(no subject)
На работе очень холодно. Просто дико холодно. В доме гоф-интенданта Петра I, Петра Ивановича Мошкова, так холодно, что и сидя в уличной одежде у включенного радиатора, полноценно согреться не получается. Сижу я рядышком с обогревателем, жмусь к нему поближе, а самой вспоминается одна холодная зима из моего школьного времени.
Я тогда классе в девятом, наверное, училась. Не помню, в какую смену у нас проходили у нас уроки, но, когда я приезжала из школы домой, мамы ещё в течение пары часов не было дома. Это время, наверное, можно было провести с какой-то общественной пользой, но единственное, чего просила моя душа - это лечь на диван, придвинуть к нему поближе обогреватель, да так, чтобы если б я улеглась поперек разложенного дивана, свисающие мои ноги были бы обогреваемы горячим, почти огненным воздухом раскаленного радиатора, и вздремнуть часок. Причем вздремнуть, лёжа исключительно на пузе, чтобы пришедшая с работы мама застала меня спящей жопой кверху.
Предварительно, кстати, я успевала умять перед телевизором несколько щедрых кусков вкуснющей булки "Плетёнки" вприхлёбку со сладким чаем. Вкусно было. И тепло. И давно.
Я тогда классе в девятом, наверное, училась. Не помню, в какую смену у нас проходили у нас уроки, но, когда я приезжала из школы домой, мамы ещё в течение пары часов не было дома. Это время, наверное, можно было провести с какой-то общественной пользой, но единственное, чего просила моя душа - это лечь на диван, придвинуть к нему поближе обогреватель, да так, чтобы если б я улеглась поперек разложенного дивана, свисающие мои ноги были бы обогреваемы горячим, почти огненным воздухом раскаленного радиатора, и вздремнуть часок. Причем вздремнуть, лёжа исключительно на пузе, чтобы пришедшая с работы мама застала меня спящей жопой кверху.
Предварительно, кстати, я успевала умять перед телевизором несколько щедрых кусков вкуснющей булки "Плетёнки" вприхлёбку со сладким чаем. Вкусно было. И тепло. И давно.