О князе Яне
Все поклонники Сапковского помнят одного из главных антигероев саги о Рейневане - князя Яна Зембицкого. Сам пан Анджей рассказал в одном интервью, что в детстве душевную травму нанёс ему эпизод из «Потопа» Сенкевича, где главный герой вынужден пощадить князя Богуслава Радзивилла, удерживающего в плену его любимую. Не мог Сенкевич «убить» своего персонажа, хотя тот и был очень, очень неправ.
С тем большим удовольствием пан Анджей расправился с князем Яном руками Рейневана: благо правитель Зембицы в самом деле погиб в сражении при Старом Велиславе 27-го декабря 1428 года.
Князь Ян был потомком в шестом поколении Генриха Благочестивого, погибшего от рук монголов при Легнице. Потомки Генриха долго делили Силезию между собой, так что спустя два века там царила полноценная феодальная раздробленность под верховной властью чешской короны. В 1322 году в результате очередного такого раздела стала самостоятельным княжеством восточная часть владений князей Свидницких с центрами в Зембице и Забковицах. Это была Нижняя Силезия; на востоке и севере - княжество Легницко-Бжегское, на юго-востоке - земли епископов Вроцлавских, на западе и северо-западе - княжество Свидницкое. В таком соседстве и жили местные государи от благородного господина Болко (Болеслава) до его правнука Яна.
Народ это был благочестивый. Болко сражался с язычниками в рядах тевтонских рыцарей (язычниками тогда правил князь Гедимин); его сын Николай совершил паломничество в Святую землю и умер на обратном пути (1358 год). Внук Николая Генрих стал одним из рыцарей Христа в Ливонии; в последней и погиб (1420 год). К тому времени княжество Зембицкое многократно сокращалось в размерах, поскольку его владетели продавали и закладывали свои земли по частям, чтобы вести жизнь, достойную Пястов. Так что совсем немного досталось единственному брату ливонского рыцаря, князю Яну.
Князь Болко Зембицкий с супругой Гутой:
Когда родился Ян Зембицкий, мы не знаем: это был промежуток между 1370 и 1390 гг. Его мать была тоже силезской княжной из бытомского княжеского дома. Двое братьев, Ян и Генрих, наследовали отцу вдвоём в 1410-м - в год больших событий. Ян был поляком, но это ничего не меняло: в первую очередь он был вассалом короля Чешского, большого друга Ордена, и сам был связан с рыцарями Тевтонской Девы Марии старой дружбой. Поэтому в войне между Польшей и Орденом он оказался на стороне последнего. Сражался ли зембицкий князь при Грюнвальде, мы не знаем, но при Тухоле (4-го ноября, уже после осады поляками Мариенбурга) он точно был. Ян Длугош пишет, что «память не сохранила сведений ни о каком другом яростном сражении между славнейшими войсками, где сошлись бы столь опытные и заслуженные рыцари», но в этом бою всё-таки победили поляки. Князю удалось спастись с поля боя бегством.
Вскоре он женился. Подоплёка брака не совсем ясна. При продолжающейся конфронтации между Люксембургами и Владиславом Ягелло князь зембицкий заключил брак с вдовой польского вельможи. Это была дочь воеводы Семиградья Елизавета, в первом браке - жена знаменитого Спытка из Мельштына, магната, воеводы краковского и первого представителя польской власти на территориях к востоку от Галицкой Руси. Он погиб на Ворскле, и его вдова принесла Яну Зембицкому большое приданое, дав ему финансовую независимость. На какое-то время.
Потом погиб брат князя; потом начались набеги на Силезию гуситов. Ян, чтобы защитить свои невеликие владения, был вынужден заключить союз с соседями - князем бжегским и Путой из Частоловиц, чешским аристократом, представлявшим в регионе интересы номинального чешского короля.
«В середине Великого поста лета Господня 1428-го направились вожди секты Сироток Ян Краловец, Прокоп Малый по прозвищу Прокоупек и Ян Колда из Жампаха в Силезию с 200 конными и 4000 пешими и 150 боевыми телегами к городу Клодзку. Города Мендзылесье и Лондек сожгли, а также многие деревни и поселки в округе уничтожили и огнем прожорливым огромные вреды причинили».
Сначала Ян откупился от «еретиков». Он заплатил контрибуцию, чтобы спасти от разграбления Зембице, и заключил вместе со своим бжегским кузеном договор с гуситами, в котором обещал соблюдать нейтралитет в последующих боевых действиях. Но договор соблюдался недолго. Когда гуситы начали подготовку к взятию Глаца (Клодзка), Пута из Частоловиц сколотил коалицию, в которую вошли его тесть Альбрехт фон Кольдиц (ландфогт Верхнего Лаузица), князь рацибожский Венцеслав и князь Ян. Армия всех этих господ и атаковала вагенбург гуситов у Старого Велеслава 27-го декабря - прямо с марша, в лоб, по старинке.
«Вагенбург ждал в напряжении и тишине, мертвой тишине, которую лишь временами прерывал храп коня, лязг оружия или кашель кого-нибудь из воинов.
Земля начала ощутимо дрожать. Вначале легко, потом все сильнее и сильнее. До слуха Рейневана дошли глухие удары копыт, бьющих по замерзшей земле. Сироты начали нервно покашливать, кони храпеть. На телегах и под ними тлели и помигивали огоньки фитилей.
- Ждать, - время от времени повторял Краловец.
Командиры передавали приказ по линии.
Гул копыт возрастал. Усиливался. Сомнений уже не было. Скрытая темнотой тяжелая конница переходила с рыси на галоп. Вагенбург сирот был целью наступления.
- Иисусе Христе! - неожиданно сказал Краловец. - Иисусе Христе… Ведь не могут же! Ведь не могут они быть настолько глупыми!
Грохот копыт возрастал. Земля дрожала, звенели связывающие телеги цепи. Лязгали и звенели, сталкиваясь, острия гизарм и алебард. Все сильнее дрожали сжимающие древки руки. Нарастал нервный кашель.
- Двести шагов! - крикнул от телег Вилем Йеник.
- Готовьсь!
- Готовьсь! - повторил Ян Колда.
- Сто шагов! Вииидно! - Зажигай!
Вагенбург вспыхнул огнем тысячи стволов. И заговорил оглушительным грохотом тысячи выстрелов.
В визге коней, в криках, гуле и лязге неожиданно разгорелся огонь. Вначале хилый, едва посвечивающий, подпитываемый начавшимся в предрассвете ветром, и наконец взвился с силой и бешенством. Ярким, высоким пламенем разгорелись стрехи хат Шведендорфа и Старого Велислава, заполыхали стога под Красной Горой, сараи, овины и клети над Велиславкой. Одни подожгли по приказу Краловца, другие в момент атаки приказал своим поджечь князь Ян. Цель была одна и та же: чтоб стало светло. Достаточно светло, чтобы можно было убивать.
Залп вагенбурга имел истинно убийственные последствия. Под долбящим по латам дождем пуль и болтов первая линия атакующих рухнула как сметенная вихрем, в скопище поваленных коней и людей ворвалась, топча всех подряд, вторая линия, атакующие кони спотыкались и переворачивались на убитых и раненых конях, бесились, под жуткий визг и ржание сбрасывали седоков. С визгом коней смешивался и взметался в небо вопль людей.
До телег дошла лишь третья линия, и хотя напор ее атаки был в значительной степени приторможен, вагенбург задрожал, затрясся под ударами бронированной конницы. Телеги дрогнули под напором. Но выстояли. А на припертых к ним рыцарей валилась лавина железа. Прижимаемые собственными напирающими сзади товарищами, не в состоянии ни отступать, ни убегать, они защищались как могли от сыплющихся на них ударов. Гуситские цепы, топоры и моргенштерны взламывали шлемы, алебарды разрубали наплечники, бердыши отрубали руки, дубасили векеры и чеканы, судлицы и альшписы дырявили латы. Укрытые под телегами арбалетчики всаживали болт за болтом в конские животы, другие резали ноги всадников сидящими торчком косами. Визг, грохот железа и рев взмывали над полем боя, в оружии кроваво отражались огни пожаров.
Первой поддалась и разбежалась епископская хоругвь. Прореженная при атаке залпом, она застряла у вагенбурга, наткнувшись как на громадного ежа на лес наставленных на нее пик, гизарм и рогатин. При виде этого у Николая Зедлица окончательно сердце в пятки ушло. Выкрикивая какие-то путаные и бессмысленные команды, староста Отмухова вдруг развернул коня, бросил на землю щит с золотой подковой и просто-напросто сбежал. Следом галопом умчался маршал Вавжинец фон Рограу. За ними рванулась вся хоругвь. Вернее, то, что от нее осталось.
Следующим был Вацлав, князь из Глубчиц, сын Пшемка Опавского. Вацлав, увлекавшийся оккультными науками, всю дорогу размышлял над загадочным гороскопом, который перед походом составили ему придворные астрологи. Сейчас, когда опавские рыцари начали валиться под ударами гуситских цепов, князь Вацлав решил, что обстоятельства ему не благоприятствуют, а предсказания плохи. И что пора домой. По его приказу весь опавский контингент начал отступать. Довольно панически.
Ян Зембицкий, Гинко Стош и Йежи Цеттриц охрипли от выкрикиваемых приказов. Рыцарство отступало от вагенбурга, чтобы перегруппироваться. Это была последняя и самая скверная ошибка командиров в бою. Сироты тем временем успели зарядить хуфницы и тарасницы, у стрелков в руках уже были гаковницы и пищали, готовы были и арбалетчики. В оглушительном грохоте вагенбург вновь расцветился огнем и дымом, на отступающих силезцев посыпался убийственный град снарядов. Снова пули и болты с треском и хрустом дырявили пластины, снова падали, визжа, покалеченные кони. А те, которые ещё были в состоянии, обратились в бегство.
Удирал в панике, опережая подчиненных, гродский староста Тамш фон Танненфельд. Вместе с остатками уцелевших свидницких рыцарей сбежал с поля боя подстароста Стош. Не слыша отчаянных призывов князя Яна и Цеттрица, разбежались вроцлавские и зембицкие рыцари.
- Сейчас! - заревел Ян Краловец из Градка. - Сейчааас! На них. Божьи воины! На них! Бей!
Из стен вагенбурга моментально убрали несколько телег, через возникшие щели в поле вылилась чешская конница. На более легких и отдохнувших конях, меньше нагруженные оружием, гуситские конники мигом догнали убегающих силезцев. Тех, кого догоняли, немилосердно, не жалея, рубили и кололи.
Вслед за конницей из-за телег высыпала пехота. Тем из силезцев, которых пощадили мечи кавалерии, теперь досталось умирать от цепов.
- На них! Гыррр на ниииих!
По полю стелился дым и смрад гари. Пожары догасали. Но на востоке уже вставал кровавый рассвет».
Сцену гибели Яна Зембицкого, в которой Рейневан продемонстрировал достойную сожаления жестокость, я опущу. Скажу только, что зембицкая ветвь Пястов в результате его действий угасла: не было у князя Яна сыновей. Княжество забрал себе император Сигизмунд, чтобы позже передать его младшему брату упомянутого у Сапковского Вацлава Опавского. Потом Зембице продали Подебрадам, потом оно перешло к Ауэршпергам, в свою очередь продавшим княжество прусской короне в самом конце феодальной эпохи - в 1791 году.
А на предполагаемом месте гибели князя Яна в первые годы 20-го века поставили часовню:
С тем большим удовольствием пан Анджей расправился с князем Яном руками Рейневана: благо правитель Зембицы в самом деле погиб в сражении при Старом Велиславе 27-го декабря 1428 года.
Князь Ян был потомком в шестом поколении Генриха Благочестивого, погибшего от рук монголов при Легнице. Потомки Генриха долго делили Силезию между собой, так что спустя два века там царила полноценная феодальная раздробленность под верховной властью чешской короны. В 1322 году в результате очередного такого раздела стала самостоятельным княжеством восточная часть владений князей Свидницких с центрами в Зембице и Забковицах. Это была Нижняя Силезия; на востоке и севере - княжество Легницко-Бжегское, на юго-востоке - земли епископов Вроцлавских, на западе и северо-западе - княжество Свидницкое. В таком соседстве и жили местные государи от благородного господина Болко (Болеслава) до его правнука Яна.
Народ это был благочестивый. Болко сражался с язычниками в рядах тевтонских рыцарей (язычниками тогда правил князь Гедимин); его сын Николай совершил паломничество в Святую землю и умер на обратном пути (1358 год). Внук Николая Генрих стал одним из рыцарей Христа в Ливонии; в последней и погиб (1420 год). К тому времени княжество Зембицкое многократно сокращалось в размерах, поскольку его владетели продавали и закладывали свои земли по частям, чтобы вести жизнь, достойную Пястов. Так что совсем немного досталось единственному брату ливонского рыцаря, князю Яну.
Князь Болко Зембицкий с супругой Гутой:
Когда родился Ян Зембицкий, мы не знаем: это был промежуток между 1370 и 1390 гг. Его мать была тоже силезской княжной из бытомского княжеского дома. Двое братьев, Ян и Генрих, наследовали отцу вдвоём в 1410-м - в год больших событий. Ян был поляком, но это ничего не меняло: в первую очередь он был вассалом короля Чешского, большого друга Ордена, и сам был связан с рыцарями Тевтонской Девы Марии старой дружбой. Поэтому в войне между Польшей и Орденом он оказался на стороне последнего. Сражался ли зембицкий князь при Грюнвальде, мы не знаем, но при Тухоле (4-го ноября, уже после осады поляками Мариенбурга) он точно был. Ян Длугош пишет, что «память не сохранила сведений ни о каком другом яростном сражении между славнейшими войсками, где сошлись бы столь опытные и заслуженные рыцари», но в этом бою всё-таки победили поляки. Князю удалось спастись с поля боя бегством.
Вскоре он женился. Подоплёка брака не совсем ясна. При продолжающейся конфронтации между Люксембургами и Владиславом Ягелло князь зембицкий заключил брак с вдовой польского вельможи. Это была дочь воеводы Семиградья Елизавета, в первом браке - жена знаменитого Спытка из Мельштына, магната, воеводы краковского и первого представителя польской власти на территориях к востоку от Галицкой Руси. Он погиб на Ворскле, и его вдова принесла Яну Зембицкому большое приданое, дав ему финансовую независимость. На какое-то время.
Потом погиб брат князя; потом начались набеги на Силезию гуситов. Ян, чтобы защитить свои невеликие владения, был вынужден заключить союз с соседями - князем бжегским и Путой из Частоловиц, чешским аристократом, представлявшим в регионе интересы номинального чешского короля.
«В середине Великого поста лета Господня 1428-го направились вожди секты Сироток Ян Краловец, Прокоп Малый по прозвищу Прокоупек и Ян Колда из Жампаха в Силезию с 200 конными и 4000 пешими и 150 боевыми телегами к городу Клодзку. Города Мендзылесье и Лондек сожгли, а также многие деревни и поселки в округе уничтожили и огнем прожорливым огромные вреды причинили».
Сначала Ян откупился от «еретиков». Он заплатил контрибуцию, чтобы спасти от разграбления Зембице, и заключил вместе со своим бжегским кузеном договор с гуситами, в котором обещал соблюдать нейтралитет в последующих боевых действиях. Но договор соблюдался недолго. Когда гуситы начали подготовку к взятию Глаца (Клодзка), Пута из Частоловиц сколотил коалицию, в которую вошли его тесть Альбрехт фон Кольдиц (ландфогт Верхнего Лаузица), князь рацибожский Венцеслав и князь Ян. Армия всех этих господ и атаковала вагенбург гуситов у Старого Велеслава 27-го декабря - прямо с марша, в лоб, по старинке.
«Вагенбург ждал в напряжении и тишине, мертвой тишине, которую лишь временами прерывал храп коня, лязг оружия или кашель кого-нибудь из воинов.
Земля начала ощутимо дрожать. Вначале легко, потом все сильнее и сильнее. До слуха Рейневана дошли глухие удары копыт, бьющих по замерзшей земле. Сироты начали нервно покашливать, кони храпеть. На телегах и под ними тлели и помигивали огоньки фитилей.
- Ждать, - время от времени повторял Краловец.
Командиры передавали приказ по линии.
Гул копыт возрастал. Усиливался. Сомнений уже не было. Скрытая темнотой тяжелая конница переходила с рыси на галоп. Вагенбург сирот был целью наступления.
- Иисусе Христе! - неожиданно сказал Краловец. - Иисусе Христе… Ведь не могут же! Ведь не могут они быть настолько глупыми!
Грохот копыт возрастал. Земля дрожала, звенели связывающие телеги цепи. Лязгали и звенели, сталкиваясь, острия гизарм и алебард. Все сильнее дрожали сжимающие древки руки. Нарастал нервный кашель.
- Двести шагов! - крикнул от телег Вилем Йеник.
- Готовьсь!
- Готовьсь! - повторил Ян Колда.
- Сто шагов! Вииидно! - Зажигай!
Вагенбург вспыхнул огнем тысячи стволов. И заговорил оглушительным грохотом тысячи выстрелов.
В визге коней, в криках, гуле и лязге неожиданно разгорелся огонь. Вначале хилый, едва посвечивающий, подпитываемый начавшимся в предрассвете ветром, и наконец взвился с силой и бешенством. Ярким, высоким пламенем разгорелись стрехи хат Шведендорфа и Старого Велислава, заполыхали стога под Красной Горой, сараи, овины и клети над Велиславкой. Одни подожгли по приказу Краловца, другие в момент атаки приказал своим поджечь князь Ян. Цель была одна и та же: чтоб стало светло. Достаточно светло, чтобы можно было убивать.
Залп вагенбурга имел истинно убийственные последствия. Под долбящим по латам дождем пуль и болтов первая линия атакующих рухнула как сметенная вихрем, в скопище поваленных коней и людей ворвалась, топча всех подряд, вторая линия, атакующие кони спотыкались и переворачивались на убитых и раненых конях, бесились, под жуткий визг и ржание сбрасывали седоков. С визгом коней смешивался и взметался в небо вопль людей.
До телег дошла лишь третья линия, и хотя напор ее атаки был в значительной степени приторможен, вагенбург задрожал, затрясся под ударами бронированной конницы. Телеги дрогнули под напором. Но выстояли. А на припертых к ним рыцарей валилась лавина железа. Прижимаемые собственными напирающими сзади товарищами, не в состоянии ни отступать, ни убегать, они защищались как могли от сыплющихся на них ударов. Гуситские цепы, топоры и моргенштерны взламывали шлемы, алебарды разрубали наплечники, бердыши отрубали руки, дубасили векеры и чеканы, судлицы и альшписы дырявили латы. Укрытые под телегами арбалетчики всаживали болт за болтом в конские животы, другие резали ноги всадников сидящими торчком косами. Визг, грохот железа и рев взмывали над полем боя, в оружии кроваво отражались огни пожаров.
Первой поддалась и разбежалась епископская хоругвь. Прореженная при атаке залпом, она застряла у вагенбурга, наткнувшись как на громадного ежа на лес наставленных на нее пик, гизарм и рогатин. При виде этого у Николая Зедлица окончательно сердце в пятки ушло. Выкрикивая какие-то путаные и бессмысленные команды, староста Отмухова вдруг развернул коня, бросил на землю щит с золотой подковой и просто-напросто сбежал. Следом галопом умчался маршал Вавжинец фон Рограу. За ними рванулась вся хоругвь. Вернее, то, что от нее осталось.
Следующим был Вацлав, князь из Глубчиц, сын Пшемка Опавского. Вацлав, увлекавшийся оккультными науками, всю дорогу размышлял над загадочным гороскопом, который перед походом составили ему придворные астрологи. Сейчас, когда опавские рыцари начали валиться под ударами гуситских цепов, князь Вацлав решил, что обстоятельства ему не благоприятствуют, а предсказания плохи. И что пора домой. По его приказу весь опавский контингент начал отступать. Довольно панически.
Ян Зембицкий, Гинко Стош и Йежи Цеттриц охрипли от выкрикиваемых приказов. Рыцарство отступало от вагенбурга, чтобы перегруппироваться. Это была последняя и самая скверная ошибка командиров в бою. Сироты тем временем успели зарядить хуфницы и тарасницы, у стрелков в руках уже были гаковницы и пищали, готовы были и арбалетчики. В оглушительном грохоте вагенбург вновь расцветился огнем и дымом, на отступающих силезцев посыпался убийственный град снарядов. Снова пули и болты с треском и хрустом дырявили пластины, снова падали, визжа, покалеченные кони. А те, которые ещё были в состоянии, обратились в бегство.
Удирал в панике, опережая подчиненных, гродский староста Тамш фон Танненфельд. Вместе с остатками уцелевших свидницких рыцарей сбежал с поля боя подстароста Стош. Не слыша отчаянных призывов князя Яна и Цеттрица, разбежались вроцлавские и зембицкие рыцари.
- Сейчас! - заревел Ян Краловец из Градка. - Сейчааас! На них. Божьи воины! На них! Бей!
Из стен вагенбурга моментально убрали несколько телег, через возникшие щели в поле вылилась чешская конница. На более легких и отдохнувших конях, меньше нагруженные оружием, гуситские конники мигом догнали убегающих силезцев. Тех, кого догоняли, немилосердно, не жалея, рубили и кололи.
Вслед за конницей из-за телег высыпала пехота. Тем из силезцев, которых пощадили мечи кавалерии, теперь досталось умирать от цепов.
- На них! Гыррр на ниииих!
По полю стелился дым и смрад гари. Пожары догасали. Но на востоке уже вставал кровавый рассвет».
Сцену гибели Яна Зембицкого, в которой Рейневан продемонстрировал достойную сожаления жестокость, я опущу. Скажу только, что зембицкая ветвь Пястов в результате его действий угасла: не было у князя Яна сыновей. Княжество забрал себе император Сигизмунд, чтобы позже передать его младшему брату упомянутого у Сапковского Вацлава Опавского. Потом Зембице продали Подебрадам, потом оно перешло к Ауэршпергам, в свою очередь продавшим княжество прусской короне в самом конце феодальной эпохи - в 1791 году.
А на предполагаемом месте гибели князя Яна в первые годы 20-го века поставили часовню: