Размышления об истории и нервной горячке.
Случалось ли вам, достопочтенные дамы и господа, задумываться о том, насколько иначе люди болели в прошлом?
Вопрос этот отнюдь не праздный - ваша покорнейшая, большая ценительница русских классических романов, по случайному совпадению получила еще и гомеопатическое образование, а потому если нарочно и не следит за правдоподобием медицинских деталей, то все-таки где-то на полях сознания невольно регистрирует откровенно странные для нее утверждения и случаи.
Само собой понятно, нет ни малейшей необходимости объяснять вашей покорнейшей, чем литература отличается от жизни.
Ну, полно, ваша покорнейшая уж не настолько глупа, чтобы воспринимать все на свете буквально.
И все-таки...
Согласитесь, что в любом литературном тексте почти всегда можно отличить факты, претендующие на некое минимальное правдоподобие, от фактов, которые не пытаются выглядеть жизненными.
Или пытаются, но несколько нарочито.
Любопытно, что в литературе от XIX века и раньше болезни действующих лиц описываются несколько странно для нас.
Вы не находите?
Про обмороки и корсеты все мы знаем и понимаем... а про обмороки от потрясения у детей и юношей?
Вы часто их в жизни наблюдали?
А про нервную горячку на почве несчастной любви, едва не уносящую жизнь пострадавшего?
Скажите мне, положа руку на сердце, когда вы в последний раз наблюдали, чтобы у экзальтированного подростка на почве неразделенных чувств развивался жар, и он находился несколько недель в бреду?
Литература XIX века полна такими историями - причем не только литература, но и мемуары.
Ваша покорнейшая много чего повидала на своем веку.
Депрессии видела на почве несчастной любви - самые пугающие, с полной апатией и смотрением в стенку.
Алкоголизм, анорексию видела. Наркоманию.
И даже если сама и не видела, то слышала о самоубийствах.
Но чтобы жар, бред и потеря сознания?
Не было такого.
Ни разу не видела - и ни разу не слышала от коллег.
Чрезвычайно интересно, что и книги классиков гомеопатии подтверждают это наблюдение.
Гомеопаты учатся - или должны учиться - на трудах классиков все того же XIX века, но каждый, я полагаю, думающий гомеопат, читающий Кента или Геринга, рано или поздно спрашивает себя: "А что я со всем этим буду делать?"
И точно, в их трудах описаны какие-то другие существа, не те, которых мы встречаем в жизни и которых нам приходится лечить.
Они иначе реагируют, иначе болеют, они почти что иначе устроены.
У них случается нервная горячка, да. Сплошь да рядом. И множество тому подобных заболеваний, нам незнакомых.
А у нас в аналогичных обстоятельствах случается нечто совсем иное.
Ваша покорнейшая думает об этом уже добрых несколько лет и не перестает удивляться.
Неужто человек так сильно изменился - и всего-то за двести лет?
А еще говорят, что со времен неандертальца...
Вопрос этот отнюдь не праздный - ваша покорнейшая, большая ценительница русских классических романов, по случайному совпадению получила еще и гомеопатическое образование, а потому если нарочно и не следит за правдоподобием медицинских деталей, то все-таки где-то на полях сознания невольно регистрирует откровенно странные для нее утверждения и случаи.
Само собой понятно, нет ни малейшей необходимости объяснять вашей покорнейшей, чем литература отличается от жизни.
Ну, полно, ваша покорнейшая уж не настолько глупа, чтобы воспринимать все на свете буквально.
И все-таки...
Согласитесь, что в любом литературном тексте почти всегда можно отличить факты, претендующие на некое минимальное правдоподобие, от фактов, которые не пытаются выглядеть жизненными.
Или пытаются, но несколько нарочито.
Любопытно, что в литературе от XIX века и раньше болезни действующих лиц описываются несколько странно для нас.
Вы не находите?
Про обмороки и корсеты все мы знаем и понимаем... а про обмороки от потрясения у детей и юношей?
Вы часто их в жизни наблюдали?
А про нервную горячку на почве несчастной любви, едва не уносящую жизнь пострадавшего?
Скажите мне, положа руку на сердце, когда вы в последний раз наблюдали, чтобы у экзальтированного подростка на почве неразделенных чувств развивался жар, и он находился несколько недель в бреду?
Литература XIX века полна такими историями - причем не только литература, но и мемуары.
Ваша покорнейшая много чего повидала на своем веку.
Депрессии видела на почве несчастной любви - самые пугающие, с полной апатией и смотрением в стенку.
Алкоголизм, анорексию видела. Наркоманию.
И даже если сама и не видела, то слышала о самоубийствах.
Но чтобы жар, бред и потеря сознания?
Не было такого.
Ни разу не видела - и ни разу не слышала от коллег.
Чрезвычайно интересно, что и книги классиков гомеопатии подтверждают это наблюдение.
Гомеопаты учатся - или должны учиться - на трудах классиков все того же XIX века, но каждый, я полагаю, думающий гомеопат, читающий Кента или Геринга, рано или поздно спрашивает себя: "А что я со всем этим буду делать?"
И точно, в их трудах описаны какие-то другие существа, не те, которых мы встречаем в жизни и которых нам приходится лечить.
Они иначе реагируют, иначе болеют, они почти что иначе устроены.
У них случается нервная горячка, да. Сплошь да рядом. И множество тому подобных заболеваний, нам незнакомых.
А у нас в аналогичных обстоятельствах случается нечто совсем иное.
Ваша покорнейшая думает об этом уже добрых несколько лет и не перестает удивляться.
Неужто человек так сильно изменился - и всего-то за двести лет?
А еще говорят, что со времен неандертальца...