(no subject)
У благоверия со временем отношения особые. Начать хотя бы с зороастрийской космогонии, где времени отведено особое, уникальное место. Но и далее, в зороастрийской онтологии, в зороастрийском мироощущении и миропонимании время имеет значение фундаментальное, что выделяет зороастризм на фоне его изводов -- иудаизма, христианства и ислама.
Начнём с космогонии. По Авесте, время изначальное, существовавшее после творения мира, существенно отличалось от привычного нам нынешнего: у изначального времени не было свойства длительности. В изначальном времени прошлое, настоящее и будущее были слиты воедино. Но после проявления в мире злого духа, как сбоя Порядка, Бог для спасения своего творения наделил единое бесконечное время свойством длительности, выделив из него прошлое, настоящее и будущее. Единство идеального времени осталось в прошлом. Длящееся отныне настоящее время, введённое Богом в бытиё для его спасения, стало временем борьбы сил добра и зла -- временем постепенного Обновления мира. Будущее время наступит после свершения Обновления, тогда время вновь станет бесконечным. Христианство утеряло эту логическую причинность вечности жизни после страшного суда, сделав её аксиоматическим постулатом, неизбежно приведшим к сомнениям пытливых умов.
Далее, в зороастрийской онтологии, наше настоящее время представляет собой фрактальное подобие, образ этой космогонической истории: подобно высшей космогонической временной иерархии с первоначальным длительным временем причины, временем бесконечным следствия и точкой настоящего между ними, наш сегодняшний год, который мы проживаем, имеет позади себя цепь годов прошедших, а впереди -- цепь годов будущих. Год нынешний дробится на времена года, из которых наше настоящее лето, подобно образу нашего сегодняшнего года, имеет позади себя прошлые весну, зиму и будущие зиму и осень. Подобно образу целого года, время года также дробится на составляющие его части, месяцы, из которых один месяц текущий, прочие -- череда прошедших и будущих. И так далее, до всё более и более мелких временных единиц. Через эту иерархую Авеста выводит фрактальность времени, которая является образом Высшего Порядка, придуманного Богом.
Высший Порядок, заведённый Богом, Высший Порядок которому следует всё благое (и потому оно благое, что следует этому Высшему Порядку), можно представить через образ фрактального времени. Авеста подчёркивает, что время -- это не сам Порядок, но его образ. Фрактальность времени и составляющие его временные единицы почитаются благоверием как образы высшего Порядка. Здесь уникальность культа зороастризма, так как подобное почитание времени не встречается более нигде.
Авестой предписано почитание:
- часов;
- пяти отрезков суток - рассвета (от восхода солнца до полудня), первой половины дня (от полудня до трёх часов дня), второй половины дня (от трёх часов дня до заката), вечера (от заката до полуночи) и ночи (от полуночи до восхода). Причём рассвет почитается первостепенно, в череде почитаемых временных отрезков он упоминается всегда особо и всегда первым. Главная зороастрийская культовая служба -- Ясна -- совершается именно на рассвете, когда зороастрийские клир и паства собираются в храме, чтобы встретить новый восход солнца, рождение нового дня, являющегося образом первозданной чистоты мира эпохи единого времени. Видимо, отсюда христианству в наследство досталась ориентация храмов алтарём, апсидами с прорезанными в них полосками оконных проёмов на Восток, а исламу -- пятикратная ежедневная молитва;
- дней;
- трёх отрезков месяца, имеющих связь с фазами Луны: время растущей Луны, полнолуния и Луны убывающей;
- месяцев;
- времён года. В зороастрийской традиции их шесть: Весна (соответствующая нашей поздней весне), Лето, Жатва (соответствующая ранней осени), Осень (наша поздняя осень), Зима, Равноденствие (ранняя весна);
- годов.
В постоянно изменяемом мире, где деятельное преобразование, Обновление мира через устранение зла является высшей добродетелью для каждого живого существа, фрактальность череды отрезков времени остаётся неизменной, константной -- базой и основой Порядка. Это магическое сочетание неизменных временных рамок и их постоянно изменяемого содержимого является предметом особого философского акцента в Авесте.
Более того, такая организация, способ упорядочивания мира объявляется образцом для каждого в его ежедневном поведении. В этом смысл основной, главной молитвы Авесты "Ахунаваирья", повторяемой в её тексте бесчисленное количество раз: мало провозгласить Бога владыкой бытия, но и свои действия необходимо организовать в соответствии с тем, как организовано придуманное Богом время, являющееся образом Высшего Порядка, также заведённого Богом: организовать свои действия через упорядоченность, системность, фрактальность. Недостаточно просто называть Бога Богом, необходимо активное и при этом упорядоченное действие, методичное постоянное получение результата через преобразование исходного состояния в требуемое конечное, путём декомпозиции исходного состояния и всех операций над ним на нужную глубину.
Подобное мировоззрение куда ближе к логике, чем к догматике; к философии, нежели к религии; к диалектике, чем к метафизике; к материализму, чем к идеализму. Собственно, отсюда становится понятно, какое значение открытие Авесты в XVIII веке имело для западной философской мысли: отсюда и основные идеи Гегеля, отсюда весь Маркс. Парадокс же далее в том, что Маркс пошёл ещё дальше, удивительным образом сочетая философскую базу зороастризма, его диалектику, с крайне модным в XIX веке атеизмом, создав глубокое противоречие между механизмом, реализацией и изначальными смыслом механизма, без которого сам механизм оказался лишённой смысла игрушкой. Не в этом ли противоречии и увяз прочно в итоге марксизм в веке двадцатом, когда, оставшись с одной лишь голой диалектикой, и с напрочь отвергнутой морально-этической базой, советский человек погряз в человеконенавистничестве, лицемерии, идейном ханженстве и, в итоге, полнейшем экзистенциальном тупике? Не об этом ли вечный зов "Полётов во сне и наяву", "Утиной охоты" и им подобных воплей отчаяния советского человека? Не это ли противоречие полностью девальвировало действительно светлую идею коммунистического общества, предопределило крах социалистического строя? И это лишь кажется, что социалистический строй убила экономика или политика, а не все эти моральные пустяки.
Учитывая, какую фантастическую мощь таит в себе плановая экономика и коллективное хозяйство, можно только мечтать, чтобы эта колоссальная по силе политическая экономия, этот колосс, встал же всё-таки наконец на настоящие ноги, на настоящий твёрдый фундамент, на истинную морально-этическую основу, где добро является категорией во-первых объективной, а во-вторых является самоцелью, самоцелью активных действий, где Бог бесконечно мудр, бесконечно благ и бесконечно добр, где порядок, упорядоченность, системность, закономерность и целесообразность являются абсолютными добродетелями.
Начнём с космогонии. По Авесте, время изначальное, существовавшее после творения мира, существенно отличалось от привычного нам нынешнего: у изначального времени не было свойства длительности. В изначальном времени прошлое, настоящее и будущее были слиты воедино. Но после проявления в мире злого духа, как сбоя Порядка, Бог для спасения своего творения наделил единое бесконечное время свойством длительности, выделив из него прошлое, настоящее и будущее. Единство идеального времени осталось в прошлом. Длящееся отныне настоящее время, введённое Богом в бытиё для его спасения, стало временем борьбы сил добра и зла -- временем постепенного Обновления мира. Будущее время наступит после свершения Обновления, тогда время вновь станет бесконечным. Христианство утеряло эту логическую причинность вечности жизни после страшного суда, сделав её аксиоматическим постулатом, неизбежно приведшим к сомнениям пытливых умов.
Далее, в зороастрийской онтологии, наше настоящее время представляет собой фрактальное подобие, образ этой космогонической истории: подобно высшей космогонической временной иерархии с первоначальным длительным временем причины, временем бесконечным следствия и точкой настоящего между ними, наш сегодняшний год, который мы проживаем, имеет позади себя цепь годов прошедших, а впереди -- цепь годов будущих. Год нынешний дробится на времена года, из которых наше настоящее лето, подобно образу нашего сегодняшнего года, имеет позади себя прошлые весну, зиму и будущие зиму и осень. Подобно образу целого года, время года также дробится на составляющие его части, месяцы, из которых один месяц текущий, прочие -- череда прошедших и будущих. И так далее, до всё более и более мелких временных единиц. Через эту иерархую Авеста выводит фрактальность времени, которая является образом Высшего Порядка, придуманного Богом.
Высший Порядок, заведённый Богом, Высший Порядок которому следует всё благое (и потому оно благое, что следует этому Высшему Порядку), можно представить через образ фрактального времени. Авеста подчёркивает, что время -- это не сам Порядок, но его образ. Фрактальность времени и составляющие его временные единицы почитаются благоверием как образы высшего Порядка. Здесь уникальность культа зороастризма, так как подобное почитание времени не встречается более нигде.
Авестой предписано почитание:
- часов;
- пяти отрезков суток - рассвета (от восхода солнца до полудня), первой половины дня (от полудня до трёх часов дня), второй половины дня (от трёх часов дня до заката), вечера (от заката до полуночи) и ночи (от полуночи до восхода). Причём рассвет почитается первостепенно, в череде почитаемых временных отрезков он упоминается всегда особо и всегда первым. Главная зороастрийская культовая служба -- Ясна -- совершается именно на рассвете, когда зороастрийские клир и паства собираются в храме, чтобы встретить новый восход солнца, рождение нового дня, являющегося образом первозданной чистоты мира эпохи единого времени. Видимо, отсюда христианству в наследство досталась ориентация храмов алтарём, апсидами с прорезанными в них полосками оконных проёмов на Восток, а исламу -- пятикратная ежедневная молитва;
- дней;
- трёх отрезков месяца, имеющих связь с фазами Луны: время растущей Луны, полнолуния и Луны убывающей;
- месяцев;
- времён года. В зороастрийской традиции их шесть: Весна (соответствующая нашей поздней весне), Лето, Жатва (соответствующая ранней осени), Осень (наша поздняя осень), Зима, Равноденствие (ранняя весна);
- годов.
В постоянно изменяемом мире, где деятельное преобразование, Обновление мира через устранение зла является высшей добродетелью для каждого живого существа, фрактальность череды отрезков времени остаётся неизменной, константной -- базой и основой Порядка. Это магическое сочетание неизменных временных рамок и их постоянно изменяемого содержимого является предметом особого философского акцента в Авесте.
Более того, такая организация, способ упорядочивания мира объявляется образцом для каждого в его ежедневном поведении. В этом смысл основной, главной молитвы Авесты "Ахунаваирья", повторяемой в её тексте бесчисленное количество раз: мало провозгласить Бога владыкой бытия, но и свои действия необходимо организовать в соответствии с тем, как организовано придуманное Богом время, являющееся образом Высшего Порядка, также заведённого Богом: организовать свои действия через упорядоченность, системность, фрактальность. Недостаточно просто называть Бога Богом, необходимо активное и при этом упорядоченное действие, методичное постоянное получение результата через преобразование исходного состояния в требуемое конечное, путём декомпозиции исходного состояния и всех операций над ним на нужную глубину.
Подобное мировоззрение куда ближе к логике, чем к догматике; к философии, нежели к религии; к диалектике, чем к метафизике; к материализму, чем к идеализму. Собственно, отсюда становится понятно, какое значение открытие Авесты в XVIII веке имело для западной философской мысли: отсюда и основные идеи Гегеля, отсюда весь Маркс. Парадокс же далее в том, что Маркс пошёл ещё дальше, удивительным образом сочетая философскую базу зороастризма, его диалектику, с крайне модным в XIX веке атеизмом, создав глубокое противоречие между механизмом, реализацией и изначальными смыслом механизма, без которого сам механизм оказался лишённой смысла игрушкой. Не в этом ли противоречии и увяз прочно в итоге марксизм в веке двадцатом, когда, оставшись с одной лишь голой диалектикой, и с напрочь отвергнутой морально-этической базой, советский человек погряз в человеконенавистничестве, лицемерии, идейном ханженстве и, в итоге, полнейшем экзистенциальном тупике? Не об этом ли вечный зов "Полётов во сне и наяву", "Утиной охоты" и им подобных воплей отчаяния советского человека? Не это ли противоречие полностью девальвировало действительно светлую идею коммунистического общества, предопределило крах социалистического строя? И это лишь кажется, что социалистический строй убила экономика или политика, а не все эти моральные пустяки.
Учитывая, какую фантастическую мощь таит в себе плановая экономика и коллективное хозяйство, можно только мечтать, чтобы эта колоссальная по силе политическая экономия, этот колосс, встал же всё-таки наконец на настоящие ноги, на настоящий твёрдый фундамент, на истинную морально-этическую основу, где добро является категорией во-первых объективной, а во-вторых является самоцелью, самоцелью активных действий, где Бог бесконечно мудр, бесконечно благ и бесконечно добр, где порядок, упорядоченность, системность, закономерность и целесообразность являются абсолютными добродетелями.