О Свете Львовой и ее стихах
Вчера в художественной галерее имени Л. Климентовской прошёл творческий вечер, посвящённый памяти поэтессы Светланы Львовой.
Поэты не рождаются случайно,
Они летят на землю с высоты,
Их жизнь окружена глубокой тайной,
Хотя они открыты и просты…
Эти грустные песенные строки вспомнились невольно, когда мы впервые открыли посмертный сборник стихов Светланы Львовой, Светы… Той, которую мы знали, с которой дружили, спорили, на которую обижались, и которую не раз задевали собственным невниманием, нечуткостью… Увы, без подобных трений и размолвок не обходится ни одна литературная компания. А наша компания, существовавшая в конце прошлого - начале нового тысячелетий (ох, как помпезно это звучит!) была литературной в полном смысле этого слова, все ее участники - сплошь люди пишущие и стихами, и прозой. Но стержнем, основателем и главным творческим нервом нашего сообщества была именно Света. Без нее все как-то и распалось. И вот странным образом - хотя, что же тут странного? - с выходом книги «Беспечный сад» она словно бы вернулась к нам. Вернулась незримо и неосязаемо, но все-таки явно, потому что в стихах - если это и вправду стихи - живет душа поэта, живет и светит нам тонкими, теплыми лучами.
Была ли Света «открытой и простой»? Нет, конечно. Она была сложным человеком, при всей внешней легкости и этакой элегантной раскованности в общении. Таковы и ее стихи: простота их только кажущаяся. Представьте ровную, гладкую поверхность озера в жаркий летний полдень, все ясно, чисто, прозрачно, но чуть тронь эту зыбкую идиллию и все сразу нарушится, преломится, исказится, солнечный глянец исчезнет, появятся тени, мелькнет глубина…
Мы когда-то были-жили:
не тужили. Не скучали.
Мы друг друга закружили
под созвездием Печали.
Мы себя не разглядели -
нет зеркал у первородства.
Мы летали как хотели
над созвездием Сиротства.
И, не ведая разлуки,
разомкнувшись на мгновенье,
бродим - выпавшие звуки
музыки Прикосновенья.
Музыка Прикосновенья… Прикосновения к тайне творчества, к сущности бытия, к трагической красоте ускользающей жизни. Музыка эта звучит
в Светиных стихах подобно тихому оркестру, лишь иногда взрываясь быстрыми нервными аккордами.
Больно жалит злая жалость -
веретенная игла,
в поле черная усталость
закусила удила.
…Между мною и тобою
только небо да вода.
В мир, уставший от разбоя,
Опрокинулась звезда.
Книга «Беспечный сад» - своего рода итоговый сборник Светланы, так как представленные в ней произведения большей частью написаны в последний, калужский, период Светиной жизни: 1998 - 2005 гг. Творчески эта семилетка была у нее очень насыщенной. Уже серьезно болея, она продолжала писать стихи и рассказы - маленькие изящные зарисовки - выпускала поэтические сборники, редактировала литературный журнал «Продолжение», идею и структуру которого придумала сама. Вышло всего два номера, но они не забыты и сейчас, столь удачными оказались по общему уровню публикаций.
Все же стихи для Светы были делом главным, по сути - самым важным в творчестве. То, что она писала, ценили столичные издания и охотно публиковали на своих страницах. Нередко и она устраивала встречи с московскими гостями. По ее приглашению в Калугу приезжали известные поэты Тимур Кибиров, Инна Кабыш, Мария Ватутина… Однажды прошел вечер с редакцией журнала «Дружба народов».
На этих встречах и вечерах она была особенно оживленной, искренне, как ребенок, радовалась литературному общению. Ее лицо с несколько заостренными чертами озарялось внутренним светом, становилось подлинно привлекательным. Так привлекают к себе вдохновенные лица актеров, когда они «в ударе», когда идет кураж. Дом ее, всегда открытый для друзей, в дни приезда знаменитостей бывал переполнен. Света всегда стремилась вовлечь в орбиту творческих встреч как можно больше интересных ей пишущих, думающих людей. У ней был редкий талант находить их среди молодежи. Но и графоманскую пустоту она различала сходу, никогда не обольщалась фразой «член Союза писателей». А еще терпеть не могла дешевой претенциозности, едко и зло высмеивала ее…
Шла война. Был год две тыщщи первый.
Невоенный, в общем, мирный год.
Белый Дом накапливал резервы.
Капало. Ругал Чечню народ.
Молодые гладкие поэты
о тоске грустили мировой,
хаяли Москву и ждали лета
по своей привычке деловой.
И, хватив по две - по три «Петровской»,
вдруг переругались просто так:
гений иль не гений Исаковский,
а народ дурак иль не дурак?
И чего им смирно не сиделось,
Курицы не елось, не пилось,
Ни о чем не плакалось, не пелось,
Как в народе сроду повелось…
Расцветали яблони и груши.
А пока орали у стола,
хороша ль - не хороша ль «Катюша»,
Денисенко Светка умерла.
Так же просто, как они ругались,
вроде понарошку, без тоски…
В небе друг на друга натыкались
Ангелы, огни и лепестки.
Приведенные выше стихи можно было бы назвать ироническими, если бы не заключительные строфы, вернее - не две последних строчки… Развернуть жгучую иронию в пушкинскую «светлую печаль» - признак серьезного таланта. Да, сейчас можно говорить о Свете как о мастере поэтического слова. Вот при жизни ее этот разговор как-то не заводился.
Но, может, и правильно? Всему свое время. Светы нет с нами уже пять лет.
В памяти многое устоялось, лишнее отсеялось. Появилась книга «Беспечный сад». Пришла пора точных, взвешенных оценок, без поправок на добрые чувства, без ссылок на колкости и трения. Как говорится, по гамбургскому счету. Что ж, можно и по гамбургскому… Света всегда отличалась решительностью - в жизни и в творчестве.
Прежде всего, имеют ли стихи Светланы Львовой некие только им присущие свойства, особенности, то есть - то, что выделяет их из необозримой руды других стихотворных произведений? И тут же решительность судить по гамбургскому начинает таять. Легко ли это определить, есть такие особенности или их нет? Кто это знает наверняка? В чём они заключаются, и только ли это делает поэзию поэзией? Дело в том, что для чтения стихов всегда требуется то, что можно назвать - соавторством, требуется дополнительная энергия вхождения в поэтический мир. А, если этого не случается (иногда по нашей торопливости, жизненной суете, просто ненастроенности), то слова и буквы остаются как некие знаки, написанные на бумаге на непонятном языке. А стоит только суметь приоткрыть волшебную дверцу, как всё оживает и строки под обложкой сборника приобретают добавочную силу, новое звучание и выразительность. А Светины стихи не просты. Они сложны, причудливы, требуют умения ассоциативно мыслить, создавать представления, образы. Но зато, если все случилось и срослось, этот поэтический мир входит в тебя навсегда, звеня в тебе лёгкими китайскими фонариками и дымясь тем самым зелёным чаем, который пахнет рыбой.
Кстати, особое спасибо поэту Александру Трунину, именно он стал составителем недавно вышедшей книги.
«Беспечный сад» - сборник глубоко лирический, с легкой философской ноткой. Сделан он весьма плотно, кажется, там нет ничего лишнего, случайного. Все работает на общий смысл, общую тональность: грустно-ироничную, порой слегка театральную, но чаще - болезненно-нежную, исповедальную.
Природы неловкие шутки -
грачей неуместный прилет…
Там девочка в царственной шубке
с улыбкой ступила на лед.
А мы, начитавшись Шекспира,
раскланивались в дверях -
и пела, как вьюга, как лира,
веревка меж черных коряг.
Был мир чуть надтреснут, как голос,
а мы выбегали на свет,
снежинку ловя, словно пропуск
в театр, которого нет.
У книги недаром есть подзаголовок - Стихи и немного прозы. Что касается последней, то это - крошечные (не более странички) этюды, скорее напоминающие стихи в прозе, чем собственно прозаический текст. Они очень украсили сборник, - так, словно бы в «Беспечном саду», кроме деревьев появились еще пруды и статуи. Каждый такой этюд - легкое, мимолетное воспоминание о детстве, о чем-то далеком, невозвратном.
Впрочем, наверное, все Светины стихи - есть то самое воспоминание о невозвратном, которое греет душу и тревожит ее одновременно. Не это ли одна из примет подлинной поэзии?..
Д. Кузнецов
Поэты не рождаются случайно,
Они летят на землю с высоты,
Их жизнь окружена глубокой тайной,
Хотя они открыты и просты…
Эти грустные песенные строки вспомнились невольно, когда мы впервые открыли посмертный сборник стихов Светланы Львовой, Светы… Той, которую мы знали, с которой дружили, спорили, на которую обижались, и которую не раз задевали собственным невниманием, нечуткостью… Увы, без подобных трений и размолвок не обходится ни одна литературная компания. А наша компания, существовавшая в конце прошлого - начале нового тысячелетий (ох, как помпезно это звучит!) была литературной в полном смысле этого слова, все ее участники - сплошь люди пишущие и стихами, и прозой. Но стержнем, основателем и главным творческим нервом нашего сообщества была именно Света. Без нее все как-то и распалось. И вот странным образом - хотя, что же тут странного? - с выходом книги «Беспечный сад» она словно бы вернулась к нам. Вернулась незримо и неосязаемо, но все-таки явно, потому что в стихах - если это и вправду стихи - живет душа поэта, живет и светит нам тонкими, теплыми лучами.
Была ли Света «открытой и простой»? Нет, конечно. Она была сложным человеком, при всей внешней легкости и этакой элегантной раскованности в общении. Таковы и ее стихи: простота их только кажущаяся. Представьте ровную, гладкую поверхность озера в жаркий летний полдень, все ясно, чисто, прозрачно, но чуть тронь эту зыбкую идиллию и все сразу нарушится, преломится, исказится, солнечный глянец исчезнет, появятся тени, мелькнет глубина…
Мы когда-то были-жили:
не тужили. Не скучали.
Мы друг друга закружили
под созвездием Печали.
Мы себя не разглядели -
нет зеркал у первородства.
Мы летали как хотели
над созвездием Сиротства.
И, не ведая разлуки,
разомкнувшись на мгновенье,
бродим - выпавшие звуки
музыки Прикосновенья.
Музыка Прикосновенья… Прикосновения к тайне творчества, к сущности бытия, к трагической красоте ускользающей жизни. Музыка эта звучит
в Светиных стихах подобно тихому оркестру, лишь иногда взрываясь быстрыми нервными аккордами.
Больно жалит злая жалость -
веретенная игла,
в поле черная усталость
закусила удила.
…Между мною и тобою
только небо да вода.
В мир, уставший от разбоя,
Опрокинулась звезда.
Книга «Беспечный сад» - своего рода итоговый сборник Светланы, так как представленные в ней произведения большей частью написаны в последний, калужский, период Светиной жизни: 1998 - 2005 гг. Творчески эта семилетка была у нее очень насыщенной. Уже серьезно болея, она продолжала писать стихи и рассказы - маленькие изящные зарисовки - выпускала поэтические сборники, редактировала литературный журнал «Продолжение», идею и структуру которого придумала сама. Вышло всего два номера, но они не забыты и сейчас, столь удачными оказались по общему уровню публикаций.
Все же стихи для Светы были делом главным, по сути - самым важным в творчестве. То, что она писала, ценили столичные издания и охотно публиковали на своих страницах. Нередко и она устраивала встречи с московскими гостями. По ее приглашению в Калугу приезжали известные поэты Тимур Кибиров, Инна Кабыш, Мария Ватутина… Однажды прошел вечер с редакцией журнала «Дружба народов».
На этих встречах и вечерах она была особенно оживленной, искренне, как ребенок, радовалась литературному общению. Ее лицо с несколько заостренными чертами озарялось внутренним светом, становилось подлинно привлекательным. Так привлекают к себе вдохновенные лица актеров, когда они «в ударе», когда идет кураж. Дом ее, всегда открытый для друзей, в дни приезда знаменитостей бывал переполнен. Света всегда стремилась вовлечь в орбиту творческих встреч как можно больше интересных ей пишущих, думающих людей. У ней был редкий талант находить их среди молодежи. Но и графоманскую пустоту она различала сходу, никогда не обольщалась фразой «член Союза писателей». А еще терпеть не могла дешевой претенциозности, едко и зло высмеивала ее…
Шла война. Был год две тыщщи первый.
Невоенный, в общем, мирный год.
Белый Дом накапливал резервы.
Капало. Ругал Чечню народ.
Молодые гладкие поэты
о тоске грустили мировой,
хаяли Москву и ждали лета
по своей привычке деловой.
И, хватив по две - по три «Петровской»,
вдруг переругались просто так:
гений иль не гений Исаковский,
а народ дурак иль не дурак?
И чего им смирно не сиделось,
Курицы не елось, не пилось,
Ни о чем не плакалось, не пелось,
Как в народе сроду повелось…
Расцветали яблони и груши.
А пока орали у стола,
хороша ль - не хороша ль «Катюша»,
Денисенко Светка умерла.
Так же просто, как они ругались,
вроде понарошку, без тоски…
В небе друг на друга натыкались
Ангелы, огни и лепестки.
Приведенные выше стихи можно было бы назвать ироническими, если бы не заключительные строфы, вернее - не две последних строчки… Развернуть жгучую иронию в пушкинскую «светлую печаль» - признак серьезного таланта. Да, сейчас можно говорить о Свете как о мастере поэтического слова. Вот при жизни ее этот разговор как-то не заводился.
Но, может, и правильно? Всему свое время. Светы нет с нами уже пять лет.
В памяти многое устоялось, лишнее отсеялось. Появилась книга «Беспечный сад». Пришла пора точных, взвешенных оценок, без поправок на добрые чувства, без ссылок на колкости и трения. Как говорится, по гамбургскому счету. Что ж, можно и по гамбургскому… Света всегда отличалась решительностью - в жизни и в творчестве.
Прежде всего, имеют ли стихи Светланы Львовой некие только им присущие свойства, особенности, то есть - то, что выделяет их из необозримой руды других стихотворных произведений? И тут же решительность судить по гамбургскому начинает таять. Легко ли это определить, есть такие особенности или их нет? Кто это знает наверняка? В чём они заключаются, и только ли это делает поэзию поэзией? Дело в том, что для чтения стихов всегда требуется то, что можно назвать - соавторством, требуется дополнительная энергия вхождения в поэтический мир. А, если этого не случается (иногда по нашей торопливости, жизненной суете, просто ненастроенности), то слова и буквы остаются как некие знаки, написанные на бумаге на непонятном языке. А стоит только суметь приоткрыть волшебную дверцу, как всё оживает и строки под обложкой сборника приобретают добавочную силу, новое звучание и выразительность. А Светины стихи не просты. Они сложны, причудливы, требуют умения ассоциативно мыслить, создавать представления, образы. Но зато, если все случилось и срослось, этот поэтический мир входит в тебя навсегда, звеня в тебе лёгкими китайскими фонариками и дымясь тем самым зелёным чаем, который пахнет рыбой.
Кстати, особое спасибо поэту Александру Трунину, именно он стал составителем недавно вышедшей книги.
«Беспечный сад» - сборник глубоко лирический, с легкой философской ноткой. Сделан он весьма плотно, кажется, там нет ничего лишнего, случайного. Все работает на общий смысл, общую тональность: грустно-ироничную, порой слегка театральную, но чаще - болезненно-нежную, исповедальную.
Природы неловкие шутки -
грачей неуместный прилет…
Там девочка в царственной шубке
с улыбкой ступила на лед.
А мы, начитавшись Шекспира,
раскланивались в дверях -
и пела, как вьюга, как лира,
веревка меж черных коряг.
Был мир чуть надтреснут, как голос,
а мы выбегали на свет,
снежинку ловя, словно пропуск
в театр, которого нет.
У книги недаром есть подзаголовок - Стихи и немного прозы. Что касается последней, то это - крошечные (не более странички) этюды, скорее напоминающие стихи в прозе, чем собственно прозаический текст. Они очень украсили сборник, - так, словно бы в «Беспечном саду», кроме деревьев появились еще пруды и статуи. Каждый такой этюд - легкое, мимолетное воспоминание о детстве, о чем-то далеком, невозвратном.
Впрочем, наверное, все Светины стихи - есть то самое воспоминание о невозвратном, которое греет душу и тревожит ее одновременно. Не это ли одна из примет подлинной поэзии?..
Д. Кузнецов