было или не было
«Вы уволены». Этой фразы я еще не слышала никогда в жизни. Хотя была и уволенной, и была вынуждена уходить в своей жизни не раз.
Театр «Сатирикон» разломил мою жизнь на до и после. Прожив первые пять лет в абсолютном счастье, сыграв все, что возможно было сыграть в театре миниатюр, одержав несколько маленьких, но существенных побед, я вдруг оказалась ненужной. Уход мой из театра был трагикомичным и болезненным. Костя меня любил, но не знал, что со мной делать. Тогда я ему «помогла», поучаствовав в одном ужасно глупом и нелепом мероприятии, результатом которого был его звонок: «Уходи».
С 1991 года я служу на Эхе. За эти годы я проработала кучу параллельных работ, но с Эха не уходила никогда. С первого телевидения - программы-игры о кино «Знай наших!» я ушла сама, по причине беременности. Со второго - из программы «Двойной портрет» компании «Совершенно секретно» я ушла из-за человеческой несовместимости с куратором проекта, который не мог простить мне столь легкого вхождения в компанию. Я просто понравилась Артему Боровику, мы мгновенно нашли общий язык, он был готов доверить мне все, что угодно. А тут человек годами завоевывал свое место, озверел просто от старания, рычал от рвения. Я и ушла от греха.
На РЕН-ТВ я проработала 4 года. В любви и согласии. Но Ирэна и Митя очень скоро поняли, что я не люблю телевидение, я его терплю - но даже после этого «разоблачения» я все работала и работала, пробовала новые проекты, искала себя и мучила своими поисками руководителей. На пятый год Митя предложил мне побыть «немножечко дурой» и стать ведущей программы «Вторая половина» о женах политиков. Я отказалась. «Больше у меня для тебя ничего нет», - сказал Митя. Я вернулась к своей команде и сообщила: нас закрыли.
В моей первой программе «Двойной портрет» снималась Людмила Гурченко. Поскольку это была моя первая программа, я полностью доверилась операторам, совершенно не представляя, как выставляется свет, как строится кадр. Съемочная группа, опоздав на полчаса, вошла в роскошную люсину квартиру, дружно сняла ботинки и, обдав запудренную звезду убойным ароматом свежих носков и свежего перегара, кое-как устроилась у ближайшего дивана и, практически не глядя в монитор, включила камеру. На мониторе Люся была синяя - с синими губами, синими руками и синюшной блестящей кожей. «А почему она синяя?» - спросила я робко. Оператор с трудом вытащил один глаз из набрякшего мешка и прохрипел пересохшими губами : «На пленке будет розовая». Я поверила.
К чему я все это рассказываю. После выхода передачи в эфир я, осознавая весь ужас происходящего, позвонила Люсе с намерением принести ей свои квакающие извинения. Люся бодрым жизнеутверждающим голосом произнесла: «Ксения, не волнуйтесь. Ничего не было. Этой передачи не было в моей жизни. Понимаете? Не-бы-ло!» - добавила она по слогам.
Театр «Сатирикон» разломил мою жизнь на до и после. Прожив первые пять лет в абсолютном счастье, сыграв все, что возможно было сыграть в театре миниатюр, одержав несколько маленьких, но существенных побед, я вдруг оказалась ненужной. Уход мой из театра был трагикомичным и болезненным. Костя меня любил, но не знал, что со мной делать. Тогда я ему «помогла», поучаствовав в одном ужасно глупом и нелепом мероприятии, результатом которого был его звонок: «Уходи».
С 1991 года я служу на Эхе. За эти годы я проработала кучу параллельных работ, но с Эха не уходила никогда. С первого телевидения - программы-игры о кино «Знай наших!» я ушла сама, по причине беременности. Со второго - из программы «Двойной портрет» компании «Совершенно секретно» я ушла из-за человеческой несовместимости с куратором проекта, который не мог простить мне столь легкого вхождения в компанию. Я просто понравилась Артему Боровику, мы мгновенно нашли общий язык, он был готов доверить мне все, что угодно. А тут человек годами завоевывал свое место, озверел просто от старания, рычал от рвения. Я и ушла от греха.
На РЕН-ТВ я проработала 4 года. В любви и согласии. Но Ирэна и Митя очень скоро поняли, что я не люблю телевидение, я его терплю - но даже после этого «разоблачения» я все работала и работала, пробовала новые проекты, искала себя и мучила своими поисками руководителей. На пятый год Митя предложил мне побыть «немножечко дурой» и стать ведущей программы «Вторая половина» о женах политиков. Я отказалась. «Больше у меня для тебя ничего нет», - сказал Митя. Я вернулась к своей команде и сообщила: нас закрыли.
В моей первой программе «Двойной портрет» снималась Людмила Гурченко. Поскольку это была моя первая программа, я полностью доверилась операторам, совершенно не представляя, как выставляется свет, как строится кадр. Съемочная группа, опоздав на полчаса, вошла в роскошную люсину квартиру, дружно сняла ботинки и, обдав запудренную звезду убойным ароматом свежих носков и свежего перегара, кое-как устроилась у ближайшего дивана и, практически не глядя в монитор, включила камеру. На мониторе Люся была синяя - с синими губами, синими руками и синюшной блестящей кожей. «А почему она синяя?» - спросила я робко. Оператор с трудом вытащил один глаз из набрякшего мешка и прохрипел пересохшими губами : «На пленке будет розовая». Я поверила.
К чему я все это рассказываю. После выхода передачи в эфир я, осознавая весь ужас происходящего, позвонила Люсе с намерением принести ей свои квакающие извинения. Люся бодрым жизнеутверждающим голосом произнесла: «Ксения, не волнуйтесь. Ничего не было. Этой передачи не было в моей жизни. Понимаете? Не-бы-ло!» - добавила она по слогам.