Гмар хатима това!
Click to viewРав Йегуда Фтая и Итамар Шахар. Поется перед Коль нидрей. Ирак, X-XI в.
Две дня назад, направляясь в Бейт Ави Хай послушать слихот, ваша покорнейшая совсем, признаться, не думала о приближающемся дне. Жизнь шла широким тяжелым галопом, и главное было - удержаться в седле. К тому же, речь ведь была о концерте, а не о чем-то другом правда?
Но с самого начала я почувствовала, что не до конца понимаю происходящее. В зале было много славных приятных людей, знакомых Алины Ашбель по кружкам "Поющие общины", светских, религиозных и так просто людей. И настроение у них было... какое-то мне непонятное. На входе раздавали книжечки с текстами молитв, и я задалась вопросом: а на концерт ли я пришла? Сцена была совершенно концертная, из самой отвратительной породы сцен - пустая, холодная и современная, а люди были неконцертные.
Первым вышел рав Йегуда Фтая, о котором мне с восхищением рассказывала Алина, поющий рав-каббалист из иракской семьи, много сил приложивший к тому, чтобы восточная религиозная поэзия стала в Израиле известной. Рав был заметно умный, славный, уютный господин, распространявший вокруг себя опять-таки какое-то смутно родное настроение, что-то давно забытое, род запаха. Итамар Шахар заиграл на нее - и совершенно волшебно заиграл - и рав Фтая запел.
Он пел замечательно, ней был необыкновенно прекрасен, люди слушали внимательно, но было во всем этом что-то непонятное, давно забытое, недопрожитое... что он делает - поет или молится? что это - синагога или концерт? Алина рядом со мной молилась совершенно по-настоящему. Я слушала, полная недоумения, которое все заполняло меня, наполняло, переполняло - и наконец лопнуло.
Я вспомнила буквально все, от начала и до конца.
Белое убранство Коль а Нешамы, длинные лилии в вазах, маленькие семенящие шажки, которыми рав Леви входит в синагогу, неся себя как полный кувшин, боясь расплескать раньше времени чувство.
Облака, проплывающие над прозрачным потолком. Сумерки. Коль Нидрей.
Гигантские эвкалипты, стоящие в знойном воздухе, множество людей в белом, тихо идущих по улице, непривычно просторной без машин. Мигающие желтым светофоры на пустых перекрестках.
Бархатно беззвучный ночной воздух и внезапные слова молитвы, пропетые случайным прохожим под окном.
Окончание времени, выпадение из жизни, глубина погружения, в которой нет уже слов.
Сутки, проведенные в гигантской матке, имя которой - Иерусалим.
Гмар хатима това!
Орна Закай и Эльад Габай. Поется после молитвы шахарит в Йом Киппур. Иерусалим, XVIII-XIX в.
Эран Цур и Юваль Менсер. Авину малькейну. Послушайте - зал поет. Это поют они, люди из "Поющих общин".