Калейдоскоп
Ты знаешь, я всё это уже где-то видела. Когда не хочется секса, но ты понимаешь, что вот с ним надо. Ну потому, что так надо. А тело, оно не прощает такого обращения с собой. Оно закрывается, становится холодным.
Он весь такой большой и надежный, а главное, нравится маме. Так вот и жила бы с ним, мама. А он весь такой добрый и милый, и весь из себя положительный. А я не хочу с ним спать в одной кровати, мама. Я не могу, мама.
И вот появляются мальчики, которые вроде бы будят в теле какие-то чувства. Один из них так нежно проводит по щеке рукой и целует прядь волос. И я иду за ним в ночь с какой-то глупой надеждой - может хоть в этот раз?
А однажды этот мальчик тебя бросает. Ну потому, что ты подняла его самооценку, придала ему уверенности в себе, и у него появилась девушка. Нормальная девушка, с которой можно не прячась гулять по паркам, сидеть в кафе, засыпать в обнимку, куда-то уезжать на пару дней. Которая готова принадлежать ему целиком и полностью. Не то, что ты - суррогат.
И ночью ты куришь, стоя на подоконнике, по пояс высунувшись в форточку, чтобы он в спальне не почувствовал запах дыма. Но он просыпается, шлепает босыми ногами на кухню, ласково снимает с подоконника, так бережно, словно из петли вынимает, спрашивает что случилось, успокаивает, как маленькую, ты в порядке?
Да, я в полном порядке! Курить что-то, блять, захотелось посреди ночи.
Потом появляется другой, невероятно теплый мальчик. Крепко обнимает и целует запястья рук. Идешь за ним в ночь всё с той же надеждой, и он пытается зализывать тебе раны: душевную и ещё ту, что у всех девочек вдоль. И такой бурный роман, на всё наплевать.
Но через месяц всё по новой: куришь, высунувшись из форточки, дрожа от холода и от обиды. Пьешь коньяк, и трахаешься с лучшим другом, так по привычке, он кажется ещё вызывает какой-то отклик в твоем теле.
Опять мальчик - такой нескладный, длинный и худой. Неумело ласкается и смущенно дышит в ухо. Ты замираешь от его застенчивости и чистоты, как перед красивой бабочкой.
Он позволяет тебе соблазнить себя, обещает любить вечно и преданно. И через пару недель говорит то же самое другой девочке, такой же рыжей и так нагло похожей на тебя.
Опять на подоконнике, как в петле. Детальки отражаются в трех зеркалах - в глазке калейдоскопа складываются картинки, каждая кажется уникальной. А это всего лишь несколько ярких камушков.
Мне кажется, или тут сильно попахивает Петрушевской? А?
Он весь такой большой и надежный, а главное, нравится маме. Так вот и жила бы с ним, мама. А он весь такой добрый и милый, и весь из себя положительный. А я не хочу с ним спать в одной кровати, мама. Я не могу, мама.
И вот появляются мальчики, которые вроде бы будят в теле какие-то чувства. Один из них так нежно проводит по щеке рукой и целует прядь волос. И я иду за ним в ночь с какой-то глупой надеждой - может хоть в этот раз?
А однажды этот мальчик тебя бросает. Ну потому, что ты подняла его самооценку, придала ему уверенности в себе, и у него появилась девушка. Нормальная девушка, с которой можно не прячась гулять по паркам, сидеть в кафе, засыпать в обнимку, куда-то уезжать на пару дней. Которая готова принадлежать ему целиком и полностью. Не то, что ты - суррогат.
И ночью ты куришь, стоя на подоконнике, по пояс высунувшись в форточку, чтобы он в спальне не почувствовал запах дыма. Но он просыпается, шлепает босыми ногами на кухню, ласково снимает с подоконника, так бережно, словно из петли вынимает, спрашивает что случилось, успокаивает, как маленькую, ты в порядке?
Да, я в полном порядке! Курить что-то, блять, захотелось посреди ночи.
Потом появляется другой, невероятно теплый мальчик. Крепко обнимает и целует запястья рук. Идешь за ним в ночь всё с той же надеждой, и он пытается зализывать тебе раны: душевную и ещё ту, что у всех девочек вдоль. И такой бурный роман, на всё наплевать.
Но через месяц всё по новой: куришь, высунувшись из форточки, дрожа от холода и от обиды. Пьешь коньяк, и трахаешься с лучшим другом, так по привычке, он кажется ещё вызывает какой-то отклик в твоем теле.
Опять мальчик - такой нескладный, длинный и худой. Неумело ласкается и смущенно дышит в ухо. Ты замираешь от его застенчивости и чистоты, как перед красивой бабочкой.
Он позволяет тебе соблазнить себя, обещает любить вечно и преданно. И через пару недель говорит то же самое другой девочке, такой же рыжей и так нагло похожей на тебя.
Опять на подоконнике, как в петле. Детальки отражаются в трех зеркалах - в глазке калейдоскопа складываются картинки, каждая кажется уникальной. А это всего лишь несколько ярких камушков.
Мне кажется, или тут сильно попахивает Петрушевской? А?