Симфония Русской Пасхи
М.Нестеров «Воскресение Господне». Эскиз для Владимирского собора в Киеве. Государственный Русский музей, СПб.
Существует бесчисленное множество сентенций на тему неразделимости жизни и смерти - взять хотя бы про «жизнь как смертельную болезнь». Однако пока всё идёт по плану, пока небо голубое, мысли позитивны, а организм полон сил, подобные шутки - простой трёп.
Однако в какой-то момент смерть обязательно напоминает о себе. Рано ли, поздно, нежданно или ожидаемо - но напоминает. До неё, костлявой, ещё далеко, сначала обычно это просто сигнал, информация к сведению, физически осязаемое присутствие конца привычного мира.
И ещё - данное напоминание порождает целую гамму сознательных бессознательных чувств, переживаний и теснящих друг друга мыслей. От личной смерти несложно перейти на смерть целого мира, тем более что поводов и технологий для этого сегодня - хоть отбавляй. Иными словами - иметь дело приходится уже не с тезисом, не с мемом, а с настоящим аккордом смерти.
Поскольку аккорд смерти непередаваемо индивидуален, средствами искусства его возможно отразить, пожалуй, только лишь в музыке. И одно из лучших подобных отражений - у Чайковского в Пятой симфонии. Там этот аккорд возникает в самом конце второй части, а в четвёртой части, в финале, как отчего-то принято считать, превращается в подлинный гимн фатуму, в панегирик безжалостному вихрю судьбы, в оду погибели.
Click to viewВ этом ролике - классическое западное прочтение Пятой симфонии. Исполняет Берлинский симфонический оркестр под управлением гениального Герберта фон Караяна, запись 1971 года. Появление того самого «аккорда смерти» - на таймере 23:30
Именно в качестве «оды Смерти» восприняли Пятую симфонию на Западе, и именно так там её исполняют с момента появления и до сих пор. У нас, как обычно, мнения разделились. Великий Мравинский тоже считал, что тема смерти в Пятой симфонии превалирует.
Один из персонажей в моём романе «Вексель судьбы» (2014 г) утверждал следующее:
-…Столь любимая в России заключительная часть этой симфонии - это же настоящий гимн триумфу зла, гибельная пляска, действующая на неподготовленную публику сильней любого наркотика!
Хотя нашлись и несогласные с ним:
- Высказанное вами представление родилось вместе с самой Пятой симфонией и распространено прежде всего на Западе, где дирижёры и критики просто не понимают её главной мысли.
- И какая же, позвольте, это мысль?
- Преодоление смерти и фантастическая победа над ней. Ведь в её финале столь испугавший вас “аккорд смерти” ритмически перерождается в пасхальный тропарь - “смертью смерть поправ”. А по какой-то причине последние слова прочно сидят в голове каждого русского, даже если он далёк от церкви.
И это, к счастью, действительно так.
Западное христианство скукожилось и умерло не из-за последствий прогресса или чрезмерного потребления, а в связи с окончательным исходом из западного менталитета идеи Воскресения.
Для Запада идея Воскресения не просто фантастична - она нелепа, противоречит всем устоям, она разрушительна и для благообразного европейского порядка, и для функциональных скреп глобализма.
Для русского же сознания идея Воскресения воспринимается совершенно по-иному, она пронесена и сохранена через века, она актуальна сегодня и останется таковою завтра. Даже безнадёжные циники и атеисты, рождённые под русским небом, всё равно «во что-то там, впереди» продолжают верить.
Вот почему в сегодняшнем мире, окончательно слетевшем с катушек, где аккорды смерти звучат всё чаще и полней и где, боюсь, большая часть народов безропотно, увы, склонила головы перед безжалостным молохом «глобального гегемона», продолжающие раздаваться на русской земле звуки пасхального тропаря являются последним бастионом и одновременно - величайшей надеждой.
С Воскресением Христовым, товарищи и друзья!
И насладитесь его обнадёживающе-громовыми раскатами в финале Пятой симфонии в лучшей и правильной, на мой взгляд, интерпретации Валерия Гергиева с оркестром Мариинского театра:
Подарите себе двенадцать минут подлинного праздника. Ну а кому времени не хватает - хотя бы Allegro Vivace с девятой минуты!