И высились, и падали цари…
Рассказы моего отца
1937-й год. В Советском Союзе отмечалось столетие скорбной годовщины - гибели великого поэта земли русской Александра Сергеевича Пушкина. Одновременно год этот становился в политической жизни страны тем, что потом превратит его на веки вечные в символ одного из самых жестоких периодов истории нашего Отечества.
В 1937 году я учился в шестом классе бывшей 48-ой школы. До звонка оставалось несколько минут. Вижу - столпились у одной из парт человек десять моих одноклассников, сильно чем-то увлечённых. «Списывают домашнее задание». - решил было я. И ошибся. А занимались они вот чем. Усиленно, как мартышка из басни Крылова очками, вертели они свои тетрадки, на обложках которых располагались иллюстрации к произведениям Пушкина.
- Что это вы делаете? - спросил я, ужасно заинтригованный. И слышу в ответ шепоток.
- Тсс! Ищем вражеские знаки!
Это мне показалось очень интересным. Куда интереснее, чем нудные объяснения учителем нового материала. И я с увлечением включился в поиски секретной вражеской подрывной пропаганды.
Дело в том, что в том году ВКП9(б) не дремала. Ежедневно по радио и в каждой газете, даже в «Пионерской правде», партия призывала: «Будьте бдительны! Враг - рядом!» Вместе со взрослыми в разоблачение врагов включались тогда и мы, пионеры. С увлечением мы заражались воспалённым воображением, шпионской горячкой наших вождей.
И вот, кручу я перед глазами свою тетрадку с картинкой на обложке, изображающей вещего Олега и его легендарного коня. И вдруг вижу - вот оно! Никто еще не расшифровал подлый вражеский лозунг, спрятанный на тетрадке, я - первый! Герой! Ну, прямо, как Павлик Морозов. Подзываю ребят и, раздуваясь от важности, демонстрирую им жуткую находку - хитроумно замаскированную под графические завитушки на мече князя Олега надпись - Долой ВКП(б).
Одноклассники взирают на меня с нескрываемой завистью, почему не они. Учительница, заметно бледнея, выхватывает у меня взрывоопасную тетрадку и убегает в учительскую, при этом успев дать нам дрожащим голосом указание:
- Проверьте и другие иллюстрации!
Неудивительно, что и в других картинках обнаружилась крамола. Так, среди звеньев «златой цепи на дубе том», хоть и задом-наперёд, но вполне отчетливо читалось - Долой ГПУ! Сделав это кошмарное открытие, мы гурьбой устремились в кабинет директора, который тут же похвалил нас за бдительность.
На другой день я пришёл в школу пораньше и, увидев нашу учительницу - Александру Павловну, поманил её и, подтянувшись на цыпочках, прошептал ей на ухо :
- Коммуна - враг народа!
Она с ужасом отшатнулась от меня:
- Что ты мелешь? Паршивец!
Но я таинственно достал из сумки тетрадь с графическим портретом Пушкина, провёл пальцем по завитушкам на лбу и бакенбардах поэта, и учительница опять смертельно бледнеет и немедленно конфискует ужасную тетрадь.
В тот же день директор школы Елизавета Никитична Петрова приказывает нам уничтожить все обложки тетрадей, отпечатанных в год столетия гибели поэта. Хорошо, что только обложки: не пропадать же чистым страницам!
Мы с радостью исполняем этот приказ, и пока рвем обложки, то узнаём, что и наша библиотекарша обнаружила в книгах Пушкина рисунки, которые сотворили художники, не иначе как подкупленные недругами первой в мире страны социализма. Все эти книги тоже было приказано изъять и уничтожить!
Все эти дни я ходил героем. Наши технички - тётя Глаша и тётя Дуня - обратились именно ко мне, прося помочь им собрать пацанов, чтобы вытащить во двор и сжечь всю арестованную пушкинскую литературу. Мы с удовольствием смотрели, как пылает огромный костёр, как скукоживается в пламени лицо и внимательные глаза Александра Сергеевича. В какой-то момент мне показалось, что он смотрят прямо на меня.
Даже не буду предполагать, что, возможно, произошло с художниками, печатниками и всеми, причастными к изготовлению и продаже этих юбилейных книг и тетрадей. Может быть, всё-таки судьба смилостивилась над ними, и дальше нашей маленькой провинциальной школы это дело не пошло.
А через много лет я узнаю, что в фашистской Германии, почти в то же самое время, тоже жгли книги. В том числе и произведения нашего русского гения - Александра Сергеевича Пушкина.
Алексей Улыбышев. «Мичуринская правда» от 11 февраля 1995 года.
1937-й год. В Советском Союзе отмечалось столетие скорбной годовщины - гибели великого поэта земли русской Александра Сергеевича Пушкина. Одновременно год этот становился в политической жизни страны тем, что потом превратит его на веки вечные в символ одного из самых жестоких периодов истории нашего Отечества.
В 1937 году я учился в шестом классе бывшей 48-ой школы. До звонка оставалось несколько минут. Вижу - столпились у одной из парт человек десять моих одноклассников, сильно чем-то увлечённых. «Списывают домашнее задание». - решил было я. И ошибся. А занимались они вот чем. Усиленно, как мартышка из басни Крылова очками, вертели они свои тетрадки, на обложках которых располагались иллюстрации к произведениям Пушкина.
- Что это вы делаете? - спросил я, ужасно заинтригованный. И слышу в ответ шепоток.
- Тсс! Ищем вражеские знаки!
Это мне показалось очень интересным. Куда интереснее, чем нудные объяснения учителем нового материала. И я с увлечением включился в поиски секретной вражеской подрывной пропаганды.
Дело в том, что в том году ВКП9(б) не дремала. Ежедневно по радио и в каждой газете, даже в «Пионерской правде», партия призывала: «Будьте бдительны! Враг - рядом!» Вместе со взрослыми в разоблачение врагов включались тогда и мы, пионеры. С увлечением мы заражались воспалённым воображением, шпионской горячкой наших вождей.
И вот, кручу я перед глазами свою тетрадку с картинкой на обложке, изображающей вещего Олега и его легендарного коня. И вдруг вижу - вот оно! Никто еще не расшифровал подлый вражеский лозунг, спрятанный на тетрадке, я - первый! Герой! Ну, прямо, как Павлик Морозов. Подзываю ребят и, раздуваясь от важности, демонстрирую им жуткую находку - хитроумно замаскированную под графические завитушки на мече князя Олега надпись - Долой ВКП(б).
Одноклассники взирают на меня с нескрываемой завистью, почему не они. Учительница, заметно бледнея, выхватывает у меня взрывоопасную тетрадку и убегает в учительскую, при этом успев дать нам дрожащим голосом указание:
- Проверьте и другие иллюстрации!
Неудивительно, что и в других картинках обнаружилась крамола. Так, среди звеньев «златой цепи на дубе том», хоть и задом-наперёд, но вполне отчетливо читалось - Долой ГПУ! Сделав это кошмарное открытие, мы гурьбой устремились в кабинет директора, который тут же похвалил нас за бдительность.
На другой день я пришёл в школу пораньше и, увидев нашу учительницу - Александру Павловну, поманил её и, подтянувшись на цыпочках, прошептал ей на ухо :
- Коммуна - враг народа!
Она с ужасом отшатнулась от меня:
- Что ты мелешь? Паршивец!
Но я таинственно достал из сумки тетрадь с графическим портретом Пушкина, провёл пальцем по завитушкам на лбу и бакенбардах поэта, и учительница опять смертельно бледнеет и немедленно конфискует ужасную тетрадь.
В тот же день директор школы Елизавета Никитична Петрова приказывает нам уничтожить все обложки тетрадей, отпечатанных в год столетия гибели поэта. Хорошо, что только обложки: не пропадать же чистым страницам!
Мы с радостью исполняем этот приказ, и пока рвем обложки, то узнаём, что и наша библиотекарша обнаружила в книгах Пушкина рисунки, которые сотворили художники, не иначе как подкупленные недругами первой в мире страны социализма. Все эти книги тоже было приказано изъять и уничтожить!
Все эти дни я ходил героем. Наши технички - тётя Глаша и тётя Дуня - обратились именно ко мне, прося помочь им собрать пацанов, чтобы вытащить во двор и сжечь всю арестованную пушкинскую литературу. Мы с удовольствием смотрели, как пылает огромный костёр, как скукоживается в пламени лицо и внимательные глаза Александра Сергеевича. В какой-то момент мне показалось, что он смотрят прямо на меня.
Даже не буду предполагать, что, возможно, произошло с художниками, печатниками и всеми, причастными к изготовлению и продаже этих юбилейных книг и тетрадей. Может быть, всё-таки судьба смилостивилась над ними, и дальше нашей маленькой провинциальной школы это дело не пошло.
А через много лет я узнаю, что в фашистской Германии, почти в то же самое время, тоже жгли книги. В том числе и произведения нашего русского гения - Александра Сергеевича Пушкина.
Алексей Улыбышев. «Мичуринская правда» от 11 февраля 1995 года.