except fear everything is love
Вот такая фраза прозвучала во время недавнего зависания в пустыне:
кроме страха все есть любовь
Призадумавшись о жизни осознающих живых существ в терминах этой концепции,
пришла к неутешительному выводу о том, что в этой самой жизни очень много
страха и очень мало любви. В самом деле,
когда мы желаем чего-то - мы боимся, что оно не осуществится
когда мы испытываем к чему-то отвращение - мы боимся, что оно произойдет
мы называем любовью привязанность, которая, по определению, есть страх потери.
Проверить это просто: попробуйте сказать "я люблю что-то/кого-то", и убедитесь,
что в паре идет "я боюсь это/его потерять". Я уже не говорю об ультимативной
привязанности к жизни и ультимативном страхе смерти.
Причем, похоже, что вытесненный страх не прекращает действовать на уровне
подсознания... Получается, что мы со всех сторон обусловлены нашими страхами.
Как мухи, мы всю жизнь трепыхаемся в паутине страха, неизбежно приближаясь
к центру, где ждет нас паук-смерть. Или нет, мы сами - паучки, постоянно ткущие
сеть своих страхов, помня, что главный паук нас все равно сожрет.
Ой, кажется, это у меня арахнофобия разыгралась. Уж лучше орел :)
Но есть и хорошие новости. Например, в контексте сабжа становится понятно,
что значит неразделимость любви и свободы: свобода от страха и есть любовь.
И еще одна хорошая новость: свобода от привязанностей - это не неизбывное
одиночество, как пытается убедить нас заговор западной культуры,
а всеохватывающая любовь. В частности, свобода от привязанности
к существованию этой конкретной физической тушки и страха ее исчезновения.
На сложный вопрос о том, что же делать со страхами в некоторых источниках
дается до смешного простой ответ: не относиться ни к чему серьезно, включая
представление о себе. Похоже, что серьезность - необходимое условие
возникновения страха. В самом деле, разве можно бояться с улыбкой?
А любить, мне кажется, - только так и надо....
кроме страха все есть любовь
Призадумавшись о жизни осознающих живых существ в терминах этой концепции,
пришла к неутешительному выводу о том, что в этой самой жизни очень много
страха и очень мало любви. В самом деле,
когда мы желаем чего-то - мы боимся, что оно не осуществится
когда мы испытываем к чему-то отвращение - мы боимся, что оно произойдет
мы называем любовью привязанность, которая, по определению, есть страх потери.
Проверить это просто: попробуйте сказать "я люблю что-то/кого-то", и убедитесь,
что в паре идет "я боюсь это/его потерять". Я уже не говорю об ультимативной
привязанности к жизни и ультимативном страхе смерти.
Причем, похоже, что вытесненный страх не прекращает действовать на уровне
подсознания... Получается, что мы со всех сторон обусловлены нашими страхами.
Как мухи, мы всю жизнь трепыхаемся в паутине страха, неизбежно приближаясь
к центру, где ждет нас паук-смерть. Или нет, мы сами - паучки, постоянно ткущие
сеть своих страхов, помня, что главный паук нас все равно сожрет.
Ой, кажется, это у меня арахнофобия разыгралась. Уж лучше орел :)
Но есть и хорошие новости. Например, в контексте сабжа становится понятно,
что значит неразделимость любви и свободы: свобода от страха и есть любовь.
И еще одна хорошая новость: свобода от привязанностей - это не неизбывное
одиночество, как пытается убедить нас заговор западной культуры,
а всеохватывающая любовь. В частности, свобода от привязанности
к существованию этой конкретной физической тушки и страха ее исчезновения.
На сложный вопрос о том, что же делать со страхами в некоторых источниках
дается до смешного простой ответ: не относиться ни к чему серьезно, включая
представление о себе. Похоже, что серьезность - необходимое условие
возникновения страха. В самом деле, разве можно бояться с улыбкой?
А любить, мне кажется, - только так и надо....