"Она вернулась" (Коротенький веселый рассказ)
Я сидел в подвале и смотрел, как холодная луна показалась в высоком окошке, забранном решеткой. Еще пол часа - и она поднимется выше, оставит меня одного, холодная и неприступная. Одинокая. А я - нет. Ко мне вернулась она.
Все, что было с ней связано, вмиг пронеслось передо мной, сложившись в ясный путь с финалом здесь, в подвале. Все мои ошибки, все попытки уйти - все было тщетно. И вот сейчас я здесь, один, вырвался из ее душных объятий, и она уже не сможет меня задержать! Я сбил ее со следа, юркнул в подвал, о котором даже она ничего не знает - с ее хваленой ФСБ-шной выучкой! Я припер дверь так хорошо, что ей не поможет и черный пояс по карате - только автоген. Но автоген лежит сейчас в багажнике ее джипа, разбитый молотком - я, я все предусмотрел! Не в силах сдержать радость, я взял бритву - сталь сверкнула в белом лунном свете - и первые капли крови скатились по запястью вниз.
Бритва медленно шла по венам правого запястья - именно правого, ведь если начать с левой, то она ослабнет и не в силах будет удержать скользкое лезвие. В неясном свете луны я хорошо видел линии вен - еще дома, аккуратно, я обвел их черной гелевой ручкой. И сейчас, линия за линией, они набухали черными каплями - кровь казалась черной-черной - и стекали огненным ручейком по руке. Было не больно - лишь только остро и холодно, и впервые мне стало спокойно.
Можно было ничего не бояться, не ждать с ужасом ее появления, не просыпаться ночью от выстрелов, когда она решала справиться с надоедливой мухой. Не содрогаться в ее объятьях, зная, что эти руки способны скрутить голову даже быку. Не слушать этих бесконечных историй, где язык Пушкина и Лермотнова бился в агонии. И скоро наступит мир, где не будет ее.
Я взял бритву в правую руку - хотя все сухожилия были целыми, но был нужен целый долгий миг, чтобы рука подчинилась. Уже не холодное - согретое кровью лезвие вновь начало свой медленный танец. А я вспомнил тот день, когда она впервые подчинила меня. Девятый класс, уже тогда ее боялась вся школа. А я был самым забитым ребенком - на мне срывали свои обиды те, кого задела она. И тогда она стала меня защищать.
Бритва дернулась, руку пронзило резкой болью - я вздрогнул, пытаясь отогнать воспоминанья. Вот она учит меня драться, а вот - первый болевой захват, показаный ею. Вот она держит меня над крышей, чтобы я не боялся. Вот... И зачем же она вернулась!
Чуть холодное оцепенение, льдистое и нежное, как первый иней на стекле. Луна - уже не глядит в окно, но лунной дорожкой делит комнату на там - и тут. Тут я, мои вены и бритва. Там - моя нога и она. Зачем моя нога там, по ту сторону луны? Там, где она. А кровь - посередине. Черная лужица. Блестит.
А бритва ползет по левому запястью, по черной дорожке, по линии жизни. Она ушла - жизнь. Она вернулась - смерть. Говорила, она нужна в Чечне. Фотографии из Грозного - строчки, что скоро вернется.
Это уже так далеко - и подвал далеко, и луна и кровь. Руки такие длинные, уходят в маленький квадратик жизни. А ее уже нет. Где-то гулко ломают дверь.
Пальцы дрожат как от тока. Когда этот ток придет ко мне по длинным рукам не скоро через года тогда я умру. Квадратик жизни дрожит, падает.
Это падает тело возможно через года - тогда... отрывается от пола его поднимают. Но можно оставить. Можно и тут тут хорошо.
Руки такие длинные. Другие не мои. сильные. поднимают все выше тело. другое не мое.
и слова. смысл как осколки. не собрать. голос. голос оттуда.
"Я с тобой, милый. Ты будешь жить..."