...подвязка, но не тесьма, а длинная и не слишком узкая шелковая лента, от пояса или корсета, уж и не знаю как к ней крепится чулок, кажется каким-то узлом, и дальше свободно свисающая вдоль бедра вниз до колена. Белые же шелковые чулки и платье.
Ее родители мучительно долго собирающиеся в оперА, прекрасно понимающие происходящее и беззлобно посмеивающиеся. Ее компаньонка, в черном, она старше и спокойнее, у нее прямой прозрачный взгляд и едва заметная мерцающая улыбка.
В происходящем нет ни напряжения ни ожидания, нет даже предвкушения, оно просто происходит, время журчит ручьем и разбрасывает солнечные блики, рассыпается радугой эроса, филии, агапе и строге.
Я смотрю на ее румянец, на плывущий взгляд, на тонкий шелк странной подвязки и ощущаю как в моем сознании медленно и невесомо кружит мысль. Мысль о том, что трепетность - это то что уходит навсегда оставляя после себя опытность. И, иногда, нежность.
Honi soit qui mal y pense.