СТРАДА ПОЭТИЧЕСКАЯ
«Шестидесятые, как времена.
Поэзия страну встряхнула за уши».
Евгений Евтушенко
Сегодня иногда задаются вопросом, что случилось с нашей поэзией? Почему в 60-е годы поэт мог собирать стадионы, а сейчас и камерные залы заполняются кое-как? Куда подевался интерес публики?
По-моему, ответ очевиден. В 60-е годы мы наблюдали гипертрофированный интерес к поэзии, не вполне нормальный. Тогда поэты - люди, которые по большому счёту являются маргиналами, вдруг стали собирать стадионы, как учителя и пророки. Конечно же, потому, что настоящие учителя и пророки в это время сидели в тюрьмах или психушках, были совершенно изолированы от имеющих уши или просто держали язык за зубами. Книги, которые говорили что-то по-настоящему полезное для души, были запрещены. Понятно, что у людей в массовом порядке наблюдался духовный голод, у них не было духовной пищи. Поэтому они собирали крохи этой пищи везде, где придётся - в выхолощенном советском кино, в звенящих лозунгами постановках театра, в литературных журналах и, конечно, на выступлениях поэтов.
Тем более, что в 60-е годы слегка приоткрыли шлюзы. И народ жаждал слова Истины. В такие моменты и у пишущих и у слушающих (читающих) обостряется слух к аллегориях, намёкам, контекстам. Например, вполне безобидные строки «Замки стареют, ветшают заветы - жить беззаветно по силам едва…» можно было прочитать и как политический призыв. В том плане, что «ленинские заветы» (советский стереотип) износились и пришли в негодность и «жить беззаветно», отдавая весь свой комсомольский или коммунистический пыл Родине, уже едва ли возможно.
В грохочущей газетно-телевизионной лжи люди хотели и искали крамолу, потому что душа восставала против фальши. Они находили крамолу даже там, где её не было - в стихах Вознесенского, Евтушенко, Окуджавы, Ахмадуллиной. Крамола была, например, у Наума Коржавина:
Мне жаль вас, майор Гагарин,
Исполнивший долг майора.
Мне жаль... Вы хороший парень,
Но вы испортитесь скоро.
От этого лишнего шума,
От этой сыгранной встречи,
Вы сами начнете думать,
Что вы совершили нечто,-
Такое, что люди просят
У неба давно и страстно.
Такое, что всем приносит
На унцию больше счастья.
«На полёт Гагарина»
Но после арестов и отсидок такие поэты разделяли своё творчество на официальное и неофициальное (самиздатовское, доступное малому числу).
Кстати, похожий поэтический БУМ наблюдался и в 20-е годы XX века. Я думаю, по тем же причинам. Когда у людей рушатся идеалы, они ищут слова Истины, без этого слова жить трудно. Похожее отношение к поэтическому слову можно наблюдать и в тюрьмах, лагерях, то есть в условиях обделённости, духовной нищеты.
Сегодня для того, чтобы повторить всплеск интереса к поэзии, похожий на 20-е и 60-е годы, нужно, как минимум, опять выстроить кастрированную идеологию, запретить ряд книг и прочее. Надеюсь, это невозможно. Не хотелось бы повышать интерес к поэзии такой ценой. Сегодня ситуация иная.
Шлюзы открыты настолько, что нас этим потоком просто снесло. В таких бурных течениях наверх подымается обычно грязь - графоманское, пошлое, неумное, среднее… Всего этого столько, что искать настоящее - всё равно что искать иголку в стоге сена или жемчужину в куче компоста. В такие периоды потенциальный слушатель инстинктивно сужает свой интерес к слову, чтобы не наглотаться всякой дряни. Наверное, это нормальная защитная реакция.
Кстати, надо отдать должное, нынче отдельные представители поэтического цеха тоже собирают, если не стадионы, то филармонические или другие залы, например, раздеваясь перед публикой или применяя другие приёмы эпатажа. Об этом и говорить особо не хочется. Не хотелось бы повышать интерес к поэзии и такой ценой.
Но есть и другие, ставшие популярными, имея при этом очень невысокого качества тексты. Это тоже любопытный феномен, анализируя который можно сделать неутешительный вывод - примитивное стихосложение сегодня отвечает низкому вкусу публики, которая просто не может оценить настоящую поэзию. Ей она кажется сложной, заумной, непонятной, скучной: «А Мурку можешь?»
Что же остаётся? Смириться? Ни в коем случае! Просто заниматься рутинной каждодневной работой по просвещению. Сеять и сеять зёрна вкуса, понимания, сопереживания. Это трудно и неблагодарно. Но нужно. Хотя, кстати, почему неблагодарно - очень благодарно! Знаю по опыту - люди запоминают такие встречи на всю жизнь.
Ситуация, наверное, могла бы поменяться в лучшую сторону, если бы в системе образования ввести основы греческого и латинского языка, древнерусского языка, предмет история искусств, музыку, танцы, уроки этикета. И, конечно, пересмотреть методики преподавания литературы, её уроки сегодня в большей степени отбивают интерес к чтению, нежели его развивают. Поэтому что-то нужно делать и для того, чтобы наши министерства как-то хотя бы приблизились к пониманию этой проблемы.
Знаете, с какой фразы начинал читать ребёнок в церковно-приходской школе (которые мы сегодня по сложившемуся, увы, стереотипу мажем чёрной краской)? «Блажен муж иже не иде на совет нечестивых». Чтобы прочесть это начало псалма, надо было понимать прекрасный, сложный и возвышенный смысл прочитанного. Это не примитивное - «Мама мыла раму».
Не хотелось бы заканчивать на печальной ноте. Надежда умирает последней.
Как говорил Александр Сергеевич Пушкин «Нет, весь я не умру… доколь в подлунном мире жив будет хоть один пиит». Сегодня - он не один. Сегодня БУМ наблюдается не среди читающих, а среди пишущих. Вращаясь в этой среде, я знаю по-настоящему интересных поэтов, глубоких, умных, талантливых. Тех, кто платит за своё вдохновение высокую цену страдания (а без страдания нет поэта. Трудно поверить, что Пушкин написал свои «Маленькие трагедии» шутя, от нечего делать). Любопытно, что в слове страдание - есть и выстраданное и страда, то есть напряжённая большая работа.
Так что пока с нашей поэзией всё в порядке!
Пушкинский праздник в Полотняном Заводе - 2017
Поэзия страну встряхнула за уши».
Евгений Евтушенко
Сегодня иногда задаются вопросом, что случилось с нашей поэзией? Почему в 60-е годы поэт мог собирать стадионы, а сейчас и камерные залы заполняются кое-как? Куда подевался интерес публики?
По-моему, ответ очевиден. В 60-е годы мы наблюдали гипертрофированный интерес к поэзии, не вполне нормальный. Тогда поэты - люди, которые по большому счёту являются маргиналами, вдруг стали собирать стадионы, как учителя и пророки. Конечно же, потому, что настоящие учителя и пророки в это время сидели в тюрьмах или психушках, были совершенно изолированы от имеющих уши или просто держали язык за зубами. Книги, которые говорили что-то по-настоящему полезное для души, были запрещены. Понятно, что у людей в массовом порядке наблюдался духовный голод, у них не было духовной пищи. Поэтому они собирали крохи этой пищи везде, где придётся - в выхолощенном советском кино, в звенящих лозунгами постановках театра, в литературных журналах и, конечно, на выступлениях поэтов.
Тем более, что в 60-е годы слегка приоткрыли шлюзы. И народ жаждал слова Истины. В такие моменты и у пишущих и у слушающих (читающих) обостряется слух к аллегориях, намёкам, контекстам. Например, вполне безобидные строки «Замки стареют, ветшают заветы - жить беззаветно по силам едва…» можно было прочитать и как политический призыв. В том плане, что «ленинские заветы» (советский стереотип) износились и пришли в негодность и «жить беззаветно», отдавая весь свой комсомольский или коммунистический пыл Родине, уже едва ли возможно.
В грохочущей газетно-телевизионной лжи люди хотели и искали крамолу, потому что душа восставала против фальши. Они находили крамолу даже там, где её не было - в стихах Вознесенского, Евтушенко, Окуджавы, Ахмадуллиной. Крамола была, например, у Наума Коржавина:
Мне жаль вас, майор Гагарин,
Исполнивший долг майора.
Мне жаль... Вы хороший парень,
Но вы испортитесь скоро.
От этого лишнего шума,
От этой сыгранной встречи,
Вы сами начнете думать,
Что вы совершили нечто,-
Такое, что люди просят
У неба давно и страстно.
Такое, что всем приносит
На унцию больше счастья.
«На полёт Гагарина»
Но после арестов и отсидок такие поэты разделяли своё творчество на официальное и неофициальное (самиздатовское, доступное малому числу).
Кстати, похожий поэтический БУМ наблюдался и в 20-е годы XX века. Я думаю, по тем же причинам. Когда у людей рушатся идеалы, они ищут слова Истины, без этого слова жить трудно. Похожее отношение к поэтическому слову можно наблюдать и в тюрьмах, лагерях, то есть в условиях обделённости, духовной нищеты.
Сегодня для того, чтобы повторить всплеск интереса к поэзии, похожий на 20-е и 60-е годы, нужно, как минимум, опять выстроить кастрированную идеологию, запретить ряд книг и прочее. Надеюсь, это невозможно. Не хотелось бы повышать интерес к поэзии такой ценой. Сегодня ситуация иная.
Шлюзы открыты настолько, что нас этим потоком просто снесло. В таких бурных течениях наверх подымается обычно грязь - графоманское, пошлое, неумное, среднее… Всего этого столько, что искать настоящее - всё равно что искать иголку в стоге сена или жемчужину в куче компоста. В такие периоды потенциальный слушатель инстинктивно сужает свой интерес к слову, чтобы не наглотаться всякой дряни. Наверное, это нормальная защитная реакция.
Кстати, надо отдать должное, нынче отдельные представители поэтического цеха тоже собирают, если не стадионы, то филармонические или другие залы, например, раздеваясь перед публикой или применяя другие приёмы эпатажа. Об этом и говорить особо не хочется. Не хотелось бы повышать интерес к поэзии и такой ценой.
Но есть и другие, ставшие популярными, имея при этом очень невысокого качества тексты. Это тоже любопытный феномен, анализируя который можно сделать неутешительный вывод - примитивное стихосложение сегодня отвечает низкому вкусу публики, которая просто не может оценить настоящую поэзию. Ей она кажется сложной, заумной, непонятной, скучной: «А Мурку можешь?»
Что же остаётся? Смириться? Ни в коем случае! Просто заниматься рутинной каждодневной работой по просвещению. Сеять и сеять зёрна вкуса, понимания, сопереживания. Это трудно и неблагодарно. Но нужно. Хотя, кстати, почему неблагодарно - очень благодарно! Знаю по опыту - люди запоминают такие встречи на всю жизнь.
Ситуация, наверное, могла бы поменяться в лучшую сторону, если бы в системе образования ввести основы греческого и латинского языка, древнерусского языка, предмет история искусств, музыку, танцы, уроки этикета. И, конечно, пересмотреть методики преподавания литературы, её уроки сегодня в большей степени отбивают интерес к чтению, нежели его развивают. Поэтому что-то нужно делать и для того, чтобы наши министерства как-то хотя бы приблизились к пониманию этой проблемы.
Знаете, с какой фразы начинал читать ребёнок в церковно-приходской школе (которые мы сегодня по сложившемуся, увы, стереотипу мажем чёрной краской)? «Блажен муж иже не иде на совет нечестивых». Чтобы прочесть это начало псалма, надо было понимать прекрасный, сложный и возвышенный смысл прочитанного. Это не примитивное - «Мама мыла раму».
Не хотелось бы заканчивать на печальной ноте. Надежда умирает последней.
Как говорил Александр Сергеевич Пушкин «Нет, весь я не умру… доколь в подлунном мире жив будет хоть один пиит». Сегодня - он не один. Сегодня БУМ наблюдается не среди читающих, а среди пишущих. Вращаясь в этой среде, я знаю по-настоящему интересных поэтов, глубоких, умных, талантливых. Тех, кто платит за своё вдохновение высокую цену страдания (а без страдания нет поэта. Трудно поверить, что Пушкин написал свои «Маленькие трагедии» шутя, от нечего делать). Любопытно, что в слове страдание - есть и выстраданное и страда, то есть напряжённая большая работа.
Так что пока с нашей поэзией всё в порядке!
Пушкинский праздник в Полотняном Заводе - 2017