Выбирая горизонталь
Оригинал взят у ludmilapsyholog в Выбирая горизонталь
В последние дни в ленте много текстов типа: не понимаю, как могут умные вроде бы люди с демократической системой ценностей поддерживать Навального? Который в таком-то году ужОс что сказал, а в таком-то ужОс куда ходил, а еще в Твиттере написал ужОс-ужОс-ужОс. И вообще ле-ги-ти-ми-зи-рует (тьфу ты пропасть, не выговорить) нечестные выборы.
Видимо, правильно было бы объясниться.
Главная беда нашей страны, по моему убеждению, не Путин, не коррупция, не дороги и даже не дураки. Главная беда -- вертикаль.
За последние сто лет у нас были полностью разрушены либо заменены симулякрами все горизонтальные структуры. Помните, как это было в советское время: профсоюзы, которые не профсоюзы, тимуровцы, которые не тимуровцы, партия, которая не партия. Сферой политической и общественной жизни оно не ограничивалось, в СССР не осталось и следа от университетской автономии, от свободных творческих союзов. В пределе и соседи должны были перестать быть соседями (и перестали кое-где), и семья должна была перестать быть семьей (и частично перестала). Все, что не запрещалось прямо, было симулякром: руководилось сверху, по вертикали, не имело возможности отстаивать собственые правила и границы, не было результатом самоорганизации людей. Все вопросы и проблемы решались только через обращение наверх -- к начальству. В "прогрессивных" советских пьесах "правильных" героев всегда спасал председатель обкома, который, как бог из машины, десантировался на сцену в финале и раздавал всем сестрам по серьгам. "Вот приедет барин, барин нас рассудит".
В результате общество представляло собой не социальную ткань, где каждый соединен с другими множеством нитей, принадлежностью к разнообразным самоорганизующимся группам, а социальную трясину, зыбучий песок отдельных и одиноких людей, каждый из которых никому не верит и живет под девизами: "А что я могу сделать?", "Никому ничего не надо", "Лучше не высовываться" и тому подобными.
И это вообще-то страшно. Помню эпизод, пару лет назад, когда я утром садилась в электричку, она подошла, все рванули к дверям. И тут у меня нога попадает в выбоину в асфальте, я теряю равновесие и начинаю падать. Падаю медленно, потому что стараюсь удержаться на ногах как-то. И знаете, что делали люди вокруг, а их было много? Они расступались. Обегали меня на ходу. Уклонялись в сторону. Чтобы не задержаться на лишнюю секунду и не опоздать на электричку (следующая была через пять минут), успеть занять место. Каждому из них ничего бы не стоило просто протянуть руку -- мне бы хватило, чтобы устоять. Но толпа расступалась, а не подхватывала. Я упала, ударилась не сильно, но состояние было паршивое. Одно из самых неприятных воспоминаний -- не падение, а именно эта, как в дурном сне, расступающаяся толпа.
В 90-е, после первого шока, это чуть-чуть, местами, стало меняться. А меняться оно всегда начинает именно с помощи падающим и слабым. Кто-то, кто получил в жизни больше ресурса, может быть, имел лучшую семьи, или друзей, или сам вытащил себя за волосы из социального болота, вдруг решает, что он не отойдет, а подхватит. Появились зачатки благотворительности, первые социальные проекты, волонтерские движения, непрофессиональные пока, на коленке. Одновременно где-то возникали новые -- снизу созданные -- профсоюзы, независимые, негосударственные школы и вузы со своим укладом, первые ТСЖ, местное самоуправление и прочие слабые пока, редкие, но все же живые кусочки социальной ткани, горизонтальных связей, живой травы среди бетонных развалин былого имперского величия.
Потом с нами случилась реакция в виде Преемничка, и опять стали мэйнстримом вертикаль власти, тотальный контроль, "больше трех не собираться" . Мы не очень пока осознаем урон, нанесенный обществу этой реакцией, но он был огромен. В регионах за первую половину нулевых умерли, были закрыты, ушли под госкрышу и выродились многие тысячи начинающих, только зародившихся горизонтальных структур. Большинство из них даже не были зарегистрированы -- люди просто собирались и что-то делали, потом это стало сложнее, потом совсем сложно, потом невозможно. Кто-то пробился и создал все же сильные общественные организации, большинство выгорели и сдались. То же касается и поддерживающих политические партии -- сколько реальных, живых активистов того же "Яблока" было в регионах! И сколько осталось сейчас?
Однако живое хочет жить, трава продирается сквозь асфальт, и социальная сфера все равно развивалась, профессионализировалась, становилась на ноги. В волонтерском движении участвуют, хотя бы время от времени, миллионы людей по стране. И все больше понимают, что дело не только в случайном чьем-то падении. Все сложнее и серьезнее. Так за становлением социального уровня следует зарождение уровня гражданского. Мы устали ловить падающих, мы хотим устроить жизнь так, чтобы сироты, нищие, наркозависимые, безнадежно больные не сыпались нам в руки в таких количествах, чтобы беда не воспроизводилась системно. Нам надоело платить налоги, на которые строят дворцы и покупают виллы в Майями, а потом еще из своих денег собирать на операции детям. Нам надоело, что мы делаем за государство его работу, а оно еще проверяет, запрещает, и собирает дань. Нам надоело, что наша работа зависит от чиновников, которые либо некомпетентны, либо корыстны.
Это неизбежный процесс -- социальная активность упирается в стенку, устает биться об нее лбом и переходит в активность гражданскую. Среди моего круга знакомых множество тех, кто ходил на митинги оппозиции, был наблюдателем, поддерживал политзаключенных, пересекается с множеством тех, кто так или иначе волонтерит или профессионально работает в социальных проектах, процентов на 90. Одно вырастает из другого, хотя и не всегда прямо. И там, наверху, это прекрасно если не понимают, иначе откуда бы эти все закидоны: то им волонтеров всех перепиши, то фонд "Адвита" им иностранный агент. Спинным мозгом чуют.
Гражданский уровень долго едва тлел в виде акций 31 числа и стойкой борьбы отдельных журналистов и правозащитников, многие из которых были просто физически уничтожены. И вдруг в позапрошлом декабре он родился вновь и явил себя миру. "Вы украли наши голоса" -- возмутились люди, весьма порой далекие от политики и часто затрудняющиеся сформулировать свои политические взгляды. За считанные недели индекс гражданской компетенции рванул вверх и продолжает расти, хоть и медленнее, до сих пор.
И вот только вслед за становлением гражданского уровня встает на повестку дня уровень политический. Партии там, программы, идеологии и прочее. Когда мы уже являемся субъектами власти в стране и начинаем ее делить между собой с помощью политических процедур. Только тогда становится актуальными вопросы: "А что тот или иной кандидат предлагает? А кого выбирать? А на каких условиях поддерживать? " и т. д. и т. п. Нам до этого уровня еще пахать и пахать. И на данный момент вопросы, стоит ли легитимизировать выборы, да можно ли поддерживать того, кто не вполне устраивает по идеологии, они как у учительницы Софьи Лысенковой -- опережающее обучение. То есть думать и говорить про это надо, на будущее, но сейчас пока это не актуально. Контрольную по этой теме придется писать гораздо позже (если доживем).
Сейчас интересно все и всё, что способствует формированию и развитию гражданского уровня.
Это очень хорошо выразил в том самом позапрошлом декабре stelazin
Он написал: "ВЫ И ЕСТЬ послание". Не в том суть, что именно говорится, какие идеи и лозунги произносится. Суть -- это люди, которые изменились и больше не хотят терпеть.
Это суть гражданского уровня, люди говорят: мы есть, это наша страна, мы хотим и мы будем субъектом власти в ней, а ты, вертикаль, знай свое место. Когда митинг на Болотной или Сахарова скандировал "Мы здесь власть", это было смешно, потому что это был митинг, разрешенный в загончике. Но в каждой шутке есть доля шутки, и если поставить этот слоган в правильную модальность: "Мы здесь НАМЕРЕНЫ СТАТЬ властью", он станет менее складным, но верным. Сколько времени и сил понадобится на осуществление намерения? Осуществится ли оно вообще? Я не знаю и никто не знает. Но важно сейчас именно то, что работает на гражданский уровень.
И я не знаю сегодня другого общественного деятеля и политика, который делает для его становления больше, чем Алексей Навальный. Как-то у него получается. Он втыкает свои проекты и идеи, себя самого, как клин, в наше социальное болото и вокруг него зыбучий песок начинает обретать структуру и форму, преобразовываться в социальную ткань. Обычные люди вдруг сбрасывают с себя морок вечного "безнадежно", "а что я могу" и "мне что, больше всех надо" и начинают вести себя как граждане. Он умеет давать синхронизирующий импульс. Он умеет производить обратную инверсию, превращая симулякр во что-то вполне пригодное к употреблению, из псевдовыборов делая отличный тренажер гражданской компетентности. И еще умеет, не уклоняясь от ответственности, когда дело пахнет жаренным, делиться победой и не тянуть одеяло на себя, когда что-то получается.
Умение превращать апатию в действие, разобщенность в согласованность, ставить задачи, точно вписанные в зону ближайшего развития, требующие усилий, но усилий подъемных, -- редкое в наших краях. Я видела это раньше у людей из социальной сферы, например, так же умеет Альшанская (которая не любит Навального). Но в политике на данный момент таких больше нет.
Я очень надеюсь, что такие люди еще появятся в ближайшие год-два-пять-десять. Что у них будут разные программы и идеи, разные достоинства и разные косяки. Что общими усилиями они -- мы -- что-то пригодное для жизни из своего болота соорудим. И уж тогда мы придирчиво рассмотрим, где что и кто писал в Твиттере, кто достоин, и кто недостоин нашего драгоценного голоса. Но эту стадию еще надо заработать.
Вертикаль имеет нас. Все эти бесконечные обсуждения планов и замыслов Кремля -- это вертикаль. Все эти бесконечные перебирания недостатков и косяков Навального и мечты о "кандидате, за которого мне будет приятно голосовать" -- это вертикаль. Это все та же мечта о "правильном" барине, который приедет и рассудит, а пока я просто посижу, подожду.
Я понимаю либералов со стажем, которые десятилетиями не могли противопоставить режиму ничего, кроме собственной моральной правоты. Они прожили жизнь в парадигме "вокруг рабский народ, сделать ничего нельзя, можно только сохранить себя, крепко держась за принципы", прожили не потому, что так хотели, а потому что действительно ничего больше нельзя было поделать, через этапы выздоровления социума не перепрыгнешь. Я их понимаю, и каждый имеет право сохранять свою привычную и комфортную для себя картину мира и хранить белизну своего пальто, хотя могли бы быть и повежливее в дискуссиях (впрочем, это ко всем относится). А мне надоело.
Я понимаю также риски, связанные с превращением в вертикаль самого Навального, так что хорошо, что звучат голоса против (только, еще раз, хорошо бы повежливее, без оскорблений и вольных интерпретаций). Но без рисков нет развития.
Поэтому 8-го числа я проголосую за Навального, программу которого не читала -- просто некогда. А вот за ходом его кампании следила.
Я проголосую не за него лично, а за тех девочек и мальчиков, которые все эти дни мерзли и мокли на кубах. За профессионалов, которые работали круглосуточно в его штабе. За тех москвичей, которые на своих машинах развозили по ночам газеты. За тех немосквичей, которые сорвались и приехали, чтобы помогать.
Навальный то ли станет, то ли нет, то ли мэром, то ли зэком, а опыт этих людей с ними останется, и мне тепло думать, что они живут здесь, рядом, в моем городе. Они сумели действовать совместно раз -- сумеют и другой, и третий, и может быть, когда-нибудь, в нашем городе невозможно будет упасть в толпе.
Так что я проголосую за них. За горизонталь.
В последние дни в ленте много текстов типа: не понимаю, как могут умные вроде бы люди с демократической системой ценностей поддерживать Навального? Который в таком-то году ужОс что сказал, а в таком-то ужОс куда ходил, а еще в Твиттере написал ужОс-ужОс-ужОс. И вообще ле-ги-ти-ми-зи-рует (тьфу ты пропасть, не выговорить) нечестные выборы.
Видимо, правильно было бы объясниться.
Главная беда нашей страны, по моему убеждению, не Путин, не коррупция, не дороги и даже не дураки. Главная беда -- вертикаль.
За последние сто лет у нас были полностью разрушены либо заменены симулякрами все горизонтальные структуры. Помните, как это было в советское время: профсоюзы, которые не профсоюзы, тимуровцы, которые не тимуровцы, партия, которая не партия. Сферой политической и общественной жизни оно не ограничивалось, в СССР не осталось и следа от университетской автономии, от свободных творческих союзов. В пределе и соседи должны были перестать быть соседями (и перестали кое-где), и семья должна была перестать быть семьей (и частично перестала). Все, что не запрещалось прямо, было симулякром: руководилось сверху, по вертикали, не имело возможности отстаивать собственые правила и границы, не было результатом самоорганизации людей. Все вопросы и проблемы решались только через обращение наверх -- к начальству. В "прогрессивных" советских пьесах "правильных" героев всегда спасал председатель обкома, который, как бог из машины, десантировался на сцену в финале и раздавал всем сестрам по серьгам. "Вот приедет барин, барин нас рассудит".
В результате общество представляло собой не социальную ткань, где каждый соединен с другими множеством нитей, принадлежностью к разнообразным самоорганизующимся группам, а социальную трясину, зыбучий песок отдельных и одиноких людей, каждый из которых никому не верит и живет под девизами: "А что я могу сделать?", "Никому ничего не надо", "Лучше не высовываться" и тому подобными.
И это вообще-то страшно. Помню эпизод, пару лет назад, когда я утром садилась в электричку, она подошла, все рванули к дверям. И тут у меня нога попадает в выбоину в асфальте, я теряю равновесие и начинаю падать. Падаю медленно, потому что стараюсь удержаться на ногах как-то. И знаете, что делали люди вокруг, а их было много? Они расступались. Обегали меня на ходу. Уклонялись в сторону. Чтобы не задержаться на лишнюю секунду и не опоздать на электричку (следующая была через пять минут), успеть занять место. Каждому из них ничего бы не стоило просто протянуть руку -- мне бы хватило, чтобы устоять. Но толпа расступалась, а не подхватывала. Я упала, ударилась не сильно, но состояние было паршивое. Одно из самых неприятных воспоминаний -- не падение, а именно эта, как в дурном сне, расступающаяся толпа.
В 90-е, после первого шока, это чуть-чуть, местами, стало меняться. А меняться оно всегда начинает именно с помощи падающим и слабым. Кто-то, кто получил в жизни больше ресурса, может быть, имел лучшую семьи, или друзей, или сам вытащил себя за волосы из социального болота, вдруг решает, что он не отойдет, а подхватит. Появились зачатки благотворительности, первые социальные проекты, волонтерские движения, непрофессиональные пока, на коленке. Одновременно где-то возникали новые -- снизу созданные -- профсоюзы, независимые, негосударственные школы и вузы со своим укладом, первые ТСЖ, местное самоуправление и прочие слабые пока, редкие, но все же живые кусочки социальной ткани, горизонтальных связей, живой травы среди бетонных развалин былого имперского величия.
Потом с нами случилась реакция в виде Преемничка, и опять стали мэйнстримом вертикаль власти, тотальный контроль, "больше трех не собираться" . Мы не очень пока осознаем урон, нанесенный обществу этой реакцией, но он был огромен. В регионах за первую половину нулевых умерли, были закрыты, ушли под госкрышу и выродились многие тысячи начинающих, только зародившихся горизонтальных структур. Большинство из них даже не были зарегистрированы -- люди просто собирались и что-то делали, потом это стало сложнее, потом совсем сложно, потом невозможно. Кто-то пробился и создал все же сильные общественные организации, большинство выгорели и сдались. То же касается и поддерживающих политические партии -- сколько реальных, живых активистов того же "Яблока" было в регионах! И сколько осталось сейчас?
Однако живое хочет жить, трава продирается сквозь асфальт, и социальная сфера все равно развивалась, профессионализировалась, становилась на ноги. В волонтерском движении участвуют, хотя бы время от времени, миллионы людей по стране. И все больше понимают, что дело не только в случайном чьем-то падении. Все сложнее и серьезнее. Так за становлением социального уровня следует зарождение уровня гражданского. Мы устали ловить падающих, мы хотим устроить жизнь так, чтобы сироты, нищие, наркозависимые, безнадежно больные не сыпались нам в руки в таких количествах, чтобы беда не воспроизводилась системно. Нам надоело платить налоги, на которые строят дворцы и покупают виллы в Майями, а потом еще из своих денег собирать на операции детям. Нам надоело, что мы делаем за государство его работу, а оно еще проверяет, запрещает, и собирает дань. Нам надоело, что наша работа зависит от чиновников, которые либо некомпетентны, либо корыстны.
Это неизбежный процесс -- социальная активность упирается в стенку, устает биться об нее лбом и переходит в активность гражданскую. Среди моего круга знакомых множество тех, кто ходил на митинги оппозиции, был наблюдателем, поддерживал политзаключенных, пересекается с множеством тех, кто так или иначе волонтерит или профессионально работает в социальных проектах, процентов на 90. Одно вырастает из другого, хотя и не всегда прямо. И там, наверху, это прекрасно если не понимают, иначе откуда бы эти все закидоны: то им волонтеров всех перепиши, то фонд "Адвита" им иностранный агент. Спинным мозгом чуют.
Гражданский уровень долго едва тлел в виде акций 31 числа и стойкой борьбы отдельных журналистов и правозащитников, многие из которых были просто физически уничтожены. И вдруг в позапрошлом декабре он родился вновь и явил себя миру. "Вы украли наши голоса" -- возмутились люди, весьма порой далекие от политики и часто затрудняющиеся сформулировать свои политические взгляды. За считанные недели индекс гражданской компетенции рванул вверх и продолжает расти, хоть и медленнее, до сих пор.
И вот только вслед за становлением гражданского уровня встает на повестку дня уровень политический. Партии там, программы, идеологии и прочее. Когда мы уже являемся субъектами власти в стране и начинаем ее делить между собой с помощью политических процедур. Только тогда становится актуальными вопросы: "А что тот или иной кандидат предлагает? А кого выбирать? А на каких условиях поддерживать? " и т. д. и т. п. Нам до этого уровня еще пахать и пахать. И на данный момент вопросы, стоит ли легитимизировать выборы, да можно ли поддерживать того, кто не вполне устраивает по идеологии, они как у учительницы Софьи Лысенковой -- опережающее обучение. То есть думать и говорить про это надо, на будущее, но сейчас пока это не актуально. Контрольную по этой теме придется писать гораздо позже (если доживем).
Сейчас интересно все и всё, что способствует формированию и развитию гражданского уровня.
Это очень хорошо выразил в том самом позапрошлом декабре stelazin
Он написал: "ВЫ И ЕСТЬ послание". Не в том суть, что именно говорится, какие идеи и лозунги произносится. Суть -- это люди, которые изменились и больше не хотят терпеть.
Это суть гражданского уровня, люди говорят: мы есть, это наша страна, мы хотим и мы будем субъектом власти в ней, а ты, вертикаль, знай свое место. Когда митинг на Болотной или Сахарова скандировал "Мы здесь власть", это было смешно, потому что это был митинг, разрешенный в загончике. Но в каждой шутке есть доля шутки, и если поставить этот слоган в правильную модальность: "Мы здесь НАМЕРЕНЫ СТАТЬ властью", он станет менее складным, но верным. Сколько времени и сил понадобится на осуществление намерения? Осуществится ли оно вообще? Я не знаю и никто не знает. Но важно сейчас именно то, что работает на гражданский уровень.
И я не знаю сегодня другого общественного деятеля и политика, который делает для его становления больше, чем Алексей Навальный. Как-то у него получается. Он втыкает свои проекты и идеи, себя самого, как клин, в наше социальное болото и вокруг него зыбучий песок начинает обретать структуру и форму, преобразовываться в социальную ткань. Обычные люди вдруг сбрасывают с себя морок вечного "безнадежно", "а что я могу" и "мне что, больше всех надо" и начинают вести себя как граждане. Он умеет давать синхронизирующий импульс. Он умеет производить обратную инверсию, превращая симулякр во что-то вполне пригодное к употреблению, из псевдовыборов делая отличный тренажер гражданской компетентности. И еще умеет, не уклоняясь от ответственности, когда дело пахнет жаренным, делиться победой и не тянуть одеяло на себя, когда что-то получается.
Умение превращать апатию в действие, разобщенность в согласованность, ставить задачи, точно вписанные в зону ближайшего развития, требующие усилий, но усилий подъемных, -- редкое в наших краях. Я видела это раньше у людей из социальной сферы, например, так же умеет Альшанская (которая не любит Навального). Но в политике на данный момент таких больше нет.
Я очень надеюсь, что такие люди еще появятся в ближайшие год-два-пять-десять. Что у них будут разные программы и идеи, разные достоинства и разные косяки. Что общими усилиями они -- мы -- что-то пригодное для жизни из своего болота соорудим. И уж тогда мы придирчиво рассмотрим, где что и кто писал в Твиттере, кто достоин, и кто недостоин нашего драгоценного голоса. Но эту стадию еще надо заработать.
Вертикаль имеет нас. Все эти бесконечные обсуждения планов и замыслов Кремля -- это вертикаль. Все эти бесконечные перебирания недостатков и косяков Навального и мечты о "кандидате, за которого мне будет приятно голосовать" -- это вертикаль. Это все та же мечта о "правильном" барине, который приедет и рассудит, а пока я просто посижу, подожду.
Я понимаю либералов со стажем, которые десятилетиями не могли противопоставить режиму ничего, кроме собственной моральной правоты. Они прожили жизнь в парадигме "вокруг рабский народ, сделать ничего нельзя, можно только сохранить себя, крепко держась за принципы", прожили не потому, что так хотели, а потому что действительно ничего больше нельзя было поделать, через этапы выздоровления социума не перепрыгнешь. Я их понимаю, и каждый имеет право сохранять свою привычную и комфортную для себя картину мира и хранить белизну своего пальто, хотя могли бы быть и повежливее в дискуссиях (впрочем, это ко всем относится). А мне надоело.
Я понимаю также риски, связанные с превращением в вертикаль самого Навального, так что хорошо, что звучат голоса против (только, еще раз, хорошо бы повежливее, без оскорблений и вольных интерпретаций). Но без рисков нет развития.
Поэтому 8-го числа я проголосую за Навального, программу которого не читала -- просто некогда. А вот за ходом его кампании следила.
Я проголосую не за него лично, а за тех девочек и мальчиков, которые все эти дни мерзли и мокли на кубах. За профессионалов, которые работали круглосуточно в его штабе. За тех москвичей, которые на своих машинах развозили по ночам газеты. За тех немосквичей, которые сорвались и приехали, чтобы помогать.
Навальный то ли станет, то ли нет, то ли мэром, то ли зэком, а опыт этих людей с ними останется, и мне тепло думать, что они живут здесь, рядом, в моем городе. Они сумели действовать совместно раз -- сумеют и другой, и третий, и может быть, когда-нибудь, в нашем городе невозможно будет упасть в толпе.
Так что я проголосую за них. За горизонталь.