У русских был Борисов-Мусатов
У французов были Гоген, Ван Гог, Ренуар, Мане. А у русских был Борисов-Мусатов, который являлся Гогеном, Ван Гогом, Ренуаром и Мане в одном лице.
[Spoiler (click to open)]
.
http://www.art-drawing.ru/gallery/category/133-borisov-musatov-victor-elpidiforovich
[Spoiler (click to open)]
Борисов-Мусатов Виктор Эльпидифорович
Выходец из семьи железнодорожника, учился в Московском училище живописи, ваяния и зодчества (1890-91, 1893-95), в петербургской Академии художеств у П. П. Чистякова (1891-93), а также в студии Ф. Кормона (1895-98) в Париже. С 1898 жил главным образом в Саратове, с 1903 - в Подольске и Тарусе. Испытав влияние П. Пюви де Шаванна и отчасти мастеров импрессионизма, соединил тончайшее чувство природной световоздушной среды с поэтической фантазией, преображающей эту среду в поле миражей и ностальгических грез. Уже в ранних пленэрных этюдах-картинах Борисова-Мусатова живет ощущение волнующей, неизъяснимой тайны Главным мотивом, сквозь который для художника открывается иной мир скрытый под маревом красок, становятся дворянские гнезда; ветшающие старинные усадьбы (обычно он работал в имениях Слепцовка и Зубриловка в Саратовской губернии). Плавные, музыкальные ритмы картин вновь и вновь воспроизводят излюбленные темы Борисова-Мусатова: это уголки парка и женские фигуры (сестра и жена художника), которые кажутся образами человеческих душ, блуждающих в потустороннем царстве сна. В большинстве своих работ мастер предпочитает маслу акварель, темперу или пастель, добиваясь особой, тающей легкости мазка. От картины к картине (Гобелен, 1901 ;Водоем, 1902; Призраки 1903) чувство мира иного нарастает в Реквиеме (1905), написанном в память умершей сестры, мы видим уже целое многофигурное таинство, где умершую сопровождают ее астральные двойники. Параллельно мастер создает и чистые, безлюдные пейзажи, полные тончайшего лиризма (Куст орешника, Осенняя песнь, оба 1905). Он тяготеет к большому, монументальному стилю настенной живописи, но все замыслы такого рода (например, цикл эскизов на тему времен года, 1904-05, все Третьяковская галерея) так и не удается осуществить в архитектуре. Мечтательный темперамент художника (Живу в мире грез и фантазий среди березовых рощ, задремавших в глубоком сне осенних туманов пишет он А. Н. Бенуа в 1905 из Тарусы) не лишает его произведения чувства историчности. Поэтика усадебной жизни наполнена у него (так же, как в литературе того времени в произведениях А. П. Чехова, И. А. Бунина, А. Белого и др.) предчувствием приближающихся роковых, катастрофических рубежей. Ранняя смерть мастера усилила восприятие его образов как лирического реквиема, посвященного старой России. Борисов-Мусатов явился непосредственным предшественником художников Голубой розы которых объединяло, в частности, глубокое уважение к его наследию.