Человек-профессионал, или Возвращение Возрождения.
Когда-то и где-то в работах д-ра Юнга (было ли это в книжке о функциях психики?) ваша покорнейшая вычитала историю о том, как бизнесмен средних лет начал рисовать, потому что никогда не умел этого делать, а душа требовала, и возомнил себя художником. Автор говорил о позоре серьезного человека, об инфляции эго, связанной с такими увлечениями в середине жизни, и предупреждал, что подобные случаи вполне возможны, если хороший профессионал лет в сорок-пятьдесят начинает восполнять то, что в прошлом не сложилось. И примет себя всерьез.
Мораль же истории была вполне внятной: если вы чем-то вовремя не занялись, то займитесь, никогда не поздно.
Но не путайте себя с профессионалами.
Может получиться нехорошо.
Эта история надолго стала кошмаром вашей покорнейшей.
Нешуточным кошмаром.
"Мне же уже столько лет! - думала ваша покорнейшая, - Поезд ушел".
Счастье вашей покорнейшей заключается в том, что глаза боятся, а руки делают.
И в том, что против собственной интуиции ваша покорнейшая пойти неспособна.
И хотела бы, вроде, пойти, и даже пытается - да все как-то сворачивает...
А все-таки история про незадачливого бизнесмена постоянно сверлила мозги.
Перед самым получением диплома по гомеопатии - ну, не удержалась я, не удержалась, стала учиться... - ваша покорнейшая совершенно случайно разговорилась с одной необыкновенно умной дамой.
Дама была социологом и специализировалась на профессиональной ориентации.
- Вот, - призналась даме ваша покорнейшая, - Я в середине жизни вздумала переменить род занятий. И мучаюсь от мысли, что никогда не достигну того уровня, до которого добираются те, кто учился в двадцать лет, а все равно остановиться не могу.
- Не мучайтесь уж так-то, - несколько саркастически ответствовала дама, - Я этой темой занимаюсь уже довольно давно и могу вас расстроить: вы совершенно в данном случае лишены оригинальности. Основная масса ваших ровесников и более молодых людей переменит профессию в течение жизни хотя бы один раз. Или не один. Да и как еще переменит! Из конца в конец, до неузнаваемости.
- А как же профессионализм, как же опыт, сорок лет на одном и том же стуле и соответствующий уровень специализации? - тихо запротестовала ваша покорнейшая.
- Так ведь времена эти прошли, - возразила собеседница, - Раньше способность просидеть сорок лет на одной теме говорила о специализации и терпении, а сегодня - о негибкости и консерватизме.
Ваша покорнейшая поблагодарила социологическую даму за мнение и пошла думать.
Думать и наблюдать.
Наблюдала и думала она довольно долго.
И постепенно набрала определенный багаж наблюдений.
Багаж этот говорил о том, что даже очень толковые люди могут менять профессию по нескольку раз и вовсе не уподобляться юнгову бизнесмену прошедших времен, а вовсе даже наоборот - отлично работать в заново освоенной области.
Если, конечно, они от природы одарены и учатся исправно.
Багаж говорил, что времена в этом смысле очень переменились.
И тогда ваша покорнейшая спросила себя: а откуда вообще взялась сама идея однократной пожизненной специализации?
О нет, не из Совдепии, которую в недавнем разговоре с вашей покорнейшей обвинила одна добрая знакомая.
Намного, намного раньше.
Профессиональный флюс начало раздувать веке в восемнадцатом, ближе к концу, когда пространство деятельности стало все больше и больше сужаться.
В XIX веке человек был уже не Иваном Иванычем Ивановым, а профессором таких-то наук, промышленником такой-то промышленности, художником такого-то жанра или певцом с таким-то диапазоном - если не купчиком, конечно, или недорослем, что в принципе уважению не подлежало.
В ХХ... сами знаете.
Специализация пошла вглубь.
Можно, конечно, посмотреть на нынешний процесс с точки зрения, так сказать, моральной.
То есть нормативной.
Человек, меняющий профессии, отказывается от шанса доразвиться до совершенства или почти до совершенства, потому что времени у него остается меньше.
В центре подобной позиции стоит самое важное для XIX-XX веков - общественная польза.
Обществу нужен специалист, как можно более близкий к совершенству, он ему выгоден.
Вот только готов ли современный человек жить ради общества?
Далеко не всякий, как выясняется.
Современный человек может хотеть развить в себе все имеющиеся способности, от музыкальных до научных, от счетоводческих до скотоводческих.
И он пробует себя в разных областях.
И эта модель профессиональной жизни все дальше удаляется от XIX-XX веков - и все больше приближается к модели Возрождения.
Где в каждой конкретной жизни должно успеть реализоваться все, что вложено в человека свыше.
Обществу это менее выгодно.
Но дело в том, что такая схема ставит в центр вовсе не общество.
Она ставит в центр частное лицо.
И его совершенно частную биографию.
Мораль же истории была вполне внятной: если вы чем-то вовремя не занялись, то займитесь, никогда не поздно.
Но не путайте себя с профессионалами.
Может получиться нехорошо.
Эта история надолго стала кошмаром вашей покорнейшей.
Нешуточным кошмаром.
"Мне же уже столько лет! - думала ваша покорнейшая, - Поезд ушел".
Счастье вашей покорнейшей заключается в том, что глаза боятся, а руки делают.
И в том, что против собственной интуиции ваша покорнейшая пойти неспособна.
И хотела бы, вроде, пойти, и даже пытается - да все как-то сворачивает...
А все-таки история про незадачливого бизнесмена постоянно сверлила мозги.
Перед самым получением диплома по гомеопатии - ну, не удержалась я, не удержалась, стала учиться... - ваша покорнейшая совершенно случайно разговорилась с одной необыкновенно умной дамой.
Дама была социологом и специализировалась на профессиональной ориентации.
- Вот, - призналась даме ваша покорнейшая, - Я в середине жизни вздумала переменить род занятий. И мучаюсь от мысли, что никогда не достигну того уровня, до которого добираются те, кто учился в двадцать лет, а все равно остановиться не могу.
- Не мучайтесь уж так-то, - несколько саркастически ответствовала дама, - Я этой темой занимаюсь уже довольно давно и могу вас расстроить: вы совершенно в данном случае лишены оригинальности. Основная масса ваших ровесников и более молодых людей переменит профессию в течение жизни хотя бы один раз. Или не один. Да и как еще переменит! Из конца в конец, до неузнаваемости.
- А как же профессионализм, как же опыт, сорок лет на одном и том же стуле и соответствующий уровень специализации? - тихо запротестовала ваша покорнейшая.
- Так ведь времена эти прошли, - возразила собеседница, - Раньше способность просидеть сорок лет на одной теме говорила о специализации и терпении, а сегодня - о негибкости и консерватизме.
Ваша покорнейшая поблагодарила социологическую даму за мнение и пошла думать.
Думать и наблюдать.
Наблюдала и думала она довольно долго.
И постепенно набрала определенный багаж наблюдений.
Багаж этот говорил о том, что даже очень толковые люди могут менять профессию по нескольку раз и вовсе не уподобляться юнгову бизнесмену прошедших времен, а вовсе даже наоборот - отлично работать в заново освоенной области.
Если, конечно, они от природы одарены и учатся исправно.
Багаж говорил, что времена в этом смысле очень переменились.
И тогда ваша покорнейшая спросила себя: а откуда вообще взялась сама идея однократной пожизненной специализации?
О нет, не из Совдепии, которую в недавнем разговоре с вашей покорнейшей обвинила одна добрая знакомая.
Намного, намного раньше.
Профессиональный флюс начало раздувать веке в восемнадцатом, ближе к концу, когда пространство деятельности стало все больше и больше сужаться.
В XIX веке человек был уже не Иваном Иванычем Ивановым, а профессором таких-то наук, промышленником такой-то промышленности, художником такого-то жанра или певцом с таким-то диапазоном - если не купчиком, конечно, или недорослем, что в принципе уважению не подлежало.
В ХХ... сами знаете.
Специализация пошла вглубь.
Можно, конечно, посмотреть на нынешний процесс с точки зрения, так сказать, моральной.
То есть нормативной.
Человек, меняющий профессии, отказывается от шанса доразвиться до совершенства или почти до совершенства, потому что времени у него остается меньше.
В центре подобной позиции стоит самое важное для XIX-XX веков - общественная польза.
Обществу нужен специалист, как можно более близкий к совершенству, он ему выгоден.
Вот только готов ли современный человек жить ради общества?
Далеко не всякий, как выясняется.
Современный человек может хотеть развить в себе все имеющиеся способности, от музыкальных до научных, от счетоводческих до скотоводческих.
И он пробует себя в разных областях.
И эта модель профессиональной жизни все дальше удаляется от XIX-XX веков - и все больше приближается к модели Возрождения.
Где в каждой конкретной жизни должно успеть реализоваться все, что вложено в человека свыше.
Обществу это менее выгодно.
Но дело в том, что такая схема ставит в центр вовсе не общество.
Она ставит в центр частное лицо.
И его совершенно частную биографию.