О смерти Сталина. Семейное, сибирское.
Бабка моя, Елена Евгеньевна, царствие ей небесное, работала в сталелитейном цеху, а также держала почти что крестьянское хозяйство, включавшее кур и корову.
И в одиночку вырастила двух профессоров, да.
Химика и историка.
Как я поняла, других вариантов, кроме как стать профессорами, у них не было.
Ну, это было бы ниже ее достоинства.
А достоинство у нее было почти что королевственное.
Отец рассказывал, что однажды струя добела раскаленной стали вырвалась из русла и закрутилась вокруг ее ног.
Любое прикосновение могло стоить ей жизни.
Бабка постояла, подождала, пока белая змея успокоится, а потом перешагнула - и пошла дальше.
Так вот она и жила.
Когда радио сообщило о смерти тирана, мой двенадцатилетний отец позвонил ей из автомата, заливаясь слезами и соплями, не понимая, как жить дальше.
- Почему ты плачешь? - спросила она.
- Сталин умер!
- Ну что ж, - сказала она ледяным тоном, явно на что-то намекавшим, - Ничего не поделаешь.
И тут он сразу и навсегда понял, что плакать не о чем.
Смотрите "Зеркало", да.
Русские женщины.
Ну, или нерусские - не суть важно.
И в одиночку вырастила двух профессоров, да.
Химика и историка.
Как я поняла, других вариантов, кроме как стать профессорами, у них не было.
Ну, это было бы ниже ее достоинства.
А достоинство у нее было почти что королевственное.
Отец рассказывал, что однажды струя добела раскаленной стали вырвалась из русла и закрутилась вокруг ее ног.
Любое прикосновение могло стоить ей жизни.
Бабка постояла, подождала, пока белая змея успокоится, а потом перешагнула - и пошла дальше.
Так вот она и жила.
Когда радио сообщило о смерти тирана, мой двенадцатилетний отец позвонил ей из автомата, заливаясь слезами и соплями, не понимая, как жить дальше.
- Почему ты плачешь? - спросила она.
- Сталин умер!
- Ну что ж, - сказала она ледяным тоном, явно на что-то намекавшим, - Ничего не поделаешь.
И тут он сразу и навсегда понял, что плакать не о чем.
Смотрите "Зеркало", да.
Русские женщины.
Ну, или нерусские - не суть важно.