10 октября. "День прав человека".

[xpp]

Раскольников очнулся от тяжелого сна. Снова снились лошади, мужики, кровь. Открыв глаза, он осмотрелся по сторонам. Помещение, где он нашёл себя лежащим, представляло собой маленькую, словно баня избу с закопчёными стенами. По углам, медленно и степенно качалась паутина. Несколько пауков задумчиво смотрели на Родиона во все свои многие глаза. У крохотного, мутного окошка, сидел человек. Раскольников разлепил ссохшиеся со сна губы и спросил:
- Свидригайлов, это ты?
- Я.
- А мне сказывали, что ты намедни в Америку отбыл.
Человек кивнул, не проронив слова и не отрывая глаз от окна.
- Так что же ты здесь?
- У каждого своя Америка, Родя.
- Как это?
- А вот так. Одному Америка дом родной, другому мечта, третьему проклятье, а мне вот такая Америка.
Раскольников встал с полога, на котором лежал как видно давно. На щеке остался след от доски, что впивалась в щёку многие часы, пока он спал. Он подошел к Свидригайлову и спросил, от чего-то шёпотом:
- А что это ты там смотришь?
- Это Наполеон. Его так местные прозвали. В него и смотрю. В него многие тут смотрят. Собственно тут и заняться-то больше не чем. Или думать, или в него смотреть.
- А кто эти местные?
- Увидишь.
- И о чём же ты думаешь?
- Всё больше о кружке.
- О чём?
- Разбила она ту кружку, или нет? И если нет, тогда чего хотела она и хотела ли. Может и померещелось мне, что хотела. Голова болит. Как начну думать - голова болит. И тревожно, будто пожар где.
- Да кто она?
- Девочка.
- Ты говоришь загадками. Тут душно. Я пойду на улицу выйду.
- Дверь заперта.
- Как заперта?
- Очень даже просто. Снаружи. Кочергой. На совесть заперта, не сбить.
- Да по какому это праву?!
- Праву? Вот уж воистину горбатого и могила не исправит! Да не надоело ли тебе, любезный, твердить это глупое слово? Проку тебе с него? Заладил: право, неправо! Дрожащая тварь, или тварь спокойно жрущая, что подаст ей со стола хозяин! Дала тебе радости, правота твоя? А может знакомый ли, друг с правоты этой блага какие получил? Спроси мужика, что тяпнул осьмушку горькой - нужно оно ему это право? Младенцу, что мамку сосёт - право нужно? А нищий, что заблудившись в пургу замерзает на дороге, он что, о праве мечтает?
- Но это всё не то! Примеры твои все не те!
- Да нет других! Не было и не будет! Купец, который идёт в суд жаловаться на хапугу-городничего, он за правом идёт?
- Да! Вот видишь!
- Чёрта лысого! Он идёт за парой хорошего сукна, который тот городничий у него оттяпал! А верни ему его товар, и он в момент про права забудет. Дальше идём! Ты когда рождался, тебя спросили? Нет! И умер тоже не по своей воле! А если и по своей. Я тебя потом познакомлю с одним знакомым, Кириллов фамилия. Вот он тоже большой был выдумщик. И торчит там же, где и мы. Право - это маленько зерно, закинутое в нас бесом. Проросло зерно - подавай сюда душу! И пока живешь ты, горишь заживо в этом адском пламене чувства несправедливости, неверности, неправильности. И дрожишь ты, как тварь, а какой-нибудь неграмотный мужик в этот момент покупает на ярмарке петуха на палке, сосёт его, и на его всевечно грязной, заросшей морде радость такая, какой в Петербурге не в каждом знатном доме найдёшь. Он счастлив! Потому что он живёт как живёт, и другой жизни не знает. Вот и гадай, кто из вас двоих мудрее: ты со своим придуманным с голодухи, заметь не вынужденной, правом, или мужик со своим сахарным петухом?
- Так что же тогда?
- Тогда всё! Весь мир, вся жизнь! Всё! А ты в этом всём, ищешь то, чего и не знаешь, но называешь право! У тени нет тени! Нет и точка! Так что садись-ка ты на моё место, смотри в Наполеона и думай. А я пока посплю. Мне от тебя только в голову пуще дало.
Свидригайлов лёг, закрыл глаза и уже погружаясь в свой тревожный, мучительный сон, прошептал, - И всё же с чашкой-то что, девочка? Не может же быть...
Раскольников, севши на табурет, уставился в окно. Вскоре взгляд его стал нежив, он унёсся мыслями в даль от этой закопчёной бани, но губы его всё шептали, - Право. Должно же быть право. Куда же без него.
А пауки продолжали сидеть в углах и не думали ни о каком праве.