черно-белое в цветном, дальше
по дороге домой встали у "Нирваны", чтобы Паша смог сфотографировать какие-то чёрные бочки на берегу.
бочки я снимать совершенно не умею.
из Монтекристи приехала с роскошной голубой соломенной панамой, она всю дорогу эффектно лежала на заднем сиденье Алёниного джипа, теперь не менее эффектно валяется в красном гамаке у меня в комнате. и с другой. оливкового цвета соломенной шляпкой, которую можно свернуть в трубочку и убрать в узкий деревянный футляр. я её осторожно достаю и разглядываю.
в Монтектисти их придумали, эти соломенные панамы, и до сих пор всем городом плетут.
ещё у них родился знаменитый генерал Элой Альфаро, что, после панам, там главный предмет гордости.
я всё потом-потом. у нас глубокая ночь. заработалась, хотя давно пора спать.
про город, наверное, попробую что-то рассказать ещё,
про панамы тоже.
и про голубую и оливковую.
Алёна говорит, что тепрь я настоящая гринга. но всё равно неправильная: панама не белая.
бочки я снимать совершенно не умею.
из Монтекристи приехала с роскошной голубой соломенной панамой, она всю дорогу эффектно лежала на заднем сиденье Алёниного джипа, теперь не менее эффектно валяется в красном гамаке у меня в комнате. и с другой. оливкового цвета соломенной шляпкой, которую можно свернуть в трубочку и убрать в узкий деревянный футляр. я её осторожно достаю и разглядываю.
в Монтектисти их придумали, эти соломенные панамы, и до сих пор всем городом плетут.
ещё у них родился знаменитый генерал Элой Альфаро, что, после панам, там главный предмет гордости.
я всё потом-потом. у нас глубокая ночь. заработалась, хотя давно пора спать.
про город, наверное, попробую что-то рассказать ещё,
про панамы тоже.
и про голубую и оливковую.
Алёна говорит, что тепрь я настоящая гринга. но всё равно неправильная: панама не белая.