"Война раскручивается очень быстро и всё время - в худшую для России сторону"
Павел Баев, ведущий научный сотрудник Международного института исследований проблем мира в Осло, в интервью Настоящее время говорит о том, что война раскручивается очень быстро и в худшую для России сторону. На сегодняшнем этапе она пытается удержать рубежи, выиграть время и оттягивает как можно дольше момент, когда поражение придётся признавать. Люди, которые возглавят страну после Путина, будут вынуждены идти на один компромисс за другим под давлением самых разных событий.
Павел Баев допускает возможность насильственной смены власти в России в ближайший год и физического устранения "главного виновника": "Если мы увидим с вами переворот, он не будет бескровным в этом смысле".
Полностью интервью по приведённой выше ссылке, а я привожу изложение ключевых моментов из него.
Обстрелы украинских городов, в частности удары по энергетическим объектам, вписываются в общую кампанию "энергетического наступления", мишенью которого является не только Украина, энергоструктура которой подвергается этим атакам, но и вся Европа. Взрывы на газопроводах "Северный поток", в общем, били в ту же точку: впереди холодная зима, сложности и лишения будут такими, что никто раньше с этим не сталкивался. В общем, это стратегия запугивания не столько уничтожением людей, сколько вот тем, что для украинцев это будет реальная угроза замерзания, а для Европы - реальная угроза нового скачка цен.
Я думаю, что значительная часть украинской инфраструктуры в области энергетики такого рода ударам сможет противостоять довольно легко - чтобы нанести действительно большой, серьёзный урон, нужны атаки количественно в 10 раз больше. Мощности на это у России нет, и то, что сначала удары шли более-менее высокоточными ракетами, а потом дронами, запас которых тоже, в общем, не безграничен, - это какая-то сегодняшняя моментальная попытка, пока зима ещё не наступила, создать психологическое давление. Это уровень несопоставимый с ковровыми бомбардировками. Противодействием таким ударам будет усиление систем противовоздушной обороны и, полагаю, конец этой фазы российской авиационной войны мы увидим в течение пары недель.
С успехами в войне у России дело, конечно, обстоит очень трудно. Рассчитывать на успех можно было ещё летом, когда была достигнута верхняя точка, крайняя в наступлении в Луганской области, в Северодонецке. Именно тогда, видимо, нужно было принимать какие-то решения по "частичной" мобилизации и по аннексии. Можно было. Время упущено и то, что сделано потом, смысла не имеет никакого, и ситуация с этой мобилизацией наносит больше урона российской армии, чем даёт ей свежих подкреплений. Непохоже, что сегодня у России есть какая-то возможность организовать и осуществить какие-либо серьёзные наступательные операции - средств не хватает. Сегодня у Украины есть определённая возможность для манёвров, для того чтобы решать, где самая уязвимая точка: попробовать здесь, попробовать тут - уязвимые точки найдутся.
Для России какой-то конечной точки войны нет. Её цели менялись по ходу этих восьми месяцев неоднократно, направления ударов менялись неоднократно, границы возможного переносились неоднократно. Сейчас, судя по всему, речь идёт только о том, чтобы удержать какие-то рубежи, выиграть время, тянуть, оттягивать как можно дольше момент, когда поражение окажется неизбежным.
Сегодняшние обстрелы Украины нельзя назвать массированными. По тому же Николаеву, опять-таки не каждый день, выпускается три-пять ракет из комплекса противовоздушной обороны С-300, не предназначенного для поражения наземных целей. То, что его приходится использовать для этих целей, говорит о том, что ракет, действительно пригодных для этого, больше в арсеналах нет. Запасы ракет "Калибр", которые более-менее современные, крайне ограничены. Другие ракеты, в том числе ракеты "Точка" советского производства, уже практически не пригодны к использованию. Ракет "Искандер" очень немного. Запасы иранских дронов тоже не безграничны и вряд ли Иран в состоянии поставлять эти дроны в таких количествах, чтобы мы говорили о массированных ударах.
Я не думаю, что для Путина и его окружения провал мобилизации - он уже практически очевиден, хотя Путин пытается изобразить, что и это у него идёт по плану, как и вся спецоперация, - оказался большой неожиданностью, которая ещё не осмыслена до конца. И ясно, что очередной призыв может проблемы только усугубить, потому что реально этих людей не во что одевать, нечем кормить, нечем вооружать. Военная система перегружена уже тем, что есть, и превратить эту людскую массу хотя бы во что-то подобное армии крайне сложно. Время едва ли здесь поможет, потому что неоткуда взять ни обмундирование, ни пропитание: оно не появится с течением времени, особенно в том, что касается вооружения, где все рассчитывали на то, что склады этого вооружения, оставшиеся с советских времён, неисчерпаемы. Открыли склады, а там не оказалось практического ничего пригодного - то, что не сгнило, то разворовано.
Возможность того, что в каких-то частях российской армии реально произойдут какие-то мятежи, - достаточно вероятна по итогам мобилизации. Поскольку люди приходят с такими настроениями, что в бой их не погонишь, отказ идти в бой может реально привести к мятежам. Ситуация с мобилизацией значительного количества различных этнических меньшинств, начиная от бурятов и кончая дагестанцами, вдруг повернулись совсем другим боком, когда в российских войсках сейчас на каждого такого призывника смотрят как на потенциального стрелка по своим после того, что случилось на полигоне в Белгородской области [15 октября на полигоне в Белгородской области, где тренировались мобилизованные, двое военных из Таджикистана открыли стрельбу по личному составу подразделения, занимавшегося огневой подготовкой; 11 человек погибли].
Ситуация в эшелонах, идущих на войну, совершенно невыносимая. И когда потом их привозят, выгружают и пытаются отправить в бой - это реальная ситуация, когда возможен мятеж. Притом мятеж не только этой толпы необученных, совершенно неподготовленных мобилизованных, но и потом, когда их пытаются направить на усиление сильно потрёпанных, совершенно деморализованных частей и уже там, в этих частях, выдают им оружие. Вот тогда это может быть очень серьёзной проблемой, потому что целые части могут внезапно бросить это оружие или повернуть его в другую сторону. И с этим справляться будет очень сложно, это не демонстрантов разгонять на улицах Москвы.
С тактическим ядерным оружием все очень непросто. Помимо того, что само слово "тактическое" может быть в этом смысле не совсем точным, "нестратегическое", я бы сказал, будет точнее. Тактическое - это то, что используется на поле боя, а это совершенно невозможно, потому что собственные российские войска не имеют никакого специального обмундирования, средств защиты, которые позволяли бы действовать на ядерном поле боя. Это нестратегическое ядерное оружие, которое хранится в этих 12 складах уже 30 с лишним лет, которым никто не умеет пользоваться. Да, есть уставы, наставления, протоколы, но ни один офицер не имеет реального опыта, как эту боеголовку к этому "Искандеру" "привинтить", извините за выражение.
Когда все и каждый из этих людей должен принимать какое-то собственное решение: готов я использовать ядерное оружие или нет, тут все очень непросто. Речь идёт не о том, что нажимаешь красную кнопку - и все полетело. Это очень длинная цепь сложных задач, начиная с открытия этих складов, перевозки этих боеголовок, которые достаточно легко отслеживаются. Сразу будет какая-то известность об этом, оповещение, тревога, паника, все что угодно. Да, в каких-то отчаянных ситуациях кому-то может прийти в голову такая мысль, но до реального осуществления этой команды дистанция огромного размера.
Единственная ситуация, когда для Путина вопрос о применении ядерного оружия действительно встанет ребром (при том что, наверное, он уже потихоньку понимает, насколько это сложное решение, насколько велики риски того, что все сорвётся в какой-то момент, не сработает и прилетит к нему обратно совсем не тем боком, о котором думается), единственная ситуация, когда он может всерьёз об этом задуматься, - если только он столкнётся с угрозой своей власти. И она, идёт, конечно, не из Украины, а реально существует в Кремле и его окрестностях. Он прекрасно понимает, что для большинства российской элиты, значительного большинства, он - самая суть проблемы.
Путин сделал себя центром военной проблемы. Проблема не решается без того, чтобы этот центр не удалить. Это слишком очевидно для слишком многих в его окружении, и он это понимает. Он даже, может быть, понимает это гораздо больше, чем мы с вами можем себе представить. Человек, настолько только собой действительно и своей ролью озабоченный, не может таких рисков не учитывать. Но можно ли эти риски купировать с помощью принятия решения на ядерное оружие или, наоборот, ты эти риски раскрутишь до такой степени, что они выходят полностью из-под контроля? Вот эти вещи он должен, так или иначе, взвешивать.
Мирный переворот типа того, как устранили Хрущёва или пытались устранить Горбачёва - такие варианты в этой военной ситуации невозможны. Тем, кто всерьёз возьмётся эту проблему решать, придётся рассматривать вопрос о физическом устранении главного виновника, на которого потом, естественно, удобно будет повесить все проблемы, всю ответственность за то, что произошло. Так что я думаю, что, если мы увидим с вами переворот, он не будет бескровным в этом смысле. Если говорить о сроках, то год - это много, это длинный горизонт. Война раскручивается очень быстро, меняется очень сложным для России образом и все время в худшую сторону.
Завершение войны не будет ситуацией, когда вдруг внезапно все кончилось. Вдруг, внезапно - это переворот в Москве, который не решает проблему окончательно, а будет началом какого-то процесса, когда какое-то новое коллективное руководство будет вынуждено принимать какие-то решения под давлением очень разных обстоятельств. Видимо, будет меняться его персональный состав все время, потому что новых людей нужно будет инкорпорировать, а на других людей вешать ответственность за новые неудачи и новые поражения.
Это будет процесс, по ходу которого для России факт поражения будет становиться все более очевидным, неотвратимым, неизбежным. И как это поражение воспринимать, как пытаться с этим поражением жить, какие выводы из этого делать - горизонт может быть гораздо дальше, чем тот год, о котором мы только что с вами говорили. Это будет длительный, болезненный процесс с разными срывами, не только потому что пропагандой люди очень отравлены, но потому что поражение вообще очень трудно воспринимать.
Территориальные рамки этого поражения будут тоже меняться по ходу дела. Одно дело с уходом Путина: первый компромисс, о котором могут его преемники договариваться, - это восстановление, что называется статус-кво 23 февраля, первое отступление. Потом с неизбежностью будет отступление из Донбасса. Самым болезненным вопросом, конечно, будет Крым. И чем дальше этот вопрос удастся отодвинуть, тем в каком-то смысле для значительного большинства населения России легче будет воспринимать то поражение, которое уже состоялось.
Речь уже пойдёт не о том, чтобы удержать Донбасс, а как справляться со всеми новыми вызовами: как пытаться договариваться с Западом шаг за шагом с тем, чтобы смягчать санкции, чтобы в конце концов выводить из-под санкций свои собственные активы за рубежом. Для любого послепутинского руководства это будет вопрос немаловажный.
Так что мы увидим процесс очень динамичный, очень трудноуправляемый, который и для Запада будет очень сложным, потому что много решений нужно будет принимать очень быстро. Когда говорят о перспективе длительной войны, эта перспектива для многих на Западе очень удобная: понятно, что делать, понятно, в общем, что в длительной войне у России шансов на победу никаких нет. Но, так или иначе, процесс будет идти медленно и управляемо, и последствия можно будет купировать разными способами. А вот такое скоротечное развитие событий в России послепутинской будет гораздо более сложными вызовами для Запада.
Для Украины нет никакой необходимости идти войной за Крым. Гораздо разумнее будет этот вопрос решать политическими средствами. Поскольку если уже ситуация складывается такая, что украинская армия стоит у Перекопа, что освобождён Донбасс, ясно, что ситуация в Москве такая, что вся эта война обернулась полным поражением, нужно искать выходы из этого положения какие-то другие. Украине нет смысла втягиваться в военную кампанию в Крыму - неизбежно очень трудную, очень дорогостоящую, и не только в смысле денег. Как будет эта проблема решаться - невозможно сейчас прогнозировать.
Война, скорее всего, закончится не подписанием какого-то единичного документа: это будет процесс, который, скорее всего, начнётся уже этой зимой, для России это серия компромиссов, отступлений, поражений, новых нестабильностей в Беларуси, на Кавказе, где угодно ещё. Я думаю, что это продлится на годы вперёд. Но что касается Украины, то она может добиться стабилизации на приемлемых для неё условиях уже в течение года.