Republic vs Autocracy. Московия (часть IV-VIII)
Последняя публикация из ранее анонсированного цикла "Republic vs Autocracy" о политической культуре и политическом устройства двух государств: Речи Посполитой и Московии. Всего восьмая, и четвёртая, касающаяся Московии (первые четыре были о Речи Посполитой). Отсюда и такая своеобразная нумерация.
Первую см. https://y-kulyk.livejournal.com/311169.html
Вторую см. https://y-kulyk.livejournal.com/311671.html
Третью см. https://y-kulyk.livejournal.com/311820.html
Четвёртую см. https://y-kulyk.livejournal.com/312701.html
Пятую см. https://y-kulyk.livejournal.com/313298.html
Шестую см. https://y-kulyk.livejournal.com/313688.html
Седьмую см. https://y-kulyk.livejournal.com/313875.html
Силы за троном: придворные кланы
Если Польше-Литве мешала неэффективность центральной администрации, ограниченная правами её граждан, то московское самодержавие, властвовавшее над огромной территорией и многочисленным населением, не оставляло места для развития гражданского общества. В Речи Посполитой к государству относились как к слуге многих сварливых господ, а в Московии к нему ставились как к глине в творческих руках царя.
В свете этого бесполезно пытаться конструировать в Московии "партии", подобные партиям в Польше и Литве, обладавшие определёнными политическими программами и избирателями. Однако для понимания смены власти и изменений в политическом климате полезно сосредоточиться на очень небольшой группе высших советников царя, их кланах и придворных кликах. Влиятельные сановники часто ассоциировались с конкретными политическими и культурными программами. Но такая связь была вторичной по отношению к автоматической защите людей своего круга, основанного на семейных и служебных связях. До тех пор, пока один клан не ставил под свой контроль большинство важнейших приказов, в верхних эшелонах власти оставалось место для дебатов, критики и компромиссов.
В частности, так было после второго брака Алексея Михайловича, что привело к противостоянию родов Нарышкиных и Милославских, приведших после смерти царя к двум последовательным переворотам: в 1682 году победа Милославских привела к власти Софью, а в 1689 году Нарышкины её свергли. Важный момент: во время правления Софьи Нарышкины и их сторонники все ещё удерживали несколько приказов, что говорит о том, что царевна так и не получила полного контроля над правительством, а после успешного переворота 1689 года Нарышкины контролировали большинством важных приказов, но вскоре уступили их личным друзьям Петра. Изменения в руководстве приказов очень чётко отражали изменения в правящих кланах.
Разделение в высших эшелонах власти было вызвано соперничеством между могущественными боярскими родами и царскими советниками, а не отдельными вопросами политики. В течение всей второй половины XVII века оно вращалось вокруг соперничества между родами двух жён Алексея Михайловича. И хотя эти кланы проповедовали несколько разную внешнюю политику, это не было следствием разного восприятия соседних государств или разных идеологических взглядов. Внешняя политика не была вопросом, через который различные заинтересованные группы определяли себя при дворе.
Силы за троном: церковь
Влияние православной церкви было двояким, что отражало раскол между "традиционалистами" и "латинистами". Традиционалисты были враждебны к модернизации и вестернизации, что сделало их сторонниками изоляционизма. Их ксенофобия проявлялась в требованиях закрыть страну для всех неправославных иностранцев и ограничить "злое влияние" западных специалистов, заставив их жить в отдельных гетто.
Латинисты, тоже православные, были представлены людьми, родившимися и получившими образование за границей - в знаменитой Киево-Могилянской академии, в университетах Кракова, Падуи, Рима… Они являлись передатчиками западных знаний и политической философии эпохи Возрождения в Московию. Во время учёбы они читали не только Аристотеля, но и знаменитого теоретика современного государства Юстуса Липсиуса, обсуждали обязанности правительства, обязанности и законные права граждан.
Во второй половине XVII века выпускники Киевской академии стали играть жизненно важную роль в московской интеллектуальной жизни. Учёные украинские монахи нашли работу в образовании, в типографиях, в управлении церкви и государства, а также в качестве воспитателей. За очень короткое время многие из них стали настоятелями монастырей, епископами и митрополитами. Будучи тесно связанными с Речью Посполитой по происхождению, образованию и культуре, со своей политической философией, сформированной там, они не могли излагать свои взгляды и идеи иначе, как в латинской форме, что привело к поистине поразительному росту польско-украинского культурного влияния в Московии. Действуя внутри православной церкви, через неё они воздействовали непосредственно на широкие слои населения и в конечном итоге способствовали укреплению московского государства посредством модернизации и вестернизации.
Силы за троном: украинцы
Целый ряд выдающихся церковных деятелей, таких как Епифаний Славинецкий Стефан Яворский, Феофан Прокопович, Симеон Полоцкий, оставили свой след в культурной и религиозной жизни России. Оказывая значительное влияние на образование и культуру, они при этом создавали образ общества, политическая культура которого шла вразрез с самодержавной моделью. Пропагандируя западные идеи и западный образ жизни киевляне вскоре стал троянским конём в Российской империи.
В силу своего образования эти люди использовались в качестве специалистов в армии, бюрократии и дипломатической службе. Они были частью влиятельной украинской общины, проживающей в Москве, имели тесные связи с киевским духовенством и украинскими политиками. Помимо их технического опыта в служении церкви, администрации и армии, их основной вклад был в сочетании православия и вестернизации. Без украинцев московский курс на модернизацию был бы более медленным, несмотря на западные путешествия Петра и важность немцев, шотландцев и голландцев. Ни один народ во всей русской истории не мог соперничать с украинцами XVII и XVIII веков в укреплении российской мощи.
Силы за троном: иностранцы
Помимо украинцев, являвшихся православными, ещё одну группу в Москве составляли "иностранцы". К ним относились все, кто не принял православной веры. Основная масса была завербованными военными и техническими специалистами. Жить рядом с москвичами им не позволяли, и они вынужденно жили обособлено, в "Немецкой слободе".
Иностранцы образовали три конкурирующие религиозные общины - католическую, лютеранскую и кальвинистскую, - и религиозная принадлежность играла в иностранной колонии большую роль, чем национальное происхождение. Московские власти были более снисходительны к "еретикам" - кальвинистам и лютеранам, которым разрешили строить храмы, а традиционно "опасных" католиков заставляли собираться на богослужения в частном порядке. Эти религиозные разногласия ослабили позиции иностранной общины по отношению к правительству. Более того, власти настаивали на рассмотрении проблем, связанных с иностранцами, в индивидуальном порядке, чтобы не допустить создания правовых прецедентов и образования групп, объединённых общими интересами.
Кремль часто стремился к тому, чтобы иностранцы оставались в России, даже против их воли, если это необходимо. Так, например, он отказался уволить со службы генерала Патрика Гордона, несмотря на личное вмешательство Якова II, короля Англии. Кратковременные визиты иностранных экспертов за границу иногда разрешались, но Кремль стремился обеспечить их "хорошее поведение" и возвращение, оставляя их семьи. Тем не менее многим кораблестроителям и офицерам было разрешено вернуться домой после выполнения своих конкретных задач и таким способом Европа получала самые разные сообщения об условиях труда в Москве. Здешняя зарплата была известна как щедрая, возможности для быстрого продвижения отличные, а свободный выезд после окончания контракта обещался при приёме на работу. Тем не менее, несоответствие между ожиданием и реальностью, трудность приспособления к самодержавному нраву бояр и ведомственных дьяков создавали напряжённость.
Хотя московская элита чувствовала себя в компании "гостей" достаточно непринуждённо, она болезненно воспринимала критику в свой адрес. Простолюдины же интуитивно не доверяли жителям Запада, как им внушили религиозные изображения дьяволов, одетых в западные одежды. Этот страх перед неизвестным, но "коварным" Западом, и желанием приобрести западный опыт, представлял дилемму - желание сталкивалось с врождённым чувством морального превосходства над "еретическим" Западом.
Приток иностранцев в высшие эшелоны власти при Петре I обострял ксенофобию, проявлявшуюся в привязанности к "старым обычаям", которые теперь защищали не только церковные традиционалисты, но и представители придворной знати и чиновничества. С этого времени защита традиции, окрашенной националистическими настроениями, от развращения Западом стала частью политической и культурной атмосферы России. И с тех пор критика правительства в России приняла скорее моральную, чем прагматическую форму.
Конец.
Первую см. https://y-kulyk.livejournal.com/311169.html
Вторую см. https://y-kulyk.livejournal.com/311671.html
Третью см. https://y-kulyk.livejournal.com/311820.html
Четвёртую см. https://y-kulyk.livejournal.com/312701.html
Пятую см. https://y-kulyk.livejournal.com/313298.html
Шестую см. https://y-kulyk.livejournal.com/313688.html
Седьмую см. https://y-kulyk.livejournal.com/313875.html
Силы за троном: придворные кланы
Если Польше-Литве мешала неэффективность центральной администрации, ограниченная правами её граждан, то московское самодержавие, властвовавшее над огромной территорией и многочисленным населением, не оставляло места для развития гражданского общества. В Речи Посполитой к государству относились как к слуге многих сварливых господ, а в Московии к нему ставились как к глине в творческих руках царя.
В свете этого бесполезно пытаться конструировать в Московии "партии", подобные партиям в Польше и Литве, обладавшие определёнными политическими программами и избирателями. Однако для понимания смены власти и изменений в политическом климате полезно сосредоточиться на очень небольшой группе высших советников царя, их кланах и придворных кликах. Влиятельные сановники часто ассоциировались с конкретными политическими и культурными программами. Но такая связь была вторичной по отношению к автоматической защите людей своего круга, основанного на семейных и служебных связях. До тех пор, пока один клан не ставил под свой контроль большинство важнейших приказов, в верхних эшелонах власти оставалось место для дебатов, критики и компромиссов.
В частности, так было после второго брака Алексея Михайловича, что привело к противостоянию родов Нарышкиных и Милославских, приведших после смерти царя к двум последовательным переворотам: в 1682 году победа Милославских привела к власти Софью, а в 1689 году Нарышкины её свергли. Важный момент: во время правления Софьи Нарышкины и их сторонники все ещё удерживали несколько приказов, что говорит о том, что царевна так и не получила полного контроля над правительством, а после успешного переворота 1689 года Нарышкины контролировали большинством важных приказов, но вскоре уступили их личным друзьям Петра. Изменения в руководстве приказов очень чётко отражали изменения в правящих кланах.
Разделение в высших эшелонах власти было вызвано соперничеством между могущественными боярскими родами и царскими советниками, а не отдельными вопросами политики. В течение всей второй половины XVII века оно вращалось вокруг соперничества между родами двух жён Алексея Михайловича. И хотя эти кланы проповедовали несколько разную внешнюю политику, это не было следствием разного восприятия соседних государств или разных идеологических взглядов. Внешняя политика не была вопросом, через который различные заинтересованные группы определяли себя при дворе.
Силы за троном: церковь
Влияние православной церкви было двояким, что отражало раскол между "традиционалистами" и "латинистами". Традиционалисты были враждебны к модернизации и вестернизации, что сделало их сторонниками изоляционизма. Их ксенофобия проявлялась в требованиях закрыть страну для всех неправославных иностранцев и ограничить "злое влияние" западных специалистов, заставив их жить в отдельных гетто.
Латинисты, тоже православные, были представлены людьми, родившимися и получившими образование за границей - в знаменитой Киево-Могилянской академии, в университетах Кракова, Падуи, Рима… Они являлись передатчиками западных знаний и политической философии эпохи Возрождения в Московию. Во время учёбы они читали не только Аристотеля, но и знаменитого теоретика современного государства Юстуса Липсиуса, обсуждали обязанности правительства, обязанности и законные права граждан.
Во второй половине XVII века выпускники Киевской академии стали играть жизненно важную роль в московской интеллектуальной жизни. Учёные украинские монахи нашли работу в образовании, в типографиях, в управлении церкви и государства, а также в качестве воспитателей. За очень короткое время многие из них стали настоятелями монастырей, епископами и митрополитами. Будучи тесно связанными с Речью Посполитой по происхождению, образованию и культуре, со своей политической философией, сформированной там, они не могли излагать свои взгляды и идеи иначе, как в латинской форме, что привело к поистине поразительному росту польско-украинского культурного влияния в Московии. Действуя внутри православной церкви, через неё они воздействовали непосредственно на широкие слои населения и в конечном итоге способствовали укреплению московского государства посредством модернизации и вестернизации.
Силы за троном: украинцы
Целый ряд выдающихся церковных деятелей, таких как Епифаний Славинецкий Стефан Яворский, Феофан Прокопович, Симеон Полоцкий, оставили свой след в культурной и религиозной жизни России. Оказывая значительное влияние на образование и культуру, они при этом создавали образ общества, политическая культура которого шла вразрез с самодержавной моделью. Пропагандируя западные идеи и западный образ жизни киевляне вскоре стал троянским конём в Российской империи.
В силу своего образования эти люди использовались в качестве специалистов в армии, бюрократии и дипломатической службе. Они были частью влиятельной украинской общины, проживающей в Москве, имели тесные связи с киевским духовенством и украинскими политиками. Помимо их технического опыта в служении церкви, администрации и армии, их основной вклад был в сочетании православия и вестернизации. Без украинцев московский курс на модернизацию был бы более медленным, несмотря на западные путешествия Петра и важность немцев, шотландцев и голландцев. Ни один народ во всей русской истории не мог соперничать с украинцами XVII и XVIII веков в укреплении российской мощи.
Силы за троном: иностранцы
Помимо украинцев, являвшихся православными, ещё одну группу в Москве составляли "иностранцы". К ним относились все, кто не принял православной веры. Основная масса была завербованными военными и техническими специалистами. Жить рядом с москвичами им не позволяли, и они вынужденно жили обособлено, в "Немецкой слободе".
Иностранцы образовали три конкурирующие религиозные общины - католическую, лютеранскую и кальвинистскую, - и религиозная принадлежность играла в иностранной колонии большую роль, чем национальное происхождение. Московские власти были более снисходительны к "еретикам" - кальвинистам и лютеранам, которым разрешили строить храмы, а традиционно "опасных" католиков заставляли собираться на богослужения в частном порядке. Эти религиозные разногласия ослабили позиции иностранной общины по отношению к правительству. Более того, власти настаивали на рассмотрении проблем, связанных с иностранцами, в индивидуальном порядке, чтобы не допустить создания правовых прецедентов и образования групп, объединённых общими интересами.
Кремль часто стремился к тому, чтобы иностранцы оставались в России, даже против их воли, если это необходимо. Так, например, он отказался уволить со службы генерала Патрика Гордона, несмотря на личное вмешательство Якова II, короля Англии. Кратковременные визиты иностранных экспертов за границу иногда разрешались, но Кремль стремился обеспечить их "хорошее поведение" и возвращение, оставляя их семьи. Тем не менее многим кораблестроителям и офицерам было разрешено вернуться домой после выполнения своих конкретных задач и таким способом Европа получала самые разные сообщения об условиях труда в Москве. Здешняя зарплата была известна как щедрая, возможности для быстрого продвижения отличные, а свободный выезд после окончания контракта обещался при приёме на работу. Тем не менее, несоответствие между ожиданием и реальностью, трудность приспособления к самодержавному нраву бояр и ведомственных дьяков создавали напряжённость.
Хотя московская элита чувствовала себя в компании "гостей" достаточно непринуждённо, она болезненно воспринимала критику в свой адрес. Простолюдины же интуитивно не доверяли жителям Запада, как им внушили религиозные изображения дьяволов, одетых в западные одежды. Этот страх перед неизвестным, но "коварным" Западом, и желанием приобрести западный опыт, представлял дилемму - желание сталкивалось с врождённым чувством морального превосходства над "еретическим" Западом.
Приток иностранцев в высшие эшелоны власти при Петре I обострял ксенофобию, проявлявшуюся в привязанности к "старым обычаям", которые теперь защищали не только церковные традиционалисты, но и представители придворной знати и чиновничества. С этого времени защита традиции, окрашенной националистическими настроениями, от развращения Западом стала частью политической и культурной атмосферы России. И с тех пор критика правительства в России приняла скорее моральную, чем прагматическую форму.
Конец.