Открытие года, я считаю.
До трех часов ночи в хорошей компании читали вслух одну книжку из школьной программы. Книжка старая, по школьным воспоминаниям - скучноватая, да еще стихи, вроде бы слишком даже хорошо знакомые - так что народу на традиционные пятничные чтения пришло мало, все поместились на кухне, поближе к горячему чайнику.
Ёлки-палки!
Давно я не читала ничего более сильного. Совершенно потрясающий текст, живой, современный, глубокий и одновременно смешной. Настолько легкий слог, что всем удалось прочесть свой кусок гладко и даже артистично без всякой подготовки. А какие яркие вставки с другим ритмом, какие песни и письма, и даже один сон! Читается как постмодернистский текст, центон на центоне, только в обратную сторону.
Я считаю, "Евгений Онегин" - просто открытие года. Прямо, знаете ли, маст рид. Точнее, рерид.
Интересно, есть ли у него сиквел? Например, как Евгений участвует в восстании декабристов, а муж Татьяны руководит его подавлением. И потом Евгений избегает виселицы только благодаря ее заступничеству, отправляется в ссылку, а она срывается за ним, а даже телеграф еще не изобрели, и она гонится за ним от города к городу, в жуткую сибирскую глушь, ну а дальше доктор Живаго и Лара. И Антипов в виде генерала жутких Николаевских времен. И конец такой же, только не с трамваем, а с омнибусом. И не Москва, а жаркий желтый Петербург Достоевского. Были ли омнибусы в Петербурге времен Раскольникова?
Ёлки-палки!
Давно я не читала ничего более сильного. Совершенно потрясающий текст, живой, современный, глубокий и одновременно смешной. Настолько легкий слог, что всем удалось прочесть свой кусок гладко и даже артистично без всякой подготовки. А какие яркие вставки с другим ритмом, какие песни и письма, и даже один сон! Читается как постмодернистский текст, центон на центоне, только в обратную сторону.
Я считаю, "Евгений Онегин" - просто открытие года. Прямо, знаете ли, маст рид. Точнее, рерид.
Интересно, есть ли у него сиквел? Например, как Евгений участвует в восстании декабристов, а муж Татьяны руководит его подавлением. И потом Евгений избегает виселицы только благодаря ее заступничеству, отправляется в ссылку, а она срывается за ним, а даже телеграф еще не изобрели, и она гонится за ним от города к городу, в жуткую сибирскую глушь, ну а дальше доктор Живаго и Лара. И Антипов в виде генерала жутких Николаевских времен. И конец такой же, только не с трамваем, а с омнибусом. И не Москва, а жаркий желтый Петербург Достоевского. Были ли омнибусы в Петербурге времен Раскольникова?