может быть популярен и актуален сегодня. И вот почему.
Самыми любопытными и яркими биографами и, можно сказать, популяризаторами Герцена были американский историк Мартин Малиа и британский мыслитель Исайя Берлин. Оба они оригинальным образом интерпретировали политические идеи Герцена. Мартин Малиа видел в нем зародыши той извращенной, но последовательной логики, которая привела к появлению Советского Союза. То есть Герцен для Малиа был политическим врагом, истоком ужасной идеи, которую историк хотел откопать и показать городу и миру. Тогда это было интересно и очень злободневно. Берлин же писал про то, какой Герцен молодец, что писал он про свободу лица и в спорах со своими оппонентами всегда и во всем был прав. В итоге эту мысль до конца довела ученица Берлина Айлин Келли, ответив на вопрос «Был ли Герцен либералом?» утвердительно. Малиа писал фундаментально, основательно. Берлин - поверхностно и легковесно. Хотя лично я отдаю предпочтение Малиа, но все же вынужден признать, что дальновиднее оказался Берлин.
Берлин поместил Герцена в культурный контекст и показал значение скорее его личности и некоторых идей для политической философии вообще, в то время как Малиа читал мыслителя исключительно идеологически. И оказалось, что жизнь Герцена сегодня и в современной культуре стала возможна благодаря Берлину. Почитав берлинские эссе о мыслителе, британский драматург Том Стоппард вдохновился его стилем и идеями и написал большую пьесу, посвященную жизни Герцена, которая, кстати, до сих пор идет в Москве и стала культурным феноменом, пусть бы и небольшим. Обсуждать же Герцена сегодня на радио или в прессе начинают с упоминания именно этой пьесы. Более того, метафору и название своей книги «Беременная вдова» другой британский писатель Мартин Эмис взял непосредственно у Герцена. И поместил цитату из мыслителя в качестве эпиграфа к своей книге, будто ретвитнул твит какого-то популярного микроблоггера.
Нет, сам Герцен ценен для культуры нынче не благодаря своим текстам или даже автобиографии. Он ценен яркими и короткими мыслями, которые разбросал по своим текстам. И эти мысли могут быть любопытны и цельны сами по себе, вне контекста. А потому он еще как-то читается сегодня: многие его небольшие идеи можно взять и представить, будто они написаны в качестве заметки на Фейсбуке или в Твиттере. И это, конечно, доказывает абсолютную современность Александра Герцена и, более того, его популярность не только у историков.
http://www.russ.ru/pole/Gercen-pishet-v-Tvitter