Старый Мазай разболтался в сарае...

[xaxam]

Выборы, выборы!
Из разговоров в кулуарах понял, что хорошо бы немножко просветить почтеннейшую публику.

Будучи математиком, начну с описания идеального решения, которое недостижимо и никогда не будет работать. Если имеется группа людей, которая признаёт себя чем-то единым (без рук, без насилия, добровольно), то все коллективные решения должны решаться плебисцитом, т.е., голосованием всех членов группы, а решение должно приниматься большинством. В этот момент происходит два ключевых допущения - о механизме формирования группы (считать ли женщин членами и с какого возраста допускать детей, я уж не говорю про рабов или иноверцев/иноагентов), и насколько хорошо мажоритарное принятие решений. Для решения первого вопроса существует Zeitgeist. По поводу второго допущения математикам есть что сказать: правило "большинство решает" логически противоречиво, если пространство возможных решений более чем одномерно.

[Чем плох принцип большинства?]Знаменитый парадокс Кондорсе (вариант парадокса Эрроу) [хе-хе](английская Вики утверждает, что парадокс был обнаружен великим каталонским прото-Леонардо Раймоном Луллием лет за шестьсот до Кондорсе) возможен уже в ситуации с тремя избирателями и тремя кандидатами, А, Б, В. Допустим, что каждый избиратель может сравнивать любых двух кандидатов. Можно ли большинством голосов решить, кто из них лучше всех? Ответ: нельзя. Предположим, что первый избиратель упорядочивает кандидатов А > Б > В ("больше" значит "лучше", более предпочтительно), второй - Б > В > А, а третий - В > А > Б. Нетрудно видеть, при выборе из А и Б большинство 2:1 будет за А, в поединке Б и В такое же большинство будет за Б, и аналогично В "побьёт" А. Тем самым правило большинства приводит к внутренне противоречивой ситуации: если в первом туре свести А и Б, во второй тур выйдет А, но во втором туре А проиграет В. В этот момент Б бежит в суд и требует третьего, "окончательного" тура, в котором Б побеждает В.

Собственно, теорема Эрроу и утверждает, что не просто конкретное правило большинства внутренне порочно, но и любое вообще "естественное" правило, позволяющее из отдельных "индивидуальных предпочтений" собрать "коллективное решение", невозможно, если мнения индивидуальных избирателей могут быть как угодно противоречащими друг другу. Но если кандидатов всего два, и никакого третьего тура не предусмотрено, то правило большинства становится логически непротиворечивым. Впрочем, это мало спасает: если мы заменим кандидатов на законопроекты, и будем всякий законопроект выносить на общенародный плебисцит с бинарным бюллетенем (публикуется текст законопроекта, не подлежащий дальнейшему обсуждению, и предлагается проголосовать либо "за", либо "против"), то скорее всего ни один закон никогда не будет принят. Причина - примерно та же: кому-то законопроект нравится целиком, кто-то видит в нём чистое зло, а подавляющее большинство захочет часть законопроекта принять, а часть - отклонить. В такой ситуации осторожный избиратель скорее проголосует "против": жили же мы как-то без этого закона, а что оно там будет, если войдут в силу "неприятные" статьи, - иди знай, как оно всё повернётся. Попробуйте вообразить себе госбюджет, который принимали бы плебисцитом.

Другое (очевидное) неудобство, делающее плебисцит нереальным для сколько-нибудь большой группы - его очевидная непрактичность: организация голосования - дорогое и долгое дело, непозволительное для принятия ежедневнотекущих решений. Вместо этого была придумана "представительная демократия": избиратели выбирают себе "представителей", которым доверяют принимать решения за них. Очевидная аналогия - каждый избиратель нанимает себе адвоката/стряпчего для представления его, избирателя, интересов в правительстве. Идея хорошая, но тоже слишком накладная: много ли избирателей могут себе позволить собственного адвоката на полную ставку? Но на помощь приходит идея кооперации: несколько избирателей, понимая сходство своих интересов, могут попытаться нанять себе одного адвоката вскладчину: за свой гонорар он сделает для своей клиентуры всё настолько хорошо, насколько может. Сколько таких адвокатов потребуется в масштабах государства? ответ: столько, сколько имеется "социальных групп" (людей с примерно одинаковыми идеями, что должны делать власти).

Дальше начинаются крайности. Теоретически избранным может быть один человек ("президентская республика") или несколько ("парламент"). Избрать одного человека кажется почти невозможным: общественная жизнь целиком состоит из конфликтов (продавец хочет получить побольше за свой товар, покупатель - заплатить поменьше). Какие-то конфликты решаются "рыночным" методом, но какие-то дойдут до самого высокого уровня, и решение будет принимать этот один человек, мнение которого по каждому вопросу заранее неизвестно. Поэтому надёжнее как можно сильнее су́зить круг вопросов, которые решает президент, и поручить принимать решение кому-то, кто более надёжно будет представлять интересы конкретного избирателя, - условным депутатам. Разделение властей, иными словами. Сколько их должно/может быть? Очевидно, что не слишком много, чтобы они могли как-то договариваться друг с другом, заранее оповестив избирателей о своих позициях по максимальному числу вопросов. Эти условные депутаты называются "политические партии". Даже в тех странах, где депутатов избирают "по одномандатным округам", в подавляющем большинстве случаев кандидаты заявляют о своей поддержке одной из партий, очень немногие кандидаты могут позволить себе настоящую "независимость".

Короче, для эффективного управления надо иметь несколько (от двух до максимум десятка-двух) избранников-депутатов партий. Но должны ли у них быть равные права (как по умолчанию равны права всех легальных избирателей, что тоже отнюдь не само собой разумеется: если я плачу вдесятеро больше налогов, чем мой сосед, должен ли мой голос приравниваться к его голосу)? Но мы сейчас на другой позиции, где вместо отдельных избирателей будут фигурировать отдельные партии. Там неравенство будет очевидно. Если за одну партию проголосовало вдвое больше (равных между собой) избирателей, чем за другую, резонно наделить одну партию вдвое большей "переговорной силой" в торговле с другими партиями. Делается это стандартным образом: надо от целых чисел перейти к рациональным и вместо малого числа партий перейти к большому числу физических депутатов, так, чтобы "избирательная сила" партий была пропорциональна числу депутатов от каждой партии. Это подразумевает "партийную дисциплину": все депутаты от одной партии должны договориться голосовать одинаково по всем вопросам. Это предположение уже не очень реалистическое, и случаются и расколы, и прочий балаган, и в этот момент члены партии могут продемонстрировать свою индивидуальность. Но пренебрежём и этим.

Короче, в этом месте в модели происходит развилка: если мы предполагаем идеальный мир с абсолютной партийной дисциплиной, тогда личности депутатов совершенно не важны, важно лишь их общее число. Такой вариант реализован в Израиле: партии сами составляют упорядоченные списки своих кандидатов (мало кто из избирателей знаком с конкрертными персонажами, особенно заднескамеечниками), а сколько из них реально пройдёт (см. ниже про проходной барьер) - решит голосование. В большинстве европейских стран партии выставляют своих конкретных кандидатов в каждом округе, от которого избирается единственный депутат. Такой способ чреват одной потенциальной неприятностью: предположим, партий всего две, за одну голосуют 51% избирателей, другую - 49%. Если такой расклад абсолютно одинаков по всем округам, то первая партия получит все места в парламенте, а вторая - ни одного. Но такое событие исключительно маловероятно: если не мандрировать™ специально с границами не слишком больших округов, то просто естественные "флуктуации" приведут к тому, что примерно в половине из них победит одна партия, а в половине - другая. Чтобы "уловить" разницу в два процента, надо наре́зать много округов и избирать в парламент много депутатов (обычно несколько сотен, но в Китае почти три тысячи депутатов; впрочем, знаем мы китайский парламентаризм).

Ну хорошо, получили парламент, в котором разные партии представлены разным числом депутатов, но как они дальше будут голосовать (предполагая для простоты железную партийную дисциплину)? В принципе можно было бы оставить партиям полную свободу. Но, учитывая, что вопросов, требующих принятия решений в парламенте, очень много, это породило бы коллапс власти. Пример: каждая партия имеет право предложить свой проект бюджета. По каждому проекту идёт независимое голосование "за"/"против". Результат предсказуем: если партий больше двух, то почти наверняка ни один проект не получит одобрения большинства (каждая партия тянет одеяло в свою сторону). Но бюджет нужен. И ещё много чего нужно. Значит, парламентариям нужно договариваться промеж себя уже на уровне партий. Это сильно упрощает задачу, если число партий не слишком велико (5-10). Если забыть про политические программы (а для чего, собственно, депутатов избирают?), то теоретически можно перебрать все возможные комбинации.

Это предмет, который называется "теория кооперативных игр", и он бесконечно интересный и математически и практически. С формальной точки зрения игроки-партии могут собираться в коалиции, которые имеют разную переговорную силу (общее число депутатов от партий, входящих в коалицию). Например, в случае из трёх примерно равных партий и одного бюджета, две партии с наиболее похожими проектами могут договориться за кулисами и выставить общий компромиссный проект, за который обе партии проголосовали бы, получив большинство примерно 2:1.

Ну хорошо, бюджет принят, а через неделю надо голосовать за формулировку закона об охране окружающей среды, и оказывается, что позиции партий, договорившихся о бюджете, радикально расходятся в области экологии. Но одна из них может договориться с третьей о совместной формулировке нового закона. ОК, его примут таким же большинством. Но запросто может оказаться, что экологический закон просто несовместим с принятым ранее бюджетом, - нет никаких причин, чтобы это произошло. Что делать? Для этого надо, чтобы оба закона принимала (в компромиссной форме) одна и та же коалиция. Это же разумей и в отношении всех остальных законопроектов, которые будут рассмотрены в данную каденцию.

Это означает, что для эффективного управления страной нужно с самого начала озаботиться созданием правящей коалиции. Коалиционные партии должны договориться между собой заранее, определившись с будущими компромиссами по известным конфликтным позициям. Сложно? А кому сейчас легко?™ Поэтому по-настоящему многопартийная система лучше двухпартийной. Вся человеческая история построена на компромиссах между крайними точками зрения, что нельзя не приветствовать. (Апропо: многопартийная система удобнее для политиков: всегда можно сослаться на невыполнение предвыборных обещаний, свалив всё на жестоковыйных партнёров по коалиции. Если есть всего одна правящая партия, то ей и нести всю ответственность за все проёбы на следующих выборах).

[Замечание о судьбе правящих коалиций]Поскольку будущее всё ещё трудно предсказывать, всё может быть, отсюда и коалиционные кризисы. Случилось что-то, о чём не было предварительной договорённости. Конечно, связанные одной цепью имеют сильную мотивацию договориться, но тут в игру вступает новый фактор: она не кончается по истечении законодательно ограниченной каденции. Это означает, что "прогибаться" сильнее, чем это позволит "её избиратель", партия не может, - расплата придёт на следующих выборах. Это же обстоятельство, кстати, - заметный минус израильской системы, в которой законодательная (выборная) и исполнительная власти не разделены, кабинет министров состоит не из назначенных "беспартийных" профессионалов, отобранных политиками в рамках компромисса между коалиционными партиями, а из лидеров самих партий. В теории кабинет министров (исполнительная власть в парламентской демократии) должен быть командой единомышленников: политическая коалиция им ставит чётко оговоренные цели и ограничения, а они должны наиболее эффективным образом организовать достижение этих целей (ну, или положить ключи на стол со словами, что цели и ограничения несовместимы). А когда в министерских креслах сидят лидеры партий, они неизбежно всё время оглядываются на своих избирателей, сопоставляя плюсы и минусы от компромиссов с интервалом времени, когда эти самые плюсы и минусы успеют проявиться. Коалиционные соглашения заключаются в начале каденции из расчёта того, что ожидаемые уступки и ожидаемые приобретения успеют сбалансировать друг друга в глазах избирателей, и можно будет на следующие выборы идти с посланием, мол, того-то и того-то не удалось добиться из-за необходимости идти на компромиссы, но зато смотрите, чего удалось сделать! А ближе к концу каденции идти на уступки уже гораздо меньше стимулов: "прогиб" (отказ от каких-то своих требований) будет немедленно замечен и засчитан, а выигрыш от того, чем за "прогиб" заплатят партнёры по коалиции, ещё требует времени, чтобы избиратель почувствовал это. Поэтому ближе к концу каденции очень выгодно хлопнуть дверью, проявив принципиальность и заботу о своём избирателе (развалив коалицию и включив "предвыборную моду"), нежели прогнуться и дать возможность проявить принципиальность конкурентам. Момент, когда такое случается, определяется тем, когда выгода от коалиционной стратегии становится очень малой и игра превращается из кооперативной в игру с нулевой суммой (любой проигрыш одной из сторон делится между остальными участниками игры). Выиграет тот, кто первым хлопнет дверью, поэтому-то так редко наши израильские коалиционные правительства доживают до конца каденции.

Но вернёмся к началу каденции, к тому, как формируется правящая коалиция. Хорошо тому живётся, у кого одна нога у кого в парламенте мало партий (двухпартийная система - вообще идеал). Если партий три и ни у одной нет абсолютного большинства, то обычно понятно, кому с кем логичней кооперироваться. А если партий 5-10? таки хреново, но жить надо. В нашей израильской системе на шушуканье вокруг коалиционных соглашений даётся изрядный срок, причём коалиции изначально предполагаются асимметричными. Лидеру одной из партий предлагается "сформировать правительство": подразумевается, что он станет премьером, и отвечает за заключение и исполнение соглашений со всеми коалиционными партнёрами. Типичная задача про волка, козу и капусту: соглашения должны быть непротиворечивыми и их исполнения (после подписания) можно требовать в судебном порядке (это, конечно, излишество, - такой суд нужен только для того, чтобы избиратели увидели, кто нарушает обещания, а кто нет, а дверью можно хлопнуть или не хлопать, развалив коалицию, без всякого суда). Обычно первую попытку сформировать коалицию дают лидеру самой крупной партии, но сплошь да рядом у него/неё это не получается, поскольку две чуть менее крупные партии могут иметь гораздо более близкие друг другу позиции и легче найти общий знаменатель. Короче, процесс очень долгий и мучительный, и понятно, что чем меньше партий в парламенте, тем проще сформировать коалицию. Но заранее понятно, что чем больше (более мелких) партий, тем ближе правящая коалиция будет к половине числа депутатов (в нашем Кнессете 120 парламентариев, значит, нужно загнать под один зонтик 61 человека).

Это означает, что формирование коалиции натыкается на дискретность парламентариев™: число депутатов не может быть нецелым. Хорошо там, где выборы идут по одномандатным округам. Там от каждого округа гарантированно придёт целый депутат, и проблем не будет. Ну, то есть могут быть, но локальные. Все помнят, как Буш у Гора выиграл Флориду: здоровенный штат с шестью миллионами избирателей отдал предпочтение Бушу большинством около 600 голосов (0.01 процента!), что меньше, чем подано было за самого непопулярного из местных внесистемных кандидатов-фриков. Но все голоса флоридских электоров ушли Бушу, короновав именно его.

В Израиле, где нет округов (т.е., вся страна - один округ) и голосуют за партии, а не за кандидатов, "переговорная сила" партий измеряется цифрами в сотни тысяч голосов, которые надо как-то превратить в 120 депутатских мандатов. Превращать нужно пропорционально, так, чтобы партия, получившая вдвое больше голосов, получила вдвое больше мандатов в парламенте. Делается это в два этапа. Тривиальное решение было бы поделить число поданных голосов на 120, определив "номинальную цену мандата в голосах" (число с примерно тремя значащими цифрами), после чего число голосов за каждую партию разделить на цену мандата. Беда в том, что в результате деления получатся нецелые числа, а это резать депутатов на части проблематично. Значит, надо эти дроби как-то округлить до целых значений, причём так, чтобы сумма этих округлённых значений сошлась бы ровно к 120.

Но как бы мы не округляли, проблема будет в том, что при таком наивном подходе самые маленькие партии буду состоять из одного депутата, и их будет слушком много, а в ситуации, когда нужно набрать минимум 61 мандат, придётся заниматься крохоборством, кроя́ коалиционные соглашения между "серьёзными" крупными партиями в ситуации, когда необходимые один-два (нередко фриковатых) депутатов от маргинальных партий, необходимых, чтобы собрать коалицию в 61 голос, фактически будет иметь право вето. Так коалицию не соберёшь. Лечение этой проблемы хорошо известно: проходной барьер. Чтобы попасть в Кнессет, партия должна набрать не меньше, чем 3.25% всех кошерных голосов (испорченные или как-то иначе забракованные бюллетени не считаются). Это считается сравнительно низким порогом: в Турции проходной барьер 7%, в РФ - 5%, хотя есть много стран, где он 3%, a а в Нидерландах вообще 0.67% [там вообще хтонический ужас](избираются 150 депутатов, в парламенте 15 партий, при этом они как-то живут с правительственной коалицией в 41 мандат и оппозицией в 111 мандатов! вот что королевская власть с людьми делает)!В результате у нас около 10 партий, в самых маленьких не меньше 4 мандатов.

Но потребность в округлении всё равно остаётся. Выкинем голоса, поданные за партии, не прошедшие поверх барьера (недавно одной партии не хватило нескольких сотен голосов для прохождения, мне очень обидно было - я как раз за неё голосовал). Оставшиеся голоса надо округлить до всё тех же 120 мандатов. И вот тут начинается сущая вакханалия, называемая методом Бадера-Оффера. Из сказанного выше следует, что для формирования коалиции важен каждый голос, а дробными долями голоса бросаться очень жалко.

[Если кому-то захочется сломать ногу...] Если честно делить на 120, каждая из прошедших партий получает дробное число мандатов, у которого есть "характеристика" (целая часть) и "мантисса" (дробная часть). Целую часть мандатов каждой партии выдают сразу в зубы, после чего остаётся несколько мандатов, которые надо распределять в соответствии с мантиссами, каждая из которых меньше единицы. Скажем, на 10 партий осталось 10 мантисс в интервале от 0 до 1, и между ними надо распределить 6 мандатов (сумма всех мантисс). Как делить будем?

Какой-нибудь коммуняка скажет: давайте упорядочим мантиссы по убывающей, и начнём раздавать мандаты сверху вниз, пока не кончатся. Справедливо? Ан нет. Партии, которая получила 30 голосов из 120, тридцать первый голос менее нужен, чем партии, которая получила 4 голоса и хочет пятый. Зачем, почему? По справедливости. Предположим, у большой партии характеристика 20, у маленькой партии 10, и у обеих одинаковая мантисса, полмандата. Что получится? С точки зрения числа голосов, большая имела бы право на 20.5 мандатов, а получила 20. В результате, отказавшись от полмандата, она фактически переплатила, заплатив за каждый полученный мандат числом голосов, на которые можно было бы купить 20.5/20 = 1.025 мандата, если б те продавались дробными частями. Маленькая партия, отказавшись от мантиссы, переплатила бы за каждый полученный мандат голосами, за которые она могла бы купить 10.5/10=1.05 "дробных" мандата. Получается, что маленькая партия за каждый из своих депутатов заплатила больше голосов, чем маленькая. Несильно, но больше. Так кому по справедливости должен достаться последний мандат? Очевидно, что маленькой партии.

Это рассуждение можно обобщить на случай нескольких партий. Определяем номинальную цену одного мандата в голосах, поделив число всех голосов за партии, прошедшие над барьером, на 120 (фиксированное число мандатов). Определяем (дробное) число "условных" мандатов каждой партии и для начала раздаём всем целую часть подобных "дробных мандатов". Сколько-то мандатов остаётся нерозданными. Кому их отдать? Каждая партия переплачивает немного за каждый мандат, поскольку числитель больше знаменателя, но перерасход по сравнению с номинальной ценой у всех разный. Выберем самую "пострадавшую" партию (это не обязательно самая маленькая - партия, набравшая голосов на 20.9 но получившая в первом круге только 20, переплачивает в расчёте на один мандат больше чем партия, набравшая голосов на 10.1, и получившая 10). Компенсируем самую пострадавшую партию, отдав ей один мандат. В результате эта партия окажется "в выигрыше", заплатив за каждый мандат после пересчёта меньше номинальной цены. У нас осталось меньше на один нерозданный мандат и на одну партию меньше претендующих на эти мандаты. Повторяем процедуру, компенсируя "переплаты" остающихся партий в порядке убывания.

В общем, если хотите сломать ногу - вам сюда. А потом сюда.

Можно ли как-то сравнивать избирательные системы? Наверное, как-то можно, хоть сравнение и будет неизбежно субъективно. Президентская система правления ("выборная монархия") мне не нравится просто категорически. Как минимум, она требует очень чёткой системы сдержек и противовесов и чёткие конституционно прописанные ограничения власти президента. Кроме того, она хороша только для стран с однородным населением, без сильных внутренних конфликтов. Америку принято считать президентской республикой, но это не совсем так: полномочия президента в основном сводятся к внешнеполитической деятельности всего союза. А в ежедневной жизни американцам гораздо важнее, как устроена власть в их штатах. Если рассматривать каждый штат как независимое государство, то там свои конституции и свои механизмы разделения властей (оказывается, в Небраске даже сенат однопалатный). Поэтому-то выборы президента вызывают гораздо больше страстей вне Америки, чем внутри неё. Я заглянул в battleground state Пенсильванию: там демократический губернатор, но при этом сенат и палату представителей с огромным перевесом контролируют республиканцы (28:21 и 113:90). Почему на выборах президента перевес республиканцев составил всего 2%? Ощущение, что пеннсы™ бросают монетку, выбирая, за кого голосовать в далёкий Белый дом.

Израильская система мне кажется близкой к идеальной для нашей маленькой но очень пёстренькой страны. Чтобы не подпасть под приговор теоремы Эрроу, хорошо бы вывести за скобки фактор identity politics, в результате которого некоторые партии, вполне способные сидеть в коалиции с Ликудом (единственная на сей день "породообразующая" партия) только из-за того, что ликудники раз за разом избирают лидером партии Биби, мастера интриг в византийском стиле, из-за которого с корабля Ликуда дезертировало много амбициозных, но не таких талантливых в интригах и политиканстве кандидатов в лидеры. В результате имеется слон и свора мосек, которые и не прочь были бы в компании слона по улицам пройтиться напоказ, но вот запах слоновьего дерьма им невыносим.

В отличие от традиционалистов-американцев израильтяне не имеют Конституции, освящённой авторитетом отцов-основателей и 250-летней практикой успешной работы, поэтому делали попытки экспериментировать со своей избирательной системой. Один раз решили поиграть в сдержки и противовесы, и избирали двумя бюллетенями отдельно премьер-министра и отдельно - партию в Кнессет. Простой избиратель поступил предсказуемо, - проголосовал за премьера, у которого не было большинства в Кнессете. Поскольку у нас Кнессет традиционно утверждает все нетривиальные решения кабинета, управление страной оказалось парализовано, и идею похерили после первой же попытки. С проходным барьером экспериментировали много, с предсказуемым результатом: слишком высокий барьер приводил к тому, что слишком много голосов избирателей "сгорало" (голоса, поданные за партии, не прошедшие через барьер, ни на что в дальнейшем не влияют, как если б избиратель вообще остался дома). Типовая проблема избирателей таких "пограничных" партий, - если нет уверенности, что "твоя" партия пройдёт, то лучше отдаться другой, близкой по духу, но если все будут руководствоваться такой логикой, то это окажется self-fulfilling prophecy и самая желанная партия точно не попадёт в Кнессет. С другой стороны, если порог слишком низкий, то в Кнессет пройдут крошечные партии из 1-2 человек, что усложнит формирование коалиции (к волку, козе и капусте добавятся кролики, блохи и др.). Нынешний барьер в 3.25% почти гарантирует, что партий меньше чем из 4 человек быть не может. Но и тут есть огибающая: несколько маленьких партий могут сформировать избирательный блок на заранее обговорённых условиях, и решить проблему проходного барьера. Но остаётся эго и престиж: надо выставить перед выборами партийный список, из которого в Кнессет пройдёт столько кандидатов, каким окажется число мандатов по системе Бадера-Оффера (см. выше). Понятно, что на первых двух местах будут лидеры двух временных союзников (вопрос, кто первый, а кто второй, - отнюдь не праздный!), а вот кого поставить на места с третьего по пятое (шестому уже очевидно ничего не будет светить)? Интриги, склоки, бессонные ночи, потраченные на переговоры, все заинтересованные лица пересрутся друг с другом (быстро помирятся, впрочем)... Но в целом я не могу придумать, как бы израильскую систему улучшить.

Вы меня спросите, а почему бы не перейти к привычным для всего мира одномандатным округам и английской системе first past the post? Видимо, пестрота населения, которое, конечно, кучкуется в соответствии с экономическими и политическими интересами, но не настолько, чтоб страну можно было нарезать на 120 округов с равным (с точностью примерно в 1 процент) населением, достаточно гомогенных и при этом территориально осмысленных. А если отказаться от территориального деления (которое всё равно придётся пересматривать, поскольку разные социальные группы растут в численности с разной скоростью) и привязываться только к социальным группам, то это и будет ровно то же самое голосование за партийные списки. Разница только в том, что расставляют на разные места в списке не избиратели, а сами партии (на праймериз в более-менее демократических патриях) или их лидеры (в протофашистских партиях, где разные дучи решают всё сами).

Вообще бороться с приговором Эрроу каждая страна должна своим собственным способом, опираясь на традиции и исторически сложившиеся паттерны. В Америке двухпартийной системе не видно никаких альтернатив, в UK некогда сложившаяся двухпартийная система Алой и Белой роз, тори и вигов, сейчас уже почти трёхпартийная. В России как была (отнюдь не просвещённая) монархия, так и осталась, и все камлания про "коллективное руководство" после ХХ съезда растворились без следа (теорема Эрроу победила все попытки мятежа против неё). Именно поэтому формальное копирование конституций и избирательных механизмов никогда не работало: для того, чтобы копирование было успешным, надо скопипастить не только тексты законов, но и генотип избирателей. В Израиле, как в бывшей колонии,  унаследовали британскую систему (разве что без палаты пэров и без избирательных округов), но результаты выборов и отдалённо не напоминают британские.

Можно ли как-то улучшить "архаическую" американскую систему? Ну, в первую очередь, if it ain't broke, don't fix it, закон Гиппократа. Но есть вещи, которые, как мне кажется, имеет смысл обсудить в рамках идеи уравнить влияние разных штатов на итоги федеральных выборов. Калифорнийцы, скажем, традиционно жалуются, что к тому моменту, как их зовут голосовать, итог уже предрешён. Это нехорошо. Я бы в этом месте предложил изменить правило подсчёта числа электоров от каждого штата. Вместо того, чтобы раз в 10 или сколько там лет проводить ревизию списков избирателей, я бы предложил израильскую модель. Зафиксировать, скажем, раз и навсегда 601 место для электоров, и делить эти места между штатами по числу поданных действительных бюллетеней. Это стимулировало бы даже калифорнийцев прийти проголосовать, поскольку каждый такой неленивый калифорниец мог бы привести лишнего электора в колледж. Пользоваться иезуитской формулой Бадера-Оффера для определения числа электоров от каждого штата совершенно необязательно, есть много более простых и более понятных альтернатив. Формула the winner gets all на уровне каждого штата мне кажется довольно естественной: это тот самый принцип партийной дисциплины, благодаря которому только и может существовать современная полития. Если большинство твоих сограждан в узком смысле этого слова (одноштатников) проголосовало за синих, тебе это может не нравиться, но тебе жить с этими согражданами, а не с каким-то далёким командиром внешней политики, который на твою жизнь не особенно влияет. Идея уважать мнение соседа - очень неплохая идея с практической точки зрения. Но и здесь нет табу: если штат сильно поляризован (социально или территориально), то можно договориться о том, как будут делиться голоса будущих электоров в зависимости от результатов внутриштатных выборов. Главное - не лезть в чужой монастырь со своим уставом.

Хорошо бы ещё ввести голосование пакетом: бюллетени про местные выборы, голосование за конкретные законы и про федеральные выборы надо скрепить стэплером, и частично заполненный бюллетень (например, только за местные дела или наоборот, только за президента) будет объявлен недействительным. Такой шаг мог бы уменьшить попытки вброса: местные бабушки на участке могут быть индифферентны к тому, что кто-то вбросил мешок голосов за Байдена (какое ей дело до Байдена, который далеко?), но сознание того, что неизвестный хмырь, притащивший этот мешок, вбрасывает голоса и в голосование по поводу (не)легализации марихуаны в штате, бабушке может быть вовсе не безразлично, и есть шанс, что хмырю не позволят это сделать местные наблюдатели.